Философские обители

Фулканелли

Таково происхождение нашего камня, с рождения приобретающего двоякую, сухую и огненную, природу металла и столь же двоякие свойства минерала — холод и влажность. Следовательно, в своём состоянии полного равновесия камень олицетворяет союз четырёх естественных стихий, лежащих в основе всякой экспериментальной философии. Жар огня смягчён в нём холодом воздуха, а сухость земли нейтрализована влажностью воды.

Кессон 7. — Геометрическая фигура, которую мы здесь видим, нередко украшала фронтисписы средневековых алхимических манускриптов. Её обычно называют Лабиринтом Соломона. Мы уже отмечали, что она часто воспроизводилась на плиточных полах наших великих готических храмов. Рядом с лабиринтом надпись:

FATA.VIAM.INVENIENT.

Судьба проторит себе путь

Наш барельеф, иллюстрируя лишь долгий путь вкупе с большинством изображений Дампьера, выявляет вполне определённое намерение автора

наставлять прежде всего в Делании богатых. У нашего лабиринта вход один-единственный, тогда как на других картинах с подобным сюжетом их обычно три, и они соответствуют трём портикам посвящённых Деве Матери готических соборов. Один вход, прямой, ведёт непосредственно в центральный зал, где Тесей убивает Минотавра — на этом пути нет никаких препятствий. Здесь находит выражение краткий путь — простой и лёгкий — Делания бедных. Через второй вход также попадают в центр лабиринта, но много раз поворачивая и возвращаясь вспять — налицо иероглиф долгого пути, эзотерике которого, как мы уже сказали, наш Адепт явно отдаёт предпочтение. И, наконец, третий ход, вначале идущий параллельно предыдущим, недалеко от порога внезапно заводит в тупик. Он ввергает в отчаяние и разоряет заблудившихся, самонадеянных, тех, кто без серьёзного изучения, без прочной основы бросается вперёд очертя голову.

Независимо от сложности пути лабиринт — красноречивый символ Великого Делания, которое рассматривается в его материальном аспекте. Лабиринт, как мы видим, отражает две главные трудности, когда сначала надо достичь внутренней залы, а потом выбраться наружу. Первая трудность связана со знанием материи, без которой в лабиринт не войти, и её приготовлением в центре лабиринта. Вторая заключается в преображении приготовленной материи посредством огня. Таким образом, алхимик — осторожно, медленно, но со всей настойчивостью — проходит обратно тот путь, который он преодолел в быстром темпе в начале работы. Философы советуют прибегать к нити Ариадны, то есть проводить необходимый анализ, без которого впору заблудиться, иначе говоря, совершить ошибку при синтезе. К этой второй стадии, или фазе, работы и относится латинская надпись. Как раз с этой минуты, когда компост, состоящий из оживлённых тел, начинает свой эволюционный цикл, завеса тайны окутывает порядок, ритм и соразмерный ход этой удивительной метаморфозы, которую человек не в состоянии ни понять, ни объяснить. Брошенная на произвол судьбы, мучимая во мраке своей темницы огнём возрождённая материя далее следует по предначертанному жребием сокровенному пути.

Кессон 8. — Картина здесь стёрлась, рельеф по сути уничтожен временем. Сохранилась лишь надпись. Ясная и чёткая, она выделяется на фоне голого известняка. Надпись следующая:

MICHI.CELVM.

Небеса мои!

Пылкое восторженное восклицание, полное безудержной радости, даже гордости, какое испускает Адепт, обладатель Магистерия? Вряд ли. Строгие, несущие важную практическую информацию изображения, чёткие по смыслу надписи позволяют видеть в этих словах скорее светлую надежду познать высшие истины, чем горделивую нелепую и обманчивую идею подчинить себе Эмпирей.

Достигнув вполне ощутимой цели герметической работы, Философ осознает могущество духа, его поистине чудотворное воздействие на инертную сущность. Сила, воля, знание — атрибуты духа. Жизнь — следствие его деятельности, а движение, развитие, прогресс — её результаты. Всё исходит от духа, всё рождается и обнаруживает себя благодаря ему, а значит, разумно предположить, что в конечном итоге всё к нему и возвратится. Следовательно, нужно лишь внимательно следить за тем, как дух проявляет себя в материи, постигать логику его действий, выполнять его команды, чтобы Получить определённые представления о первоначальных вещах и основных законах универсума. Точно так же путём простого исследования духовной герметической работы можно надеяться лучше понять божественное Великое Делание, самого Бога и его творения. То, что внизу, подобно тому, что вверху, сказал Гермес, и настойчивым изучением всего нам доступного мы способны возвысить свой ум до постижения недоступного. Эта идея, по словам Философа, рождается от слияния человеческого духа с духом божественным, от возвращения твари к Творцу, к пылающему очагу, единственному и чистому, откуда изошла по Божьему наущению мученица и труженица — бессмертная искра, вырвалась, чтобы соединиться с грубой материей и, завершив свой земной путь, вернуться обратно.

Кессон 9. — Наши предшественники видели в этой небольшой картинке лишь эмблему французского короля Генриха II. Знак представляет собой обычный лунный полумесяц. Надпись гласит:

DONEC.TOTVM.IMPLEAT.ORBEM.

До тех пор, пока он не заполнит всю землю

Объяснить эту эмблему, к которой Диана де Пуатье не имеет никакого касательства, труда не составит. Даже самому юному из «сынов ведения» известно, что луна — спагирический иероглиф серебра — обозначает конечную цель Работы в белом и переход к Работе в красном. Именно в царстве луны появляется характерный цвет серебра — белый. Артефий, Николай Фламель, Филалет и множество других Мастеров учат, что на этой стадии варки ребис приобретает вид тонких шелковистых

нитей, как бы волос, расходящихся по поверхности от периферии к центру. Эта стадия называется стадией белых волос (blancheur capillaire). Луна при этом находится в первой четверти (premier quartier). Под влиянием огня белизна распространяется внутрь и окрашивает всю массу, поверхность же приобретает лимонно-жёлтый оттенок. Луна становится полной: полумесяц расширяется до диска и занимает всю сферу целиком. Определённая степень твёрдости и сухости вещества — надёжное свидетельство того, что малый Магистерий завершён. Если алхимик решает тут остановиться или просто не может перейти к Работе в красном, ему остаётся лишь нарастить камень, повторяя все операции и тем самым увеличивая его силу. Повторять операции можно сколько угодно раз, пока позволяет сама материя, то есть до полного её насыщения духом. Тогда говорят, что дух «заполнил всю землю». За точкой насыщения свойства материи меняются: текучая, она уже не поддаётся сгущению и остаётся в виде светящегося в темноте масла, которое больше не воздействует ни на живые существа, ни на металлические тела.

Что справедливо для Работы в белом, справедливо и для великого Магистерия. В последнем случае достаточно, как только появится бледно-лимонная окраска, увеличить температуру, не трогая и не открывая сосуд. Филалет рекомендует предварительно заменить белую Серу на красный фермент, Фламель этого делать не советует. Впрочем, их кажущееся расхождение в этом вопросе легко объясняется различием установок. Как бы то ни было, на четвёртой стадии обработки огнём компост растворяется сам собой, цвета меняются вплоть до красноватого (fleur de pêcker, персикового), который по мере того, как вещество высыхает, постепенно темнеет, что указывает на успешное завершение процесса. По охлаждении материя приобретает кристаллическую структуру, составленную как бы из маленьких слипшихся, реже отдельных рубинов, очень плотных и блестящих, иногда заключённых в аморфную непрозрачную массу рыжего цвета (opaque et rousse), которую старые авторы именовали проклятой землёй камня (la terre damnée de la pierre). Она ни на что не годится, её без труда отделяют и выбрасывают.

VII

Четвёртая серия [XXXI].

XXXI. Замок в Дампьер-сюр-Бутонн. Кессоны верхней галереи. Четвёртая серия.

Кессон 1. — На барельефе скала, на которую, грозя её поглотить, в ярости набрасываются морские волны, однако два херувима дуют на воду и буря утихает. Надпись на филактерии прославляет стойкость в минуту опасности:

IN.PERICVLIS.CONSTANTIA,

философскую добродетель, которую Мастер должен проявлять во время варки, особенно в самом её начале, когда компоненты смеси бурно взаимодействуют друг с другом. Реакция продолжается долго, но уже не так резко: вскипание вскоре прекращается, и нисходит покой благодаря победе духовных элементов — воздуха и огня, — их олицетворяют ангелочки, агенты нашего таинственного преображения стихий (conversion élémentaire). Нелишним будет рассказать подробнее, как протекает это преображение, по поводу которого древние выказывали чрезмерную, на наш взгляд, скрытность.

Любой алхимик знает, что камень состоит из четырёх стихий, которые силой сцепления удерживаются в равновесном состоянии. Менее известно, каким образом четыре стихии составляют три начала, которые алхимик готовит и собирает согласно правилам искусства и с учётом надлежащих условий. Дело в том, что первичные элементы, представленные на нашем кессоне морем (eau, вода), скалой (terre, земля), небом (air, воздух) и херувимами (lumière, esprit, feu, свет, дух и огонь), превращаются в Соль, Серу и Ртуть, материальные и вполне осязаемые составляющие нашего камня. Из этих начал два — Сера и Ртуть — считаются простыми и обычно встречаются в связанном состоянии в металлах, а вот Соль состоит, судя по всему, частью из твёрдого, частью из летучего вещества. Из химии известно, что соль, результат взаимодействия кислоты и основания, при разложении обнаруживает летучесть первого соединения и твёрдость второго. Своей летучей и холодной влажностью (воздухом) связанная с Ртутным началом, а огненной и твердой сухостью (огнём) с Серным, Соль служит посредником (mediateur) между сульфурным и меркуриальным компонентами нашего эмбриона. Двоякие свойства Соли позволяют соединить друг с другом антагонистов, истинных родителей герметического маленького царя (roitelet), что иначе было бы невозможно. Итак, в образующемся камне сочетаются по двое четыре первоэлемента, ведь Соль содержит в себе огонь и воздух, необходимые для связывания сульфура-земли и меркурия-воды.