Философия в будуаре
Шрифт:
ДОЛЬМАНСЕ.
– Ваши желания будут исполнены, мадам но позвольте мне задержаться на мгновение у ног моего идола. Я хочу воздать ему хвалу прежде, чем войти вглубь его святилища... Какая божественная жопа!.. Дайте я поцелую её, позвольте полизать её, полизать тысячу раз, а потом ещё тысячу!.. А вот и хуй, которого ты так жаждешь!.. Чувствуешь его, сука? Скажи же мне, скажи, чувствуешь, как он проникает?..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Ах, всади его вглубь моих кишок! О, сладость наслаждения, какова же твоя власть!
ДОЛЬМАНСЕ.
– Вот это жопа! В жизни такой не ебал она
ЭЖЕНИ.
– Вот он, я подношу его к вам. (Огюстэну.) Очнись, прелестный ангел, ты разглядел дырку, в которую тебе нужно проникнуть?
ОГЮСТЭН.
– Как же, вижу. Святая богородица! Да, она велика! Я в неё запросто, не то что в вас, мамзель. Поцелуйте меня, чтобы он вошёл лучше.
ЭЖЕНИ, обнимая его.
– О! Сколько хочешь! Ты такой свеженький!.. Но проталкивай же! Как же быстро вошла головка, и я уверена, что и всё остальное быстро исчезнет из виду...
ДОЛЬМАНСЕ.
– Пихай, дружок, пихай... Разорви меня, если надо... Разве ты не видишь мою жопу? Разве ты не видишь, что она готова и зазывает тебя? О, засаживай, Христа ради! Вот это бревно - никогда не вмещал такого... Эжени, сколько дюймов ещё не вошло?
ЭЖЕНИ.
– Около двух.
ДОЛЬМАНСЕ.
– Значит, в моей жопе одиннадцать!.. Какой экстаз! Он разрывает меня пополам, я больше не могу! Шевалье! Вы готовы?
ШЕВАЛЬЕ.
– Пощупай, и скажи, что ты думаешь.
ДОЛЬМАНСЕ.
– Подвиньтесь поближе, дети мои, чтобы я поженил вас... чтобы я побыстрее устроил это божественное кровосмешение. (Он вводит хуй шевалье в пизду его сестры.)
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Ах, друзья мои, вот меня и ебут с обеих сторон! Господи Иисусе! Какое неземное блаженство!.. Нет, подобного в мире быть не может!..
Ах, блядь! Как мне жаль женщин, которые не испытали этого! Развороти меня всю внутри, Дольмансе, терзай меня своими резкими движениями, насаживай меня на клинок моего брата. А ты, Эжени, пристально рассматривай меня, какова я в пороке учись ему на моём примере, смакуй его, вкушай с наслаждением...
Созерцай, любовь моя, всё, что я творю одновременно: скандал, соблазнение, дурной пример, кровосмешение, адюльтер, содомию! О, Дьявол!
Один-единственный бог моей души! Вдохнови меня на что-нибудь ещё большее, подари моему горячему сердцу новые извращения, и ты увидишь, как я низринусь в них!
ДОЛЬМАНСЕ.
– О, похотливая тварь, как ты зазываешь мою сперму, как твоя речь и необыкновенный жар твоей жопы торопит её извержение! Вы меня вынудите кончить через секунду... Эжени, подбодрите моего ёбаря, похлестайте его по бокам, раздвиньте ягодицы - вы ведь теперь мастерица оживлять желание... Одно ваше приближение придаёт энергию хую, который меня ебёт...
Я это чувствую, его движения гораздо сильнее... о, сука, я должен влить в тебя то, что я хотел иметь только в своей жопе... подождите меня, подождите, вы что не слышите? О, друзья, спустим все вместе: это единственная радость в жизни!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– О, ебля! спускайте, когда хотите... я больше не могу сдерживаться! О, Бог, еби его в жопу! Я кончаю!.. Затопите меня, друзья, залейте, пропитайте
Какое невероятное наслаждение!.. Я убита!.. Эжени, дай мне поцеловать тебя, дай мне твою пизду! Я хочу высосать, поглотить твои соки, в момент, когда я истекаю ими сама!.. (Огюстен, Дольмансе и шевалье действуют сообща, из боязни показаться монотонными, мы не будем воспроизводить их высказывания, которые при такой ситуации походят одно на другое.)
ДОЛЬМАНСЕ.
– Редко у меня в жизни случалась такая ебля. (Показывая на Огюстэна.) Этот бугр заполнил меня спермой! Но я честно отдал вам столько же, мадам!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Ещё бы, я просто затоплена ею.
ЭЖЕНИ.
– А я не могу похвалиться тем же! (Игриво бросается в объятья своей подруги.) Ты говоришь, что совершила множество грехов, моя дорогая, но я, о, блаженный Бог - ни одного! Если вы будете всё время кормить меня холодными блюдами, то у меня будет несварение желудка.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ (разражаясь смехом).
– Ну и забавное же это существо!
ДОЛЬМАНСЕ.
– Но зато какое очаровательное! Идите-ка сюда, моя крошка, я вас чуть пошлёпаю. (Он шлёпает её по заду.) Поцелуйте меня, скоро наступит ваша очередь.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– С этого момента мы должны заниматься только ею одной. Учти, братец, это твоя добыча, рассмотри эту прелестную целку, она скоро будет принадлежать тебе.
ЭЖЕНИ.
– О, нет, не спереди: мне будет очень больно. Сзади - сколько угодно, как только что делал Дольмансе.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Наивная, чудная девочка! Она вас просит как раз о том, чего так трудно добиться от других!
ЭЖЕНИ.
– Но не без некоторых угрызений - ведь вы еще не вполне разуверили меня в преступности этого, и особенно когда этим занимается мужчина с мужчиной, как Дольмансе с Огюстэном. Расскажите мне, сударь, как ваша философия объясняет этот тип порочного поведения. Он ужасен, не правда ли?
ДОЛЬМАНСЕ.
– Эжени, исходите из того, что в разврате нет ничего ужасного, поскольку на всё, что делает развратник, его вдохновила Природа. Самые экстраординарные, самые эксцентричные действия, те, что наиболее противоречат всем человеческим законам и нравам, я уж не говорю о Божьих законах - даже в них нет ничего ужасного, ибо все они существуют в пределах Природы. И то, о чём вы говорите, прекрасная Эжени - это дурацкая басня из пошлой литературы Святого писания, что является нудной компиляцией, созданной невежественным евреем во времена Вавилонского плена. История эта лжива, как и все подобные истории. Это просто выдумка, будто, в отмщение за извращения, эти города, а вернее деревеньки, погибли в огне, тогда как Содом и Гоморра, располагаясь в кратерах древних вулканов, были затоплены лавой, как итальянские города - лавой Везувия. Вот вам и чудо! Однако они переиначили такое заурядное событие, чтобы варварски пытать огнём несчастных людей, живущих где-то в Европе и предающихся этой столь естественной страсти.