Философия одиночества
Шрифт:
Возможно ли избавление от этой злости? Да.
Над старой девой всегда витает образ мужчины. Это или утерянный возлюбленный, или идеал, который так и не воплотился в реальность. Этот образ — самая глубокая травма и корень бессознательного старой девы. Более того, это корень всей ее жизни. Он творит и определяет ее.
В пограничной ситуации этот образ врывается в сознание, и в такой момент происходит выбор: дальнейшее и окончательное озлобление на мир мужчин и женщин или ощущение себя частицей этого мира, которой тоже дарована надежда на спасение от пребывания без Единственного мужчины, — пусть даже за чертой земной жизни. Это прекрасно выразил Отто Вейнингер:
«Старая
Поиск Единственного мужчины, который даст полноту бытия, для старой девы есть прежде всего поиск надежды в себе.
Мы можем смеяться и шутить над старой девой. Мы можем жалеть ее. Но она — признак эротического недуга всего человечества. Эмансипация старой девы от ее одиночества означает эротическое освобождение человечества — исчезновение мира без любви.
5
Вейнингер О. Пол и характер. — М., 1992. — С. 380, 53.
Глава 5
Сексуальный маньяк и его одиночество
Сексуальным маньяком обычно называют человека, удовлетворяющего свою страсть любым путем [6] . В последнее время, отчасти благодаря целой плеяде американских фильмов, маньяк в обыденном сознании понимается как человек, удовлетворяющий свою сексуальную страсть через убийство. На мой взгляд, здесь улавливается главная тенденция сексуального маньяка — убийство есть логическое завершение любой мании. Сексуальная мания — это такое нарушение желания, когда желаемое полностью теряет человеческие черты, превращаясь в вещь и символ. Поэтому маньяк тяготеет к убийству как наиболее полному овладению своей жертвой.
6
При этом асоциальной является как сама страсть, так и путь ее достижения.
Убийство делает жизнь просто телом. Оно превращает человека в вещь. Сексуальная власть маньяка над мертвым телом и живой вещью достигает своего апогея.
Мертвое в бытии маньяка оживает, а живое становится мертвым.
Любой мужчина, овладевающий женщиной для того, чтобы оплодотворить ее, несет в себе зерна этой мотивации: более или менее сознательно он превращает женщину в беременеющее вещество, которым владеют он и его смертные отпрыски; для такого овладения женщиной достаточен набор самых ничтожных качеств мужчины, требуется лишь минимальный уровень сексуальной возбудимости и деньги. Убийство же требует демонической незаурядности, ибо окончательно превращает земную жизнь человека в вещество.
Маньяк есть личность, всегда выходящая за пределы заурядности. Говоря о нем и его одиночестве, мы не будем говорить о человеке, деформированном сугубо физиологическими причинами. Мы попытаемся увидеть метафизические причины маниакального бытия и их психологические последствия, рождающие трагические горизонты существования и всегда чудовищный финал.
Выше мы определили маньяка как человека, побывавшего в бездне неразделенной любви. Он выходит оттуда без способности к любви и отчужденный от всего человеческого рода. Маньяк поднимается из бездны мстителем человеческому роду за то, что в нем существует неразделенность любви и за то, что человеческий род относится спокойно к такой
Маньяк — это чудовищный факел в сумерках обыденности. Он освещает обыденность, но стремится и сжечь ее. Уничтожение обыденности для маньяка есть уничтожение причин своей мании, и вместе с ней он желает уничтожить себя как маньяка. Сексуальный маньяк отличается от заурядного сексуального извращенца тем, что стремится сам сгореть в очищающем огне мании. Он переполнен радикализмом и решительностью, противостоящих трусости сексуального извращенца. Но радикализм и решительность сексуального маньяка есть демонический радикализм и демоническая решительность. Он пытается исправить обыденность путем страдания, ужаса и, наконец, смерти. Сексуальный маньяк всегда приходит к убийству не только как к овладению обыденностью, но и как к высшей форме наказания-исправления и мистического обновления обыденности.
Маньяк — демонический меч, занесенный над обыденностью. Наше необоримое и тайное любопытство к маньяку всегда коренится в нашем необоримом и тайном презрении к обыденности.
Маньяк — это человек, выбранный дьяволом для уничтожения дьяволизма обыденности. Как человек-демон он мучим вдвойне: демоническое терзает в нем обыденное, а обыденное мучит демоническое.
Именно демоническое в маньяке отделяет его от всех остальных людей и делает его одиночество абсолютным.
Сексуальный маньяк выносит свой демонизм из бездны неразделенной любви, словно плащ, который ему не суждено снять до конца жизни. Этот демонизм — желание исправить несправедливость мира не через любовь, а через ужас и смерть. Он сообщает маньяку удивительное сочетание величественного и безобразного. Величественное и безобразное — вот два полюса, между которыми живет одиночество маньяка.
Иногда маньяка порождает неразделенная любовь к лицу противоположного пола, порой — к лицу своего пола. Но это может быть неразделенная любовь, имеющая внесексуальный характер, — к родителям или даже к нации и человечеству. Едино иное — способность любить всегда сбрасывается в бездну руками обыденного и нормального.
Уже будучи собой и утратив способность любить, сексуальный маньяк по-прежнему мучится неразделенной любовью. Это неразделенная любовь к самому себе. Она приводит к трагическому разладу внутри себя и одиночеству наедине с собой.
Такое одиночество не есть привычная скука обыкновенного человека, от которой можно откупиться бутылкой водки в компании более или менее близких мужчин и женщин. Это одиночество-тоска, требующее апокалиптических мер для своей разрядки.
И маньяк вершит свой демонический Суд на земле.
Демонический Суд маньяка над обыденностью не является хаосом и безумием. Довольно часто он подчинен строгой логике. И эта логика может превышать мыслительные способности нормального человека. Демоническое бытие дает маньяку демоническую рациональность. Главным ее признаком есть универсализация обиды и мести.
Так, например, маньяк переносит обиду с конкретной женщины на весь женский род. Он мстит одной женщине страданиями многих. При этом он проявляет чудеса изобретательности, хладнокровия и коварства. Впервые глядя на вас, он никогда не отведет взгляд. Он может напоминать человека увлеченного и эрудированного, мечтательного чудака. Но одиночество, тоскливое и оскалившееся, всегда выдает его. По этому признаку, умноженному на неожиданное и странное внимание к вашей персоне, вы можете узнать его. Но будьте осторожны. Никогда не пытайтесь играть с ним. Решив однажды, он всегда будет устремлен и целостен в этом устремлении.