Философия права

Гегель Георг Вильгельм Фридрих

С. переходя в цель и действительность субстанциального всеобщего и посвященной последнему публичной жизни, – переходя в государственный строй._{191}

Отдел первый.

СЕМЬЯ

§ 158

Семья как непосредственная субстанциальность духа имеет своим определением свое чувствующее себя единство, любовь, так что соответствующее умонастроение состоит в обладании самосознанием своей индивидуальности в этом единстве, как во в себе и для себя сущей существенности, чтобы быть в нем не как самостоятельное лицо, а как член этого единства.

Прибавление. Любовь означает вообще сознание

моего единства с другим, так что я для себя не изолирован, а приобретаю свое самосознание лишь как отказ от своего особенного бытия и посредством знания себя моим единством с другим и единством другого со мною. Но любовь есть чувство, т.е. нравственность в природной форме; в государстве нет уже любви: в нем мы сознаем единство как закон; в нем содержание необходимо должно быть разумным, и я необходимо должен его знать. Первым моментом в любви является то, что я не хочу быть самостоятельным, стоящим отдельно лицом и что, если вы я был таковым, я чувствовал бы себя несовершенным и неполным. Вторым моментом является то, что я обретаю себя в другом лице, что я обладаю значимостью в нем, и что оно в свою очередь достигает этого же во мне. Любовь поэтому представляет собою чудовищнейшее противоречие, которого рассудок не в состоянии разрешить, так как нет ничего более неподатливого, чем эта точечность самосознания, которая подвергается отрицанию, и которою я все же должен положительно обладать. Любовь есть одновременно и порождение, и разрешение противоречия; в качестве разрешения последнего она есть нравственное единение.

§ 159

Право, которое принадлежит единичному индивидууму на основании семейного единства и которое есть ближайшим образом его жизнь в самом этом единстве, лишь постольку выступает в форме _{192}права как абстрактный момент определенной единичности, поскольку семья начинает распадаться, и те, которые должны быть ее членами, становятся в своем умонастроении и действительности самостоятельными лицами и сохраняют теперь лишь в отрозненности, следовательно, лишь с внешних сторон (имущество, алиментация, расходы на воспитание и т.д.), то чтò составляло в семье некоторый определенный момент.

Прибавление. Право семьи состоит, собственно говоря, в том, что ее субстанциальность должна иметь наличное бытие; это, следовательно, – право, направленное против внешнего и против выступления из этого единства. Но любовь, напротив того, есть в свою очередь чувство, некое субъективное, на которое единение не может изъявлять притязания. Если, следовательно, требуют единения, то это требование может быть предъявлено лишь по отношению к таким вещам, которые сами по своей природе внешни и не обусловлены чувством.

§ 160

Семья завершается в следующих трех сторонах:

a) в образе своего непосредственного понятия как брак;

b) во внешнем наличном бытии, в семейной движимой и недвижимой собственности и заботе о ней;

c) в воспитании детей и распаде семьи.

А. Брак

§ 161

Брак как непосредственное нравственное отношение содержит в себе, во-первых, момент природной жизни, а так как это нравственное отношение есть субстанциальное отношение, то он имеет в себе жизнь в ее целостности, а именно в качестве действительного рода и его процесса. Но в самосознании исключительно лишь внутреннее или в себе сущее единство и именно поэтому, представляющее собою в своем существовании лишь внешнее единство естественных полов, превращается, во-вторых, в духовное единство, в самосознательную любовь.

Прибавление. Брак представляет собою по своему существу нравственное отношение. Раньше он рассматривался, в особенности в большинстве сочинений о естественном праве, лишь с физической стороны, со стороны того, чтò он представляет собою от природы. Его рассматривали, таким образом, лишь как половое отношение, и всякий путь к другим определениям брака оставался закрытым. Но столь же грубо _{193}понимание брака как гражданского контракта, представление, встречающееся

также еще у Канта; согласно этому представлению произвол обеих сторон договаривается относительно вступающих в договор индивидуумов, и брак низводится к форме взаимного соответствующего договору потребления. Третье представление полагает брак лишь в любви; это последнее представление также должно быть отвергнуто, ибо любовь, представляющая собою чувство, допускает случайность во всех отношениях, а это – образ, которого нравственность не должна принимать. Брак мы должны поэтому ближе определить следующим образом: он есть правовая нравственная любовь; при таком определении из последней исключается все, что в ней преходяще, капризно и лишь субъективно.

§ 162

Субъективным исходным пунктом брака может представляться скорее особая склонность друг к другу тех двух лиц, которые вступают в это отношение, или забота и подготовительные шаги родителей, и т.п.; но объективным исходным пунктом является свободное согласие лиц именно на то, чтобы составить единое лицо, на то, чтобы, погрузившись в это единство, отказаться от своей природной и единичной личности; это единство представляет собою в таком смысле самоограничение, но на самом деле является освобождением входящих в его состав единичных личностей, так как они в нем обретают свое субстанциальное самосознание.

Примечание. Объективным назначением и, следовательно, нравственной обязанностью единичных личностей является вступление в состояние брака. Каков будет характер внешнего исходного пункта, это по своей природе случайно и зависит, в особенности, от характера рефлективной культуры. Одной крайностью являются те случаи, в которых начало браку полагается предусмотрением благожелательных родителей, и в душах лиц, которых предназначают для единения в любви друг с другом, возникает склонность, так как они узнают о том, что их к этому предназначили; другой крайностью являются те случаи, в которых сначала появляется склонность в душах вступающих в брак, именно как этих, бесконечно партикуляризованных лиц. – Первую крайность, или вообще, путь, на котором началом является решение вступить в брак друг с другом, а склонность является следствием этого решения, так что к моменту действительного бракосочетания имеется налицо и то, и другое, можно даже рассматривать как более нравственный путь. – В другой крайности _{194}предъявляет свое притязание бесконечно особенное своеобразие и оно находится в связи с субъективным принципом современного мира (см. выше § 124). – В новейших драмах и других произведениях искусства, в которых половая любовь составляет главный интерес, элемент пронизывающего холода, имеющийся в этом притязании, вносится в пыл изображаемой страсти, благодаря связанной с нею полной случайности, благодаря именно тому, что в них представляется положение так, будто весь интерес концентрируется на этих лицах, чтò для этих лиц, может быть, и бесконечно важно, но вовсе не так важно само по себе.

Прибавление. У народов, которые мало уважают женщин, родители устраивают браки по своему произволу, не спрашивая своих детей, и последние допускают это, так как особенность чувства еще не предъявляет притязаний. Девушке нужен лишь муж вообще, и юноше – лишь жена вообще. При других обстоятельствах могут иметь определяющее влияние имущественные соображения, родовитость, политические цели. Тут могут иметь место очень крутые действия, так как брак превращается здесь в средство для других целей. В новейшее время, напротив, влюбленность рассматривается как единственно важный, субъективный исходный пункт. При этом представляют себе, что каждый должен ждать того момента, когда пробьет его час, и что можно отдать свою любовь лишь определенному индивидууму.

§ 163

Нравственная сторона брака состоит в сознании этого единства как субстанциальной цели, следовательно, в любви, доверии и общности всего индивидуального существования; в таком умонастроении и в такой действительности природное влечение низводится на степень модальности природного момента, которому именно и предназначено исчезнуть после его удовлетворения, а выступает в своем праве духовная связь в качестве субстанциального, следовательно, в качестве того, чтò само по себе стоит выше случайности страстей и временного особенного каприза.