Философия мистики или Двойственность человеческого существа

Дюпрель Карл

* Boismont. 344.

** Hervey. 311.

Если мы для полного уяснения себе вопроса о связывании нами вспоминанием однородных наших состояний обратимся к совершенно посторонней для нас области- эстетике, то увидим, что в этом явлении может почерпнуть для себя пользу и диагноз эстетический. Произведения, которыми рифмоплеты ежегодно наводняют нашу литературу, сделались уже настоящей язвой обыкновенной публики, у которой не хватает вкуса для выбора, которая не. всегда еще относится с полным презрением к шарлатанским рекламам и которую ослепляют роскошные золотообрезные переплеты. Стихотворцев можно разделить – как я пришел к тому путем многочисленных наблюдений – на две различных категории: одни из них отличаются удивительной относительно своих собственных произведений памятью и могут, если попросить их о том, читать их наизусть по целым часам; другие же – как это мне известно из опытов над Мартином Грейфом – представляют обратное явление: они не обнаруживают никакой в этом отношении памяти. Это непонятное явление, долго остававшееся таковым и для меня, объясняется так: что было произведено в состоянии настоящего поэтического вдохновения, не может быть воспроизведено в столь отличном от него состоянии, каким является состояние

бодрственной рефлексии. Поэтому я не встречаю никакого затруднения даже в том, чтобы поверить рассказу Монтеня, что один поэт совершенно не заметил плутни своего собрата, выпустившего в свет его стихотворения под своим именем.* Ведь рассказывают же о знаменитом Линнее, что он в возрасте старческого ослабления памяти, принимая свои собственные произведения за чужие, приходил в восторг от их чтения.** Достаточно находиться в сильной лихорадке, чтобы по прекращении пароксизма ее сделалось невозможным всякое воспоминание о том, что имело место в лихорадочном бреду. Вальтер Скотт написал своего Айвенго в лихорадке; по выздоровлении у него от всего этого романа удержалась в памяти только общая мысль, которая была в его голове и до болезни.*** Что, с другой стороны, однородность психических состояний чрезвычайно облегчает вспоминание, это доказывается случаем с одним солдатом, в пьяном виде потерявшем вещь, принадлежавшую его начальнику: он по отрезвлении не был способным вспомнить, где он потерял ее, но в новом опьянении вспомнил все и нашел потерянное.****

* Muratori. Uber die Enbildungskraft. I. 195.

** Ribot. Maladies de la memoire. 41.

*** Ribot. 41.

**** Joly. De l'imagination. 47.

Сомнамбулические состояния связываются между собой замечательно крепкой нитью памяти. Уже Брэд, недавно прославившийся вторичным открытием гипнотизма, замечает, что часто, находясь в состоянии гипноза, его больные очень отчетливо помнили все воспринятое ими за несколько лет перед тем во время их кризисов, в бодрственном же состоянии о нем ничего не помнили. С каждым новым кризисом сомнамбул круг их идей, имевших место в их прежних кризисах, увеличивается и часто органически развивается. Когда разбудили певшую во сне сомнамбулу профессора Лебре, то она, обведя вокруг себя удивленным и растерянным взором, уснула сейчас же опять и запела в том же тоне и в том же темпе, в каких пела до своего пробуждения.** Поразительный пример связывания однородных состояний, а вместе с тем и несомненное доказательство резкого различия между бодрствованием и магнетическим сном, а значит, доказательство высоты своего сомнамбулизма, представила Превортская ясновидящая. Ее магнетические сновидения отличались от представляющих обыкновенно пеструю смесь магнетических сновидений других сомнамбул осмысленностью и поэтичностью. На чем они прерывались в известную ночь, с того и начинались в следующую.

* Preyer. Entdeckung des Hypnotismus. 66. 81.

** Archiv etc. П. 2. 115.

Я назвал замечательное явление отсутствия у сомнамбул в свободные от сомнамбулического сна промежутки времени запоминания содержания их предшествовавших сомнамбулических кризисов беспамятливостью и буду держаться этого термина впредь потому, что им очень кратко обозначается то, выражение чего по пространности своей при частоте его употребления было бы очень неудобно. На самом деле явление, обозначаемое этим словом, отнюдь не состоит в абсолютном забвении; наше трансцендентальное сознание, из недр которого выплывают наши сомнамбулические представления, содержит их в себе и после пробуждения от сомнамбулизма; с наступлением этого пробуждения это сознание со всем своим содержанием остается неприкосновенным и только как бы покрывается другим нашим сознанием, чувственным. Что по пробуждении сомнамбул чувственное их сознание ничего не знает о сомнамбулических их представлениях, в этом нет ничего удивительного, так как в нем таких представлений не было и до их пробуждения, почему этому сознанию, собственно говоря, и нельзя приписать беспамятливости. В сущности, при пробуждении сомнамбул совершается процесс не забывания, а смены одного лица их субъекта другим, у которого есть свой мир представлений. Из того, что с каждым пробуждением сомнамбул от сна забываемые ими, то есть закатывающиеся за горизонт их чувственного сознания представления появляются на нем с наступлением у них нового кризиса, не следует, чтобы эти представления с каждым их погружением в сон рождались вновь; они пребывают и до их побуждения, и после него в другом их сознании. Значит, стоит только обратить преимущественное внимание на двойственность лиц нашего субъекта, а не на единство этого субъекта, остающегося тождественным при смене своих лиц, и тогда сейчас же исчезнет всякий призрак забвения.

Значение сказанного объясняют лучше всего те случаи, в которых признанная беспамятливость сомнамбул простирается и на то, что непосредственно предшествует их пробуждению от сна. Так, когда Гмелин спросил свою сомнамбулу, не позволит ли она разбудить себя вместо него другому присутствовавшему при этом субъекту, она дала утвердительный ответ, но сейчас же по пробуждении очень удивилась и растерялась, увидев подле себе незнакомого ей мужчину.* Однажды во время своего кризиса сомнамбула врача Пететена раздела свою сестру, причесала ее, заплела ей косу и принесла ей из сундука чулки, башмаки и шелковое бальное платье, но, в ту же минуту проснувшись, пришла в удивление и задала сестре вопрос: куда это она думает отправиться в таком наряде. Поучительны также случаи, в которых то, что на протяжении долгого времени составляло часть содержания сознания сомнамбул, с утратой ими сомнамбулизма забывается ими. Одна больная получала в течение семнадцати месяцев врачебные советы от сомнамбулы; когда впоследствии, уже выздоровев, эта сомнамбула познакомилась с бывшей своей пациенткой и услышала от нее "историю ее страданий, она не могла поверить, что была ее врачом.***

* Gmelin. Materialien fur Anthropologie II. 95.

** Petetin. Electricite animale. 283.

*** Deleuze. Instruction etc. 406.

Существует много видов сомнамбулизма, из них особенного внимания заслуживает та форма усиленного сомнамбулического сна, которая называется высоким сомнамбулическим сном и которая отличается от обыкновенного сомнамбулического сна характером имеющих в ней место видений. Между этими разнородными

сомнамбулическими состояниями также не имеет места воспоминание. Вингольт говорит об одной сомнамбуле, что от содержания ее высокого сна не оставалось никакого следа в ее позднейшем сомнамбулическом сознании, так точно как содержание ее обыкновенного сомнамбулического сна не оставляло следа в ее бодрственном сознании.* По Дюпоте, если за высоким сомнамбулическим сном следует сомнамбулический сон обыкновенный, то хотя в последнем и имеет место вспоминание содержания первого, но это бывает только в течение нескольких минут, и тогда для наблюдателя открывается возможность сделать поучительные заключения.**

* Wienholt. Heilkaft etc. III. 2. 208.

** Dupotet. Traite complet etc. 253.

Если принять теперь во внимание, что сомнамбулические состояния непосредственно замыкаются беспамятливостью, то станет понятно само собой, почему по пробуждении своем сомнамбулы начинают исчисление времени с момента своего погружения в сон. Например, сомнамбула Кернера по пробуждении от сна начала считать время с часа, в который в него погрузилась. Она не знала ничего из того, что произошло с ней в течение одиннадцати месяцев сна, хотя помнила все события времени, ему предшествовавшего. Во время ее магнетического сна она была переведена в другой дом, и, несмотря на то, что в продолжение нескольких недель занималась в нем хозяйством, как если бы находилась в бодрственном состоянии, пробудившись, должна была в нем ориентироваться, так как комнаты этого дома оказались совершенно ей незнакомыми.* Одна молодая дама, находясь в сомнамбулизме, оплакала, вследствие полученного ею в это время о том сообщения, смерть своей матери. Хотя в этой сомнамбуле поддерживали магнетическое состояние ее в течение нескольких месяцев, до самого ее выздоровления, однако, проснувшись от своего сна, она знала всего только то, что мать ее заболела и переехала в деревню. Так как она пожелала во что бы то ни стало увидеться с матерью, вынуждены были открыть ей истину, и она оплакала смерть своей матери в другой раз.** Две сестры, лечившиеся магнетизмом у Шарделя, пожелали находиться в сомнамбулизме с открытыми глазами, что и было исполнено. В таком состоянии он застал их на следующий день, хотя их посетил уже ночной сон. Так продолжалось несколько месяцев, и наступила весна. Тогда Шардель повез сестер, заснувших глубокой зимой, в одно прелестное местечко подышать чистым воздухом и там разбудил их. Им казалось, что они перенеслись туда волшебной силой; они жадно вдыхали весенний воздух и в восторге валялись по траве и перебегали от цветка к цветку. О жизни в сомнамбулическом состоянии у них не осталось никаких воспоминаний, и когда они возвратились домой, то спросили о рукоделиях, которыми занимались, сидя четыре месяца назад у топившегося камина.***

* Kerner. Gesch. zweier Somnambulen. 343.

** Billot. I. 110.

*** Chardel. Esquisse de la nature humaine, 237, 239.

Уже пробуждаясь от обыкновенного сна, мы не знаем, сколько времени провели в нем, и чтобы определить это, должны наперед ориентироваться. Если бы не наша привычка регулярно отходить ко сну, привычка, дающая нам возможность правильно судить о проведенном нами в нем времени, и если бы не некоторое вспоминание содержания наших пространственных сновидений, вспоминание, удостоверяющее нас в факте возникновения их в нас, то по пробуждении от него мы начинали бы исчисление времени с момента засыпания. Сомнамбулический сон не наступает в столь точно определенное время и не оставляет по себе никаких воспоминаний; поэтому у пробуждающихся от него лиц нет мерила его продолжительности. Кернер говорит о Преворстской ясновидящей, что вследствие смены ее высшего сомнамбулического состояния низшим для нее почти совершенно пропали шесть лет и пять месяцев, проведенных ею в первом состоянии. Однако через несколько времени у нее опять появилась память об этом периоде ее жизни, и притом в такой силе, что она помнила ничтожнейшие его события. Кернер присовокупляет к этому верное замечание, что и у старых людей нередко наблюдается такое же исчезновение из их памяти длинных периодов их прежней жизни.*

* Kerner. Seherin v. Prevorsl. 196.

То же замечается и у сумасшедших. Д-р Причард наблюдал одну даму, на которую внезапно находило сумасшествие и которая, придя в себя, продолжала беседу с того места или слова, на котором останавливалась.* Тот же врач рассказывает об одном мужчине, занимавшемся раскалыванием дерева при помощи долбни и клиньев. Вечером он спрятал эти орудия в дупле и приказал своим сыновьям идти утром следующего дня делать вместе с ним забор. Ночью он сошел с ума. Когда несколько лет спустя к нему внезапно возвратился рассудок, первыми его словами был вопрос: принесли ли его сыновья домой долбню и клинья? Так как они ответили, что не могли их отыскать, он встал, пошел на то место, где работал много лет назад, и в дупле нашел клинья и железное кольцо от долбни, дерево которой уже сгнило.**

* Perty. Blicke etc. 25.

** Kerner. Magikon. V. 3. 364.

Так как сомнамбулизм и многие другие наши состояния имеют общие характерные черты, отличающие их от прочих наших состояний, то для всех его явлений, даже исключительных, можно найти аналогии и во многих других, родственных с ним, наших состояниях. Один господин вез в экипаже жену и детей; его понесла лошадь, он упал и получил сотрясение мозга. По выздоровлении последним его воспоминанием об этом путешествии было то, что еще за две английских мили от места катастрофы он раскланялся с одним из своих друзей. О том, как, понесла его лошадь, о своих усилиях остановить ее и об испуге жены он ничего не помнил.*

* Ribot. Maladies de la memoire. 63. Другие случаи подобного рода у Farlet: Dictionnaire encyclopedique des sciences medicales: Amnesie.

7. Попеременное сознание

Когда состояния, соединяемые мостом вспоминания, отличаются очень резко от других состояний, при которых сознание человека обладает своим собственным содержанием и которые так же соединяются между собой вспоминанием, тогда перемена сознания обращается в смену сознаний, а при многократном повторении этого процесса – в чередование сознаний. Но так как человек при всякой смене своих представлений сознает себя тождественным лицом только благодаря вспоминанию, то случаи, о которых мы будем говорить здесь, имеют большое значение в вопросе о возможности распада его субъекта на два лица-