Философия возраста (возраст и время)
Шрифт:
Темпоральность экзистенциального устройства означает, что человек находит себя в единстве трех моментов: прошлого (бывшего), настоящего (актуального) и будущего (настающего). Все три временных измерения (которые в «Бытии и времени» именуются «экстазисами») включены в определение структуры экзистенции: бытие-в-мире – это вперёд-себя-уже-бытие-в-мире-при-внутримирно-встречном-сущем.
Человек – это набросок себя (вперёд-себя– бытие, будущее); он тот, кто всякий раз имеет дело с внутримирно-встречным сущим (бытие-при– внутримирно-встречном-сущем, настоящее), и тот, кто экзистирует исходя из своей соотнесенности с миром (уже-бытие– в-мире, прошлое).
Три временных момента равноисходны. Хайдеггер подчеркивает континуальность времени: «Только по отношению к теперь мы схватываем «потом» и «некогда», «раньше» и «позже»» [59] .
59
Лишаев С. А. Философия возраста в пространстве экзистенциальной аналитики: экзистенциальная аналитика и региональная онтология // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Философия. Филология. 2015. № 1 (17). С. 326.
60
Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993. С. 340.
Темпоральность Dasein – это темпоральность, о которой можно сказать, что она «всегда наша»; это темпоральность, в которой обнаруживается направленность и конечность бытия-в-мире. Dasein («мы сами») раскрывается темпорально (по ходу экзистирования и временения). При этом во вне-себя-бытии как временном бытии раскрывается бытие как таковое (Бытие с заглавной буквы, бытие-вообще). Во всяком случае, таково наше толкование бытия-в-мире. Вне-себя-бытие (человек, Dasein) основано в Бытии как имманентной трансцендентности. Человек потому бытие-в-мире, что в нем и через него есть Бытие. Бытие как Другое сущему (трансцендентное ему) находится (имеет место) в человеке. Человек, благодаря его выдвинутости в Ничто [61] , а мы бы сказали – в Другое, существует способом присутствиеразмерного сущего.
61
Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии: пер. с нем. А. Г. Чернякова. – СПб.: Высшая Религиозно-философская школа, 2001. С. 24.
Человек как бытие-в-мире раскрыт в прошлое, настоящее и будущее. «Если Dasein нет, то его и не было; но если Dasein не будет, то его не было и нет» [62] . Судьба человека свершается временно, быть для него – значит быть временным, знающим о направленности своей жизни к концу и подчиненным в своем существовании императиву смысла.
Человек экзистирует (трансцендирует), набрасывая себя на сущее, его бытие имеет характер перехода. Переходность раскрывается в понимании временности сущего. Dasein временно, потому что оно вне-себя. Вне себя оно потому, что причастно Другому. Набрасывание – это трансцендирование в одном из трех направлений (горизонтов) времени. Dasein временит себя (набрасывает себя) или к наступающему, или к присутствующему в настоящем, или к бывшему, не нарушая при этом «экстатически-горизонтального единства временности».
62
Дёмин И. В. Философия истории как региональная онтология: монография. – Самара: Самар, гуманит. акад., 2012. С. 35.
«Поскольку исходное время как временность делает возможным бытийное устройство Dasein, и это сущее (Dasein) есть таким образом, что оно себя временит, именно это сущее, относящееся к бытийному роду экзистирующего Dasein, должно быть исходно и соразмерно [с его сутью] названо временным сущим как таковым» [63] .
Сознание темпорально-возрастной неоднородности сущего имеет своим условием временной характер Присутствия как вне-себя-бытия.
63
Хайдеггер
От экзистенциальной аналитики временности к философии возраста. Человеческое существование имеет темпоральную структуру и коренится в изначальном (экзистенциальном) времени. Исходное время размыкает сущее на временной характер его существования, включая сюда существование Присутствия как живого существа. Темпоральность в трактовке Хайдеггера – это экзистенциальная структура присутствиеразмерного сущего. Однако то, как именно реализуется трансцендентальная временность, когда мы имеем дело не с присутствиеразмерным сущим, а со стариками, детьми, мужчинами, женщинами, крестьянами, шахтерами и т. д., остается вне поля зрения экзистенциальной аналитики.
Если от фундаментальной онтологии перейти к вопросам философской антропологии как региональной онтологии, тогда обойти вниманием пол и возраст, принадлежность человека к определенной культуре, профессии и т. д. не получится. Антропология рассматривает человеческую жизнь, исходя из экзистенциального устройства Присутствия. Она учитывает поправки, вносимые в экзистирование изменчивостью тела, связанной с его биохронопоэзисом. Ее интерес фокусируется, в частности, на коррективах, вносимых в темпоральность «человека вообще» хроно-характеристиками определенного человека, которые принято относить к его возрастным характеристикам. По ходу осмысления возраста необходимо удерживать связь, существующую между темпо-ральностью (временностью) как способом быть (экзистенциальным временем) и темпоральным статусом тела (временем сущего).
Ситуативное и надситуативное время. Для корректного описания возрастной структуры жизни необходимо различать, как минимум, два уровня временения: ситуативный, который можно определить как временение «малого радиуса действия», и надситуативный. В актах временения второго уровня тесные рамки текущей ситуации преодолеваются и человек овременяет свое существование в биографическом времени. Когда за точку отсчета (за настоящее) берется жизнь в целом, надситуативное временение смещается с персонально-биографического на трансперсональный, исторический уровень. (Тему исторического временения мы здесь не рассматриваем, ограничив себя задачей описать временение на персональном, биографическом уровне.)
Понятие «ситуация» удерживает фактичность экзистенции. Человек не существует в пространстве и времени в формате «вообще», он всегда существует «в частности»: он тот, кто брошен в круговорот сущего, находится в конкретной ситуации, связан с определенными обстоятельствами и обязательствами, с которыми вынужден сообразовываться. Ситуативность имеет пространственную и темпоральную структуру. Вызов, исходящий из ситуации, по необходимости имеет форму «неотложного вызова»: ситуация, в которой мы находимся здесь и теперь, к чему-то нас подталкивает, о чем-то напоминает, чего-то от нас требует и т. д. Жизнь дергает «за рукав»: звенит будильник – просыпайся, пора на работу (на работе ждет отчет, который вчера вечером ты отложил «на завтра»); ты ставишь ногу на порог и слышишь напутствие заботливой супруги: «Танцы в семь, не забудь отвести Машу!».
Настоятельности текущей ситуации соответствует протяженность (глубина) ее сжатых временных горизонтов. Это время с «коротким дыханием»; одна ситуация сменяет другую. Действовать надо прямо сейчас, сообразовываясь с происходящим в настоящее время.
Поясним сказанное на примере. Неприятный разговор с начальством, случившийся на прошлой неделе, не выходит из головы. Этот разговор – мое ситуативное прошлое, воздействующее на поведение в настоящем и ближайшем будущем. Оно сказывается на текущем настроении, определяет мое желание избежать встречи с руководителем, хотя есть вопросы, которые надо с ним обсудить. Скорее всего, я постараюсь не попадаться ему на глаза также и завтра (мое ситуативное будущее). Но «неприятность» – лишь маленький эпизод. Через какое-то время она, оставшись в «рабочем прошлом», забудется, так и не став единицей хранения в долговременной памяти, а отношения с руководством войдут в свою обычную колею. (Однако в случае, если «неприятность» окажется крупной и завершится увольнением, она, скорее всего, войдет в биографическое прошлое: «После того злополучного разговора все у меня пошло наперекосяк… Пришлось уйти с работы. Долго не мог никуда устроиться, начались неприятности дома. Пристрастился к спиртному…»).