Философия топологического объекта. Континуальность социальной жизни, закон ее пульсации и вакуум
Шрифт:
Находясь внутри капитализма и будучи его продуктом коллективное ТбО (вакуумное тело без органов) Ленина, Сталина, партии большевиков и идущей за ними части народных масс в целом оказалось трагически одержимо авангардистской утопической идеей революционного выхода за пределы российского капитализма, который по существу еще только разворачивал свои жизненные исторические потенции. Одержимость революцией в громадной степени провоцировалась жаждой отмщения трудящихся низов за всю прошлую и настоящую историю классового устройства человеческой коллективности, что стимулировало превращение теории, ориентирующейся на истину, в теоретизменность, ориентирующуюся на классовые страсти. С христианской точки зрения большевики ставили себя на место Бога, поскольку отмщение за то или иное классовое устройство коллективного существования человечества на Земле является прерогативой Бога («Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» – см. в Ветхом Завете, Пятая книга Моисеева; и в Новом Завете, Послание к Римлянам апостола Павла, гл. 12, ст. 19). Объединение людей в классы возникло на Земле не как результат заговора единомышленников, а как исторически сложившаяся необходимая (и неизбежная) в определенных условиях форма выживания общечеловеческой коллективности на планете Земля, как способ обеспечения такого экономического, социального и технологического прогресса, который в свою очередь действует как охранитель и ограничитель
В результате буржуазно-либеральной февральской революции 1917 года – с падением царя и с появлением Временного правительства во главе с эсером Керенским – наметился период политического «междуцарствия», произошло торможение естественного спонтанного хода развития российского капитализма. Исторический момент требовал для сохранения естественного спонтанного хода развития российского капитализма срочного появления диктатуры российского класса капиталистов, но эта диктатура так и не появилась. В России 1917 года класс капиталистов не успел (не сумел) вовремя исполнить естественную для него диктаторскую функцию. Вместо естественной (субъективно и объективно) прокапиталистической диктатуры класса капиталистов воцарилась противоестественная объективно прокапиталистическая (но субъективно антикапиталистическая) большевистская диктатура класса пролетариата. Субъективная антибуржуазная идеологическая направленность действий большевиков оказалась невольным прикрытием объективной пробуржуазности их исторической роли в двадцатом веке, это прикрытие сформировалось спонтанно. Человечество, и Россия в том числе, принуждено было ходом истории развиваться капиталистическим путем. Механика развития российского капитализма начала преодолевать вызванное народными волнениями и активностью просоциалистических сил торможение в своем развитии, но сумела преодолеть произошедшее торможение, лишь используя противоестественные чрезвычайные меры: народное воодушевление и энтузиазм, большевистский террор и советский бюрократизм, концлагеря. Ирония капиталистической истории человечества вообще, и России в частности, заключалась в том, что протест против капиталистического бытия и само капиталистическое бытие, если рассуждать на языке гегелевской диалектики, при ближайшем рассмотрении «суть рефлексии; каждое из них есть единство себя и своего иного; каждое из них есть целое» (Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 40). Иначе говоря, протест российского пролетариата против капитализма был имманентен капитализму, естествен для него, имел стоимостную выраженность, являлся моментом развития капитализма, и, главное, объективно он исключал выведение России за пределы капитализма как общественно-экономической формации. Там, где есть пролетариат – там есть и капитализм! По логике вещей за пределами капитализма не должно быть ни капиталистов, ни пролетариата, а должны быть другие общности. Могущественная спонтанность хода истории перекрывала и перекрывает сейчас все пути выхода за пределы капитализма. Появление объективно прокапиталистической, а субъективно антибуржуазной диктатуры пролетариата в условиях отсутствия активности прокапиталистической партийной буржуазной диктатуры закономерно.
Вопрос о гарантиях вывода будущей пролетарской России за пределы (за «территорию») капитализма был центральным для большевистского концепта социалистической революции. Этот вопрос для Ленина был судьбоносным и именно его обсуждает Ленин в главной философской работе всей его революционной жизни «Государство и революция». В этой работе Ленин допускает роковую для всей его философской и революционной биографии ошибку: если зарубежные социалисты-ревизионисты собирались строить социализм внутри внутренней территории капитализма при сохранении капиталистического государства, то Ленин объявлял о строительстве большевиками социализма за пределами российского капитализма с его государственностью, которая будет в ходе революции уничтожена. «Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33. М.: Издательство политической литературы, 1974. С. 101. Подчеркнуто мной – Ю. Г.). Такое общество могло бы быть лишь вне капитализма вообще в некоем гипотетически внеисторическом пространстве. Если капитализм уподобить чаше, то Ленин собирался построить большевистское социалистическое общество вне чаши, а фактически построил он социалистическое государство во внешней оболочке чаши-капитализма. Внешняя оболочка чаши это место, в котором неслиянно-нераздельны внутреннее и внешнее чаши, неслиянную нераздельность внутреннего и внешнего чаши следует отличать от внешнего-внешнего по отношению к чаше. Иисус сказал: «Почему вы моете внутри чаши (и) не понимаете того, что тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал также внешнюю часть?» (Евангелие от Фомы). Иисус говорит о необходимости мыть внешнюю часть чаши, которая принадлежит чаше. В связи с этой заповедью Иисуса можно было бы сказать, что Ленин, сам того не зная, вместе с большевиками фактически семьдесят лет «мыл» чашу капитализма с ее внешней стороны.
Возникает и другой вопрос: необходима ли была России для «мытья» российского капитализма гражданская война? Одна часть российского народа во главе с большевиками физически уничтожила в гражданской войне другую часть российского народа – персонифицированный в живых лицах класс капиталистов (частных собственников капитала), что создало ложное впечатление, что исчез класс капиталистов вообще. Гражданская война происходила в пространстве спонтанного действия всемирного процесса преумножения стоимости, поэтому уничтожение господствовавшего в России персонифицированного класса капиталистов, дворянской и разночинной интеллигенции, разрушение существовавшей в то время экономики имело свою стоимость, а потеря стоимости должна быть возмещена.
И механизм российского капитализма нашел путь возмещения – спонтанным образом российский пролетариат сам того не ведая стал совмещать функции пролетариата с функциями капиталиста и принялся проводить вторичное накопление капитала. С уничтожением в гражданской войне персонифицированного в живых лицах класса капиталистов исчез не класс капиталистов, а изменилась система межклассового «визави» (визави – человек, который находится напротив. Образовано от французского vis-`a-vis – «лицом к лицу»). Напротив пролетариата оказался представитель
Маркс писал: «капитал может быть отделен от отдельного капиталиста, но не от капиталиста вообще, который как таковой противостоит рабочему вообще» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. Москва: Политиздат, 1967. С. 264.). Российский пролетариат во главе с большевиками физически уничтожил в гражданской войне персонифицированный в живых лицах класс капиталистов, что создало впечатление, что исчез класс капиталистов вообще. В действительности после гражданской войны сохранились основные элемента капитализма: «пролетариат вообще», «капиталист вообще», «капитал вообще» и, разумеется, при этом сохранились и «капиталистическая эксплуатация вообще» и проблема «преумножения стоимости вообще». Если рассуждать по-гегелевски (то есть в кубитах), то «капиталист вообще» и «пролетариат вообще» суть рефлексии, каждый из этих классов есть единство себя и своего иного; каждый из них есть целое. Если мыслить в кубитах с кульбитами, то «пролетариат вообще» (1) и «капиталисты вообще» (0) образуют неслиянно-нераздельное непрерывное классовое целое.
Когда в гражданской войне и в последующих репрессиях физически был истреблен персонифицированный в частных собственниках капитала класс капиталистов, создалась определенная ситуация, когда пролетариат автоматически оказался в суперпозиции, он принял значения «1» и «0» в их непрерывности в виде неслиянной нераздельности, то есть, оставаясь субстанционально пролетариатом (эксплуатируемым), при этом одновременно функционально пролетариат стал эксплуататором самого себя. Пролетариат вывернулся наизнанку (совершил кульбит), он неслиянно-нераздельно раздвоился в себе на две модификации самого себя – на естественную модификацию и на противоестественную модификацию. Внутреннее различение модификаций оказалось одновременно их отождествлением, их неслиянной нераздельностью. Различие между пролетариатом-эксплуатируемым и пролетариатом-эксплуататором себя самого оказалось субъективно неразличимым, от имени пролетариата трудились представители пролетариата в гражданской и военизированной форме. При этом никуда не исчезла революционная задача борьбы с присутствующим отсутствием буржуазии в естественной модификации его целостности (борьбы с возможностью возрождения естественных форм капитализма, борьбы с «пережитками буржуазности», борьбы с тягой к частной собственности в деревне и т. п.). Социалистическое государство позиционировало себя как государство диктатуры пролетариата, оно держало в постоянном напряжении все население России, выискивая и уничтожая все, что с его точки зрения имело буржуазный характер и угрожало существованию общества победившего пролетариата. В таких условиях пролетариат и большевики, конечно, не могли догадаться, какая роль была отведена им скрытой от восприятия и понимания механикой спонтанной трансформации российского капитализма из естественной модификации своего целого в противоестественную модификацию своего целого. Объявленная большевиками диктатура пролетариата в действительности была диктатурой спонтанно действующего механизма российского капитализма, и вся ведомая большевиками интенсивнейшая антибуржуазная идеологическая пропаганда в реальности (объективно) служила тому, чтобы пролетариат и большевистское руководство страны не смогли догадаться, что страна проводит вторичное накопление капитала. Ни Маркс, ни Ленин, ни российские большевики, ни зарубежные сторонники социализма не догадывались, что капитализм как топологический объект способен существовать как в естественной, так и в противоестественной модификациях. Капитализм в естественной модификации не маскируется под социализм, а капитализм в противоестественной модификации спонтанно маскируется под социализм. Требуется специальный анализ того, в каком случае такого рода маскировка крайне вредна для человечества, а в каком она приносит возможную пользу для него.
Истиной семидесятилетнего пролетарско-социалистического существования российского капитализма было длящееся в пролетарско-социалистической форме семидесятилетнее воз-вращение российского капитализма в естественную форму своего существования. Возвращение рефлексивно: оно длится, оказываясь одновременно начавшимся и отсроченным. Как писал Гегель, рефлексия есть «такое движение, которое, будучи возвращенным, впервые лишь в этом возвращении есть то, что начинается, или то, что возвращается» (Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. 5. С. 469). Дление (во времени и пространстве) периода существования большевистского государства диктатуры пролетариата было одновременно длением (во времени и пространстве) возвращения (с октября 1917 г. по 1990-е годы) российского капитализма из противоестественной (социалистической) формы своего существования в естественную буржуазную форму своего существования. Возвращение скрывалось в сфере вакуумного («зазеркального») существования российского капитализма в рамках большевистского социализма. Все семьдесят лет противоестественная («большевистская») модификация целостности российского капитализма являлась превращенной формой естественной модификации целостности российского капитализма.
«Форма превращенная – понятие, введенное в философский оборот Марксом и характеризующее строение и способ функционирования сложных систем; это понятие позволяет исследовать видимые зависимости и эффекты, выступающие на поверхности целого в качестве того, что Маркс называл «…формой его действительности, или, точнее, формой… действительного существования» (Маркс К. Теории прибавочной стоимости // Маркс К. Капитал. Ч. 3. М.: Политиздат, 1961, С. 460). Подобная форма существования есть продукт превращения внутренних отношений сложной системы, происходящего на определенном ее уровне и скрывающего их фактический характер и прямую взаимосвязь косвенными выражениями. Эти последние, являясь продуктом и отложением превращенности действия связей системы, в то же время самостоятельно бытийствуют в ней в виде отдельного, качественно цельного явления, «предмета» наряду с другими. В этой «бытийственности» и состоит проблема превращенной формы, которая видимым (и практически достоверным) образом представляется конечной точкой отсчета при анализе свойств функционирования системы в целом, представляется как особое, не разлагаемое далее образование, как «субстанция» наблюдаемых свойств…
…Особенность превращенной формы, отличающая ее от классического отношения формы и содержания, состоит в объективной устраненности здесь содержательных определений: форма проявления получает самостоятельное «сущностное» значение, обособляется, и содержание заменяется в явлении иным отношением, которое сливается со свойствами материального носителя (субстрата) самой формы (напр., в случаях символизма) и становится на место действительного отношения. Эта видимая форма действительных отношений, отличная от их внутренней связи, играет вместе с тем – именно своей обособленностью и бытийностью – роль самостоятельного механизма в управлении реальными процессами на поверхности системы. При этом связи действительного происхождения оказываются «снятыми» в ней. Прямое отображение содержания в форме здесь исключается. Спецификой превращенной формы является не столько действительно (а не в сознании наблюдателя) существующее извращение, сколько ее особая, объективно «сущностная» роль, на этом извращении основанная и делающая ее индивидуально-цельным элементом самой же системы» (Мамардашвили М. К. Форма превращенная // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2001. Подчеркнуто мной – Ю. Г.).