Философия
Шрифт:
287
Иначе обстоит дело с коллективно живущими животными. У них встречаются индивидуальные отклонения в программе поведения (определяющая различие между "умной" синицей, умеющей вскрыть бутылки с кефиром, и ее "менее умной" подругой, не "додумавшейся" до таких изощренных форм добывания пищи). Однако индивидуальные успехи в адаптации редко закрепляются в коллективном видовом опыте животных - "передовые достижения" отдельных особей умирают вместе с ними, что вынуждает всякое новое поколение начинать с того же, с чего начинали его предшественники. Условно-рефлекторная модель поведения не позволяет обобщать и символизировать полученную информацию, а предполагает исключительно соматические (телесные) способы передачи прижизненно выработанного опыта, т.е. его передачу путем поведенческих
Лишь сознание людей позволило им изобрести особые способы хранения и передачи информации, отличные как от генетической трансляции, так и от методов научения. Благодаря сознанию человек сумел не только усовершенствовать предметные средства деятельности и способы обращения с ними - собственные умения и навыки, - но и создал возможности внетелесной передачи информации методом ее кодирования в так называемых знаковых объектах и процессах (книгах, рисунках, чертежах, ритуалах и т.д.), образующих "тело" человеческой культуры, способ ее реального существования. В результате современные врачи, к счастью для своих пациентов, способны использовать методы древнейшей тибетской медицины, а юноша - научиться плаванию по книге, взятой в библиотеке.
Констатируя все эти обстоятельства, ученые приходят к выводу, что именно способность к эвристическому символическому поведению составляет специфику человеческой деятельности и позволяет считать разумность родовым именем человека - Homo sapiens. Оставляя в стороне тонкости психологии, разумность можно квалифицировать как способность к нестандартному поведению в нестандартной ситуации, предполагающей выработку эвристических реакций, не известных по прошлому опыту, не только индивидуальному, но и коллективному, видовому [12]. Понятно, насколько способность человека продумывать свои действия, обобщать эмпирически данную информацию расширяет границы и возможности его деятельности. Именно эта способность определяет колоссальную пластичность человеческого поведения, именно благодаря ей деятельность людей вышла за рамки биологической специализации, присущей инстинктивному "труду" муравьев, пчел или бобров [13].
Подводя итоги, мы можем утверждать, что специфика человеческой деятельности, ее отличие от адаптивной активности животных связана с наличием сознания - совокупностью высших психических функций, в основе которых лежит способность к абстрактно-логическому вербальному (словесному) моделированию мира. Подчеркнем, что абстрактное понятийное мышление состав
288
ляет именно основу человеческой психики, которая, конечно же, не сводится к сфере рацио. Наличие сознания не исключает присутствия у людей полного набора информационных регуляторов поведения, альтернативных сознанию - условных и безусловных рефлексов. Человеческого младенца, только появившегося из утробы матери, никто не учит дышать, кричать или сосать грудь, а вполне взрослые люди отдергивают руку от огня или инстинктивно сохраняют равновесие, ничуть не задумываясь над необходимостью или последовательностью предпринимаемых усилий, и т.д. и т.п.
Велик соблазн заявить, что подобные рефлекторные программы поведения отвечают лишь за жизнедеятельность человеческого организма, внутренние и внешние реакции нашего "тела", и никак не вмешиваются в собственно деятельность, т.е. поведение людей как социальных существ. Однако подобное заявление едва ли соответствует истине, поскольку значимые социокультурные реакции человека вызываются отнюдь не только логическими расчетами и планами. Человеческое сознание не сводится к способности понятийного мышления, но включает в себя совокупность эмоциональных и волевых факторов, сопровождающих процессы целепостановки и существенно влияющих на него. Кроме того, необходимым внутренним компонентом человеческого сознания является обширная сфера так называемых бессознательных импульсов, без учета которых картина социального поведения человека будет явно неполной.
Разные психологические школы включают в сферу бессознательного различные психические импульсы "надсознательного", "внесознательного"
Примером "надсознательного" в социокультурном поведении людей могут служить нередкие случаи "озарения", или творческой интуиции, позволяющие человеку "проскочить" фазу логических размышлений между постановкой умственной задачи и ее решением, к примеру, получить искомое решение во сне, как это нередко бывало с учеными в истории науки.
Очевидно, что "бессознательными" такие реакции могут именоваться весьма условно - при условии трактовки "сознательности" как систематического рассудочного мышления, контролирующего каждый шаг своих логических построений. Подобная "бессознательность" ничуть не сближает человека с животным, напротив, она подчеркивает колоссальную разницу между "безмозглым" существом, вовсе не способным к логическим умозаключениям, и существом с "избыточной" силой ума, которой достает на его латентную работу "вне расписания", осуществляемую как бы "между прочим", в свободное от специальных усилий время.
Сложнее обстоит дело со сферой психических импульсов, которые можно условно назвать "внесознательными" - они куда ближе к рефлекторным формам поведения, в некотором смысле основываются на рефлексах, хотя и не сводятся к ним, ибо и в отношении их
289
имеет место специфически социальный способ их сознательного использования в поведении. В самом деле, каждому из нас известен экранный образ ковбоя, выхватывающего револьвер и открывающего стрельбу при первых симптомах надвигающейся опасности, не отягощая себя продолжительными, мучительными сомнениями в духе шекспировского принца Гамлета. Известна способность тренированных борцов и боксеров мгновенно реагировать на внешнюю угрозу, применяя приемы защиты, многие компоненты которых в момент исполнения не опосредуются сознательным расчетом. Да и обычный человек, отправляясь по привычной, исхоженной дороге в ближайшую булочную, движется фактически "на автомате", переставляя ноги с минимальной степенью участия сознания - во всяком случае, значительно меньшей, чем при движении по незнакомому болоту.
На языке психологии подобные стереотипизированные поведенческие реакции, в которых отсутствует "поэлементная сознательная регуляция и контроль" каждого из необходимых движений, именуют навыками. Место сознательного расчета в них занимает автоматизированное восприятие действительности в форме так называемых "перцептивных" и "интеллектуальных навыков", являющихся информационной основой собственно "двигательных" навыков - полноценной предметной деятельности во внешней среде. Но означает ли это, что сугубо социальное по своим целям, средствам и результатам действие (к которому, несомненно, относятся стрельба из револьвера или спортивные единоборства) может не основываться на сознании, что оно одинаково с активностью животного, основанной на рефлекторных механизмах поведения?
Безусловно, это не так. В работах психологов прекрасно показано, что навыки включают в себя рефлекторные механизмы поведения, но не редуцируются к ним; в этом смысле автоматизированные поведенческие реакции являются не альтернативой, а всего лишь "дополнением" к сознательной деятельности человека, своеобразной формой ее проявления, которая основана на "экономии сознания", но непредставима вне и помимо его механизмов [14].
Наконец, еще одна сложность определения степени сознательности человеческого действия связана не с психомоторикой его осуществления, а с мерой осмысленности информационных импульсов поведения. Речь идет о том, насколько полно сознательно действующий субъект отдает себе отчет в побудительных мотивах своей деятельности, о той связи между сознанием и осознанием, которая различна в разных актах человеческого поведения и позволяет говорить о его "подсознательных" импульсах, активно изучавшихся 3. Фрейдом и его последователями. В этом случае речь идет о действиях, в которых активность человека инициируется смутными, плохо или никак не осмысленными влечениями, относящимися к тем "подвалам" сознания, которые 3. Фрейд характеризовал как область "Оно", отличную от сфер рациональной мотивации (личностной - "Я" и надличностной "Сверх-Я").