Философские обители
Шрифт:
Для удобства чтения обширных редакторских подстрочных примечаний оставлены лишь самые необходимые.
В конце книги содержатся комментарии: О. Фомина (преимущественно кабалистические, религиоведческие и культурологические), ссылки на них отмечены строчными римскими цифрами, а также В. Карпца (в основном исторические и богословские), эти ссылки обозначены строчными латинскими буквами (в обоих случаях выдержана сквозная нумерация).
Мы сохранили расположение иллюстраций, приводимых Фулканелли и Канселье, в том порядке и точно на том месте, как и в оригинале (в издании, взятом нами за основу, ссылки на иллюстрации в большинстве случаев приводятся либо значительно раньше, либо значительно позже самих иллюстраций). Ссылки на иллюстрации приводятся по ходу текста и в соответствии с
Наше издание, как и французское, снабжено указателем, однако со значительными расхождениями: не во всех случаях одно и то же понятие переводилось одинаково (в зависимости от контекста), следовательно, и ссылки указателя на те или иные страницы различаются. Кроме того, для удобства названия книг, на которые ссылаются Фулканелли и Канселье, в указателе даны курсивом, мифологические и исторические персоналии — прописными буквами (в последнем случае прописными буквами обозначено ключевое слово, в скобках — дополнительное), все остальные понятия — обычным шрифтом. Ссылки на комментарии и подстрочные примечания переводчика и редакторов в указателе не даются за исключением тех случаев, когда в подстрочном примечании приводится перевод содержащихся в текстах Фулканелли и Канселье латинских или каких-либо других слов и сочетаний, не переведённых ими самими на французский язык.
В нашем издании принята система сокращений для наиболее часто повторяющихся ссылок на уже существующие на русском языке книги. Тексты, на которые ссылаются или которые цитируют Фулканелли и Канселье, сверены по ранее опубликованным переводам и приведены с последними в полное соответствие.
Используются следующие сокращения:
ДКМ. — Василий Валентин. Двенадцать ключей мудрости. — М.: Беловодье, 1999.
ИС. — Бержерак Сирано де. Иной свет, или Государства и империи Луны. // В сб.: Зарубежная фантастическая проза прошлых веков. — М.: Правда, 1989.
КЭА. — Канселье Эжен. Алхимия. — М.: Энигма, 2002.
Олег Фомин
Фронтиспис. Руан. Усадьба Бургтерульд. Саламандра (XVI в.).
Предисловия
Братьям Гелиополиса
К первому изданию
Алхимия, которую долгое время считали химерой, всё более привлекает к себе внимание научного мира. Работы учёных о строении материи, их недавние открытия со всею очевидностью доказывают возможность разложения химических элементов. Теперь уже никто не сомневается, что тела, прежде считавшиеся простыми, на самом деле сложны, и гипотеза о неделимости атомов больше уже не находит себе сторонников. Мироздание утеряло обманчивую косность, и вчерашняя ересь превратилась сегодня в догму. Действуя на удивление схожим образом, хотя и с различной силой, жизнь проявляет себя в трёх прежде разделённых царствах, оказавшихся тождественными. Происхождение и жизненная сила трёх элементов прежней классификации оказались одинаковы. Косная субстанция открылась как живая. Существа и вещи эволюционируют, бесконечно порождая новые образования. Благодаря многократным обменам и сочетаниям они отдаляются от первоначального единства лишь для того, чтобы в результате последовательных разложений вновь обрести исконную простоту. Божественная гармония великого Целого — огромный круг, по которому движется вечно деятельный Дух, и центром этого круга служит уникальная живая частица, истёкшая из творческого Слова.
Сбившись с дороги, современная наука пытается на неё вернуться, понемногу впитывая в себя древние представления. Как и в прежних цивилизациях, прогресс человечества подчиняется неоспоримому закону вечного возвращения. Вопреки всему Истина в конце концов одержит верх, хотя приближаемся
Не следует, однако, думать, что традиционная наука, различные части которой Фулканелли собрал воедино, излагается в настоящем труде в общедоступной форме. Автор вовсе не стремился к этому, и просчитается тот, кто надеется познать тайное учение путём простого прочтения. «Наши книги не для всех, — не раз повторяли старые Мастера, — хотя прочесть их мы предлагаем каждому». Чтобы усвоить основы науки, которая никогда не переставала быть эзотерической, необходимо приложить немалые усилия. Поэтому Философы и утаили её начала от непосвящённых, скрыли древнее знание за завесой слов и аллегорий.
Невежда не простит алхимикам их верности суровой дисциплине и законам, которым те добровольно следовали. Не избежит, я знаю, подобного упрёка и мой учитель. Но ему прежде всего приходилось выполнять божественную волю, подательницу света и откровения. К тому же он должен был подчиняться общему правилу Философов, которое требует от посвящённых неукоснительно соблюдать тайну.
В эпоху античности, и особенно в Египте, это изначальное требование относилось ко всем наукам и техническим видам искусства. Художники по эмали и стеклу, золотых и серебряных дел мастера, мастера по керамике и литью трудились в храмах. Рабочий персонал цехов и лабораторий был частью сакральной касты и по существу состоял в ведении жрецов. Начиная со средних веков и по XIX в. история пестрит многочисленными примерами подобных организаций, будь то рыцарство (Chevalerie), монастырские ордена, франкмасонство, цеховые корпорации, компаньонам:. Эти многочисленные ассоциации, ревниво хранившие тайны своей науки или своего ремесла, всегда носили мистический или символический характер, в них соблюдались принятые издревле обычаи и практиковалась религиозная мораль. Известно, например, каким большим уважением в глазах монархов и князей пользовались художники-витражисты и как те препятствовали разглашению тайн, связанных с благородным искусством работы по стеклу.
Эти строгие правила имеют глубокий смысл, и их причина, на наш взгляд, проста: привилегия владеть знаниями должна принадлежать узкому кругу людей. Когда знания становятся общедоступными, когда они распространяются без разбора и массы слепо пользуются ими, самые прекрасные открытия приносят больше вреда, чем пользы. Природа человека влечёт его к злу. То, что могло бы принести ему благо, чаще всего обращается в свою противоположность и в конечном итоге становится орудием его падения. Современные способы ведения войны, увы — самое разительное и самое печальное свидетельство пагубного состояния человеческого ума. Homo homini lupus*.
Несправедливо перед лицом столь серьёзных опасностей порочить память наших великих предков незаслуженной укоризной за то, что они изъяснялись излишне замысловато. Надо ли их осуждать всем скопом и презирать за частые недомолвки? Философы поступают мудро, обходя свои труды молчанием и облекая свои откровения в притчи. Уважая общественные установления, они никому не наносят вреда и обеспечивают своё собственное спасение.
Позволю себе рассказать по этому поводу одну историю.
Почитатель Фулканелли, беседуя как-то раз с одним из наших знаменитых химиков, поинтересовался мнением последнего о трансмутации.
— В принципе, думаю, это возможно, — ответил учёный, — хотя сомневаюсь, что процесс осуществим практически.
— А если надёжный свидетель удостоверит, что видел превращение металлов своими глазами, и предъявит неопровержимые доказательства, — возразил его оппонент, — что бы вы сказали тогда?
— Я бы сказал, — заявил химик, — что такого человека следует безжалостно предать суду и наказать как опасного преступника.
После таких слов отнюдь не лишними представляются осторожность, крайняя сдержанность и полное соблюдение тайны. Кто после этого осудит Адептов за своеобразный стиль их творений? И кто возьмёт на себя смелость бросить первый камень в автора этой книги?