Философские трактаты
Шрифт:
XXXV. (97) Остановимся на этом вопросе подольше. Если бы кто-нибудь стал утверждать, например, что те виды животных, которые водятся в Красном море или в Индии, на самом деле не существуют, то мы бы, конечно, расценили это как детскую наивность. Но ведь даже самые любознательные люди по расспросам не смогут узнать, сколь великое множество существ обитает на земле, в море, в болотах, реках. Что же, станем ли мы отрицать их существование потому, что никогда их не видели? А это сходство, которому вы придаете такое значение, что, собственно, из него следует? Разве собака не похожа на волка? Или как писал Энний [205] ;
205
Квинт Энний — древнеримский поэт (239—169), автор исторического эпоса (поэма «Анналы»), ряда комедий, трагедий и сатир. В эпоху Цицерона Энния считали уже устаревшим, но чтили его талант. Цицерон был большим поклонником Энния и особенно часто его цитировал, во многом разделяя его философские воззрения. Из какой сатиры Энния взят приведенный стих, неизвестно.
Но нравы-то разные! Среди животных нет разумнее слона, а фигура у него самая грубая. (98) Это я говорю о животных.
XXXVI. (100) Еще ты осуждал тех [206] , кто, созерцая сам мир, его [отдельные] члены: небо, земли, моря и все, чем они украшены, солнце, луну и звезды; кто, познав наступление в надлежащее время времен года, их смену и очередность, видя замечательное великолепие всего этого, предположили, что есть некое превосходное и вышестоящее существо (natura), которое все это создало, движет, всем управляет и все направляет. Если даже эти люди ошибаются в своем предположении, то я хотя бы вижу, что их привело к нему. Но ты, можешь ли ты указать на нечто великое и превосходное, такое, что представлялось бы творением божественного ума, и по которому можно было бы предположить, что боги действительно существуют? «У меня, — говоришь, — было заложено в душе некое представление о боге». О бородатом Юпитере и о Минерве в шлеме? Значит, ты их такими и считаешь? (101) Насколько же последовательнее тебя необразованный народ, который не только наделяет бога членами тела, но считает также, что бог ими пользуется. Придают богу лук, стрелы, копье и щит, трезубец и молнию. И хотя они не представляют себе, что делает бог, все же совершенно бездействующим не могут его представить. Те же египтяне, которых высмеивают, обожествляют только тех животных, от которых получают какую-то пользу, например ибисов, истребляющих массу змей; это ведь крупные птицы с крепкими ногами и длинным роговым клювом. Они спасают Египет от заразы, истребляя и пожирая летучих змей [207] , которых заносит африканский ветер из Ливийской пустыни, так что те не могут причинять вреда ни живые — укусами, ни мертвые — зловонием. Я мог бы еще сказать о пользе от ихневмонов, от крокодилов, от кошек, но не хочу затягивать свою речь. Скажу, однако, в заключение: у варваров животные обожествляются из-за тех благодеяний, которые они оказывают, у ваших же богов не только благодеяний никаких не обнаружить, но даже совсем никакого дела. (102) «Нет у бога, — говорит Эпикур, — никаких хлопот». Конечно, Эпикур, как избалованные дети, считает, что нет ничего лучше безделия. XXXVII. Но ведь сами дети, даже когда бездельничают, развлекаются, упражняясь в какой-нибудь игре. А вы хотите, чтобы праздный бог находился в полном оцепенении, так как боитесь, что если он двинется, то не сможет быть блаженным. Это представление не только лишает богов движения и божественной деятельности, но и людей делает ленивыми: выходит, ведь, что всякий что-нибудь делающий, даже бог, не может быть счастливым.
206
Ты осуждал тех — т. е. стоиков. Заметим, что Котта критикует эпикурейцев, используя аргументы стоиков.
207
Летучих змей — Ср.: Геродот, II, 75; III, 107. Что за «летучие змеи» — неясно.
(103) Но пусть бог — это, как вы хотите, подобие человека и его образ. А что служит ему жилищем? Где его местопребывание? Далее, какой его образ жизни? От чего он, как вы утверждаете, испытывает блаженство? Ведь блаженство испытывает тот, кто может пользоваться и наслаждаться доступными ему благами. Даже у неодушевленных натур, у каждой есть свое собственное место: так, земля занимает самый низ, ее затопляет вода, выше — воздух, эфирным огням уделено самое высокое место. А из животных — одни водятся на земле, другие — в воде, животные как бы двоякой природы живут и там и там. Есть даже такие, которые, как считают, родятся в огне, и их часто видят летающими в пылающих печах [208] .
208
Родятся в огне — Ср.: Плиний. Естественная история, XI, 36.
(104) Итак, я спрашиваю: во-первых, где обитает ваш бог? Затем, какая причина побуждает его сдвинуться с места, если только он иногда движется? Затем если всем одушевленным существам свойственно стремиться к чему-то сообразному с их природой, то к чему стремится бог? Далее, на что он использует свои ум и разум? И наконец, каким образом он блажен, каким образом вечен? Какого бы вопроса из этих ты не коснулся — везде больное место. Так плохо построенное доказательство не может найти выхода.
(105) Вот ты говоришь [209] , что образ бога постигается мышлением, а не чувственным восприятием (cogitatione non sensu), что в нем нет никакой плотности (soliditas) и он не бывает тем же по числу, но его вид таков, что он постигается по подобию и переходу образов, и так как атомов, образующих эти образы, бесчисленное множество, то и поступающие образы неисчислимы, и когда наш ум напряженно вникает в них, то в нем возникает понятие о блаженной и вечной природе.
209
Вот ты говоришь — Котта излагает своими словами весьма темное и невразумительное место из речи Веллея (I, 49), которое в его передаче отнюдь не выиграло в ясности. Может быть, чтобы оно казалось непонятным. Ср.: Диог. Лаэрт., X, 169: «Боги познаваемы разумом, одни существуя в виде чисел, другие — в подобии формы, человекообразно возникая из непрерывного истечения подобных видностей, направленного в одно место» (перевод М. Гаспарова).
XXXVIII. Так ради самих же богов, о которых мы сейчас
(106) Когда я, например, представляю себе Тиберия Гракха, выступающего в народном собрании на Капитолии и собирающего голоса против М. Октавия [211] , то я говорю, что это пустое движение души, ты же скажешь, что это сохранившиеся образы Гракха и Октавия, когда я пришел на Капитолий, устремились к моей душе [212] . И то же самое будто бы происходит с богом, от которого густо исходящие образы воздействуют на наши души так, что мы узнаем, что боги блаженны и вечны.
210
Гиппокентавр — то же, что и кентавр.
211
Тиберий Гракх — народный трибун 133 г., поставил в народном собрании на голосование вопрос об отрешении от должности своего коллеги, другого народного трибуна Марка Октавия, выступившего против предложенного Тиберием «земельного закона».
212
Ср.: Лукреций, IV, 735 сл.
(107) Допустим, что действительно существуют образы, которые стучатся в наши души. Но ведь они могут представить только некий внешний облик бога? Или также почему он блажен, почему вечен? Что же такое эти ваши образы и откуда они? Это произвольное допущение определенно от Демокрита. Но и его многие опровергали, и вы не находите выхода, и все это — шатко и валко. Никак вы мне не докажете, что в меня попадают образы всех этих: Гомера, Архилоха, Ромула, Нумы, Пифагора, Платона — и что они имеют тот облик, который был им присущ. Как эти образы возникли? И чьи образы? Об Орфее Аристотель пишет, что его никогда не было, а названную по его имени орфическую песнь (orphicum carmen) сочинил какой-то пифагореец Кекропс. А между тем Орфей, т. е. по-вашему его образ, мне часто представляется в душе. (108) А как объяснить, что образ одного и того же человека в моей душе и в твоей выглядит по-разному? А как быть с теми, которые совсем не существовали, да и не могли существовать, как, скажем, Скилла и Химера? [213] Как быть с людьми, местностями, городами, которых мы никогда не видели [а представление о них имеем]? Как понять, что стоит мне только захотеть и тут же — образ? [214] Что они даже незваные являются во сне? [215] Все это, Веллей, пустые выдумки. Вы насильно навязываете образы не только глазам, но и душам. Вот к чему приводит возможность безнаказанно болтать все, что приходит в голову.
213
Скилла, Химера — фантастические чудовища. Скилла, по описанию Гомера, имела шесть голов на длинных шеях с тремя рядами острых зубов в каждой пасти (Одиссея, XII, 85). Химера, по Гомеру же, имела львиную голову, зад дракона, а среднюю часть туловища — как у козы (Илиада, VI, 179).
214
Ср.: Лукреций, V, 905. Как эпикурейцы объясняли возникновение в сознании людей подобных образов см.: Лукреций, IV, 735. Стоит… захотеть — по Эпикуру, хотя образы существуют в пространстве постоянно, но наше сознание замечает только те, на которых оно сосредоточивается. Ср.: Лукреций, IV, 779 сл.
215
Незваные являются во сне — ср.: Лукреций, IV, 757 сл.
XXXIX. (109) Образы (visiones), сказал ты, приплывают с такой частотой, что из многих образуется как бы один. Я постыдился бы сказать, что не понимаю, если бы вы сами понимали, что именно защищаете. Ибо каким образом ты докажешь, что переход образов происходит беспрерывно? Или если беспрерывно, то как докажешь, что вечно? Скажешь: «Это обусловлено бесчисленностью атомов». Но ведь также можно доказать, что все вообще вечно? Тут ты прибегаешь к равновесности (aequilibritas) [216] (ибо так, если угодно, мы переведем ) и говоришь: «Поскольку есть природа смертная (natura mortalis), то должна также быть и бессмертная». Но таким способом можно доказать, что поскольку есть люди смертные, то должны также быть какие-то бессмертные, поскольку рождаются на земле, то рождаются и в воде. Ты говоришь: «Так как есть [силы] разрушающие, то должны быть и сохраняющие». Пусть они есть, но они то сохраняют, что существует, а что эти [ваши] боги существуют, я не представляю себе.
216
Прибегаешь к «равновесности» (aequilibritas) — Ср.: I, 50; aequabilis tributio — равномерное распределение. В I, 50 Цицерон следует Карнеаду, критикующему Эпикура. Здесь же он вкладывает в уста Котты критику, явно искажающую мысль Эпикура. Выдвигая принцип «исономии», Эпикур не имел в виду, что наличие одного вида явлений или объектов непременно свидетельствует о существовании его противоположности, а только, что существующие противоположности имеют равную численность частностей, и этим принципом Эпикур отнюдь не имел в виду доказать существование богов.
(110) Но как все-таки порождаются эти призраки (effigies) богов из атомов, которые, допустим, существуют, хотя их вовсе нет? Атомы, возможно, могли бы сталкиваться между собой и от столкновений приходить в движение. Но образовать нечто имеющее форму, фигуру, цвет, жизнь это не смогли бы. Итак, никоим образом не получается у вас бессмертный бог.
XL. Рассмотрим теперь вопрос о его блаженстве. Без добродетели оно, конечно, никоим образом невозможно. Но добродетель деятельна, ваш же бог ничего не делает, стало быть, лишен добродетели, а значит, и не блажен. (111) Итак, какова же его жизнь? Изобилие, говоришь, благ, без примеси плохого. Каких же благ? Наслаждений, наверное, и конечно, телесных [217] . Ибо вы не знаете другого, не исходящего от тела и не обращенного на тело, — духовного наслаждения. Я не считаю тебя, Веллей, похожим на других эпикурейцев. Им следовало бы стыдиться некоторых эпикуровых поучений, свидетельствующих о том, что он не представлял себе какого-то блага, не связанного с чувственными и постыдными наслаждениями, которые он, не краснея, перечисляет все по названиям.
217
Наслаждений… и, конечно, телесных — намеренное искажение этических взглядов Эпикура. Ср.: Эпикур. Письмо к Менекею (см.: Диог. Лаэрт., X, 128 сл.); Цицерон. Тускуланские беседы, III, 46—50; V, 93—96.