Философия возраста (возраст и время)
Шрифт:
Различение ситуативного и надситуативного времени имеет принципиальное значение для феноменологии возраста. Именно на уровне над ситуативного времени конституируются возрастные модусы человеческого существования.
Возраст и определяющее время. Темпоральная структура временения, если рассматривать ее на ситуативном уровне, на протяжении жизни не меняется. Меняется ли что-то в структуре биографического (надситуативного) времени по ее ходу? Несомненно. Меняется величина направлений (измерений, векторов) времени. Происходит это при переходе с ситуативного на надситуативный уровень временения, то есть тогда, когда мы овременяем свое существование на внутрибиографическом (возрастном) и биографическом
Таким образом, если от анализа темпорального устройства Присутствия перейти к анализу индивидуальной жизни как целого, то в поле зрения попадает не только временная структура экзистенции, но и соотношение трех направлений временения по величине. В границах века соотношение прошлого, настоящего и будущего меняется с каждым днем и с каждым возрастом. По величине будущее, прошлое и настоящее сравняются «в час смертный». Но пока человек жив, соотношение временных горизонтов в границах жизни – на что он не всегда обращает внимание – постоянно меняется. Величина надситуативного прошлого увеличивается, будущего – уменьшается, настоящего поначалу (от молодости к зрелости) возрастает, потом (от зрелости к старости) – убывает. Если персональное будущее не сокращается, то прошлое не растет.
Для периодизации возрастов взрослости важно, что при постоянном изменении в соотношении величин временных горизонтов их соотношение на протяжении продолжительного времени не изменяется, остается стабильным: многие годы может преобладать или будущее, или настоящее, или прошлое. Общий баланс темпоральных векторов в рамках одного возраста до поры до времени не меняется, что и определяет возрастную расположенность человека, его возрастное «так есть» и возрастную идентичность. Длительное преобладание одного из трех временных направлений над другими дает качественное отличие одного возраста от другого. Молодость длится не один год, соотношение времен по величине все время меняется, но… молодость до определенного момента остается молодостью, отличающей себя от следующего другого возраста – от зрелости.
Возрастная расположенность человека определена временем, которое доминирует по своей протяженности. Назовем его определяющим или, иначе, доминирующим временем. (Понятие определяющего времени не применимо к возрастам детства [65] .) Формирование темпоральной структуры существования и ее разворачивание в актах ситуативного временения происходит в детстве, но на биографическом уровне оно разворачивается в молодости. (Процесс формирования временного сознания на надситуативном уровне будет рассмотрен в главе, посвященной молодости.)
65
На возрастной этос и возрастное самосознание изменение временных векторов в границах жизни воздействует лишь тогда, когда человек овременяет существование на надситуативном уровне. В детстве надситуативное временение в нем еще не развернуто, а потому изменение в соотношении величин прошлого, настоящего и будущего в границах жизни никакого значения для него не имеет и на его этос воздействия не оказывает.
Смена одного определяющего времени другим обусловлена заданным биохронопоэзисом изменением параметров человеческого тела. Телесные изменения меняют баланс между хранимым (прошлое), ожидаемым (будущее) и исполняемым (настоящее) временем. Переход от одного возраста к другому – для взрослого – обусловлен сменой темпоральной временной доминанты.
В молодости содержание жизни принадлежит моему «я» как возможное будущее, в зрелости оно есть то, что находится в процессе исполнения, в старости – его завершают и осмысляют, а в модусе ветхой старости – его находят в соотнесенности с Другим и временением в режиме (на)стоящего настоящего11. Наиболее протяженное время молодости – будущее, зрелости – настоящее, старости – прошлое. От такого – определяющего темпоральный профиль жизни – времени и должен отправляться философский анализ возрастов взрослости.
Самое протяженное надситуативное время – это вместе с тем и время, которое притягивает к себе наше внимание, которое то тревожит, то успокаивает.
Время и временение неотделимы от заботы, а забота – от надситуативного временения. Темпоральное устройство вне-себя-бытия, когда оно надситуативно развернуто, непрестанно генерирует заботу. Заботу о себе, заботу о людях (о ближних и дальних), об окружающем мире. Темпоральность как возможность иного (в том числе – смерти) вместе с надеждой производит заботу и тревогу. Брошенный на свои возможности, человек осознает необходимость разобраться с ними, осмыслить их, отобрав из них те, за исполнение которых стоит приняться. Исполнение избранных возможностей – это, в пределе, исполнение-осуществление жизни. Человек не про- [66] сто брошен (погружен) в свои возможности (осуществленные, осуществляемые, еще не осуществленные, пока что неосуществимые), он ищет себя, свое содержание в том, что теперь (настоящее), в том, что предстоит (будущее), в том, что осуществилось или не осуществилось (прошлое).
66
Подробнее об этом темпоральном режиме см. последнюю часть книги (5.2.4. Эсхатологическая старость). Здесь мы ограничимся замечанием, что вертикализация временения связана с изменением самой структуры временения в старости на возрастном уровне, с сознанием отсутствия возрастного будущего.
Жизнь как темпоральная данность тревожит. И не напрасно. Знающий жизнь беспокоится о ней, поскольку ее содержательное наполнение и исполнение не гарантированы. Ее наполнение и исполнение, и взрослый не может этого не осознавать, не в последнюю очередь зависят от него. При этом условия реализации того, что желанно, не всегда находятся в нашей власти. Окна возможностей открываются на определенное – в том числе определенное возрастом – время, а потом закрываются. Если не воспользоваться тем, что дает возраст, тогда что-то из того, что могло исполниться, не исполнится… Над ситуативное овременение жизни понуждает к поиску осмысленности не только в сиюминутных реакциях, оно требует придать ей структуру для-чего-бытия, чтобы наполнить жизнь содержанием из другого/Другого. Временность существования генерирует заботу, надежду и ностальгию. Взрослый человек стремится к осмысленной жизни и по-разному реализует это стремление в зависимости от того, в каком возрасте он находится.
Способность к овременению жизни сама по себе свидетельствует о нехватке содержания. Нехватка содержания не только рождает и воспроизводит потребность в нем, она еще и причиняет боль, поскольку сознание времени – это сознание конечности, которое побуждает бодрствовать, искать содержание и преисполняться им, исполняя его. У времени острый наконечник, который жалит. А потому всегда есть основания для того, чтобы жалеть, прощать и любить человека.
Если говорить о жизни как целом, то первенство в генерации заботы следует отдать будущему, на границе которого от юных дней клубятся тучи и гремит гром: жизнь коротка, возможности ограничены, и близится время, когда они исчерпывают себя полностью. «Надо поторапливаться!» Озадаченность эсхатоном (концом) реет над всеми делами и размышлениями взрослых (ребенок живет в раю, потому что о конце или не знает, или не думает, не принимает «близко к сердцу», пребывая в настоящем [67] ).
67
В детстве есть свои страхи и заботы. Но они срабатывают ситуативно, когда «теряется мама», когда родители недовольны… Но ребенок не живет ими, если все хорошо, если родители рядом и он чувствует, что они любят его.
В каждом возрасте взрослости свои, принадлежащие по преимуществу данному возрасту, генераторы экзистенциальной тревоги. Возрастные различия в соотношении времен сосредотачивают внимание на специфических для каждого из возрастов заботах.
Изменения в раскладе времен внутри индивидуального века по их величине вносят онтические коррективы в трансцендентальную аналитику временности Присутствия. Если в экзистенциальной аналитике Dasein все три момента времени равноисходны, то в философском описании возраста на первый план выходит неравнозначность временных измерений, их зависимость от временных параметров жизни как целого.
Рассмотрение возраста в горизонте герменевтической феноменологии требует прояснить отношение возрастных модусов к темпоральности как экзистенциальной структуре Dasein. Темпоральность как экстатически-горизонтальное единство временности характеризует сущее,
Конец ознакомительного фрагмента.