Философские трактаты

Цицерон Марк Туллий

XI. Далее, Анаксагор, который принял учение от Анаксимена, первый из всех утверждал, что устройство и движение вещей обусловлены и совершаются силою и рассуждением (vi ac ratione) бесконечного ума (mentis). При этом он не понял ни того, что в бесконечном не может быть никакого непрерывного и связанного с чувством движения и вместе с тем способности чувствовать [83] , ни того, что вообще не может быть никакого чувства (sensus), с помощью которого сама природа ощущала бы внешнее воздействие. Далее, если Анаксагор представлял себе этот «ум», как некое одушевленное существо (animal), то должно быть внутри него нечто такое, отчего оно может быть называемо одушевленным. Но что может быть внутри ума? [84]

83

Место трудное для понимания. Смысл его может быть следующим: главное отличие одушевленного от неодушевленного состоит в сочетании двух особенностей — способности к передвижению и способности ощущать (ср.: Аристотель. О душе, I, 2, 403 B, 25—27). Но к бесконечному первая способность не может относиться, поскольку бесконечное занимает все пространство, и вторая способность, так же как ощущение предполагает воздействие извне на ощущающую сущность.

84

Внутри ума — ср.: III, 36; «Все живое должно состоять из тела, заключающего в себе душу, от чего оно и называется animal от anima».

Итак, он должен быть облеченным во внешнее тело. (27) Но так как это [Анаксагору] не угодно, то остается ничем не прикрытый, простой ум, не связанный ни с чем, посредством чего он мог бы ощущать. Наш разум, как мне кажется, этого не в состоянии понять.

А Алкмеон из Кротона, который

приписал солнцу и луне, и остальным звездам, и, кроме того, душе божественность, не подумал о том, что он приписал смертным вещам бессмертие [85] . И Пифагор, полагавший, что есть охватывающая всю природу и проникающая во все ее части душа, из которой берутся и наши души [86] , не видел, что бог, от которого отрываются человеческие души, этим самым раздирается на части, подвергается растерзанию. А когда человеческие души бывают несчастны, что случается с весьма многими, то, значит, несчастной бывает часть бога, а этого быть не может. (28) И почему бы душе человеческой не быть всеведущей, если бы она была богом? И еще, каким образом, этот бог, если он не что иное, как душа, был всажен или влит в мир?

85

Душе… бессмертие — Веллей, конечно, придерживался взгляда Эпикура, по которому душа со смертью тела также умирает.

86

Душа, из которой берутся и наши души — этому учили также и стоики. Ср.: II, 18; II, 79.

Затем Ксенофан, который утверждал, что, так как все (omne) обладает умом и вдобавок бесконечно, все есть бог. Что касается ума, то Ксенофану можно возразить то же, что и остальным. А относительно бесконечности можно возразить еще больше, так как не может быть, чтобы в ней существовало нечто чувствующее и присоединенное.

Далее, Парменид — этот создает своим воображением нечто похожее на венец [87] , что он и называет «венцом» (на их языке — круг), от которого непрерывно исходит жаркое сияние и который опоясывает небо, и он называет это богом. Но что это за бог, в котором ни облика божественного, ни сознания (sensus) нельзя себе представить? И много еще он допускает чудовищного, обожествив войну, раздор, страсть и другое в том же роде, что или болезнью, или сном, или забвением, или давностью уничтожается. То же он говорит о звездах [88] , что, как опровергнутое в другом месте, здесь может быть опущено.

87

Похожее на венец — по Пармениду, физический мир состоит из концентрических огненных сфер, в центре которых находится божество, управляющее всем миром, — Необходимость.

88

В поэме «О природе» (от которой сохранились лишь фрагменты) Парменид персонифицировал в качестве богов вражду, любовь, но нет указаний на то, что Парменид считал богами звезды.

XII. (29) Эмпедокл, погрешающий во многом другом, позорнейшим образом ошибается также, рассуждая о богах. Ибо он считает четыре стихии [89] , из которых, по его мнению, состоит все, божественными. Но ведь ясно, что они, стихии, возникают и исчезают [90] и лишены всякого чувства. И Протагор, который заявил, что у него нет совсем никакой ясности в вопросе о богах — есть они или нет их, и каковы они, — по-видимому, также испытывал сомнения относительно самой природы богов. А Демокрит, включавший в число богов то разгуливающие кругом «образы», то ту природу [91] , которая эти образы источает из себя и испускает, то наше знание и разумение, разве не впал в величайшую ошибку? А утверждая, что нет ничего вечного, так как ничто не остается всегда в одном состоянии [92] , разве этим самым Демокрит не уничтожает совершенно бога, так что о нем и мнения никакого не остается?

89

Четыре стихии — или четыре элемента, т. е. основные вещества — огонь, воздух, вода, земля. После Эмпедокла представление о четырех элементах стало более или менее общим для всех философских школ, исключая атомистов, но особенное развитие получило у стоиков (ср.: Цицерон. Учение академиков, 2, 118).

90

Стихии, возникают и исчезают — по-видимому, искажение: ср.: Аристотель. Метафизика, I, 3, 984a, 8—11 «эти элементы, по его, Эмпедокла, мнению, всегда сохраняются и не возникают».

91

Ту природу — имеются в виду боги, от которых исходят их «образы».

92

Нет ничего вечного — Демокрит учил, что боги, хотя и состоят из неуничтожаемых атомов, но сами подлежат разрушению. Ср.: Секст Эмпирик, IX, 19.

А воздух, который Диоген из Аполлонии использовал в качестве бога, какое воздух может иметь чувство (sensum)? Какой облик, приличествующий богу?

(30) Слишком долго было бы говорить о непоследовательности Платона, который в «Тимее» утверждает, что отца этого мира невозможно назвать [93] , а в «Законах» — что не следует и доискиваться, что такое бог [94] . А так как, по мнению Платона, бог не имеет никакого тела, как греки говорят , то вообще невозможно понять, какой он может быть. Ибо [в таком случае] он необходимо должен быть лишен способности чувствовать, лишен также мудрости, неспособен испытывать удовольствия, а ведь мы все это связываем с понятием о богах. Но тот же Платон в «Тимее» и «Законах» [95] говорит, что и вселенная — бог, и небо, и звезды, и Земля, и души наши, и те божества, которых мы признаем по установлению наших предков [96] , каковые мнения и сами по себе ложны, и между собой вступают в сильнейшие противоречия.

93

Веллей неточно цитирует Платона. У Платона («Тимей», 28 C): «…так как творца и отца вселенной и найти-то трудно, а найдя нельзя показать его толпе…»

94

В «Законах»… что не следует и доискиваться — это место Веллей также передает неверно. Веллей приписывает Платону взгляды, которые последний сам осуждал. Ср.: Платон. Законы, 7, 821 B.

95

Платон. Тимей, 34 B; Он же. Законы, 7, 821 B; 821 C; 10, 886 D; 10, 899 B.

96

По установлению… предков. Ср.: Платон. Тимей, 40 D.

(31) Так же и Ксенофонт грешит почти тем же, хотя и менее многословно. Ибо в своих книгах, где он излагает беседы Сократа, Ксенофонт заставляет Сократа говорить, что не следует доискиваться, каков облик бога, и что и солнце и душа — это бог [97] , и то он говорит об одном боге, то о многих. Это те же самые ошибки, которые мы указали у Платона.

XIII. (32) Да и Антисфен в той книге, которая называется «Физик» (Physicus), утверждая, что народных богов много, но природный (naturalis) только один, уничтожает этим самым силу и природу богов. Почти так же Спевсипп [98] , следуя своему дяде, Платону, говорит, что есть некая одушевленная сила, которая всем управляет. Этим он старается вырвать из душ познание богов. (33) И Аристотель в третьей книге «О философии» [99] много напутал, не расходясь во мнениях со своим учителем. Ибо он то приписывает всю божественность разуму, то говорит, что сам мир — это бог [100] , то ставит во главе мира кого-то другого [101] и возлагает на него обязанность неким своим круговращением направлять и сохранять движение мира; то он называет богом небесный огонь [102] , не понимая, что небо это только часть мира, который он в другом месте сам же назначил богом. Но каким же образом небо при такой скорости вращения может сохранить божественное

самочувствие (sensus)? И потом, где находятся эти столь многочисленные боги [103] , если и небо считать богом? Если же он считает, что бог не имеет тела, то этим он лишает его всякого чувства, как и мудрости. Далее, каким образом бестелесный бог может двигаться [104] или же каким образом он сам, пребывая в постоянном движении, может быть спокоен и блажен? [105]

97

Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, 3, 13. Снова искажение. Солнце в «Воспоминаниях» нигде не называется богом, а душа не богом, а «божественной».

98

Спевсипп — после смерти Платона возглавил Академию. Диоген Лаэртский среди его сочинений называет одно, озаглавленное «О богах». См.: Диог. Лаэрт., IV, 4—5.

99

Аристотель в третьей книге «О философии»… — эта книга до нас не дошла.

100

Сам мир — это бог — Насколько нам известно из сохранившихся сочинений, Аристотель не отождествлял мир с богом. Веллей, по-видимому, приписал Аристотелю идею Стои. Ср.: Аристотель. Метафизика, XI, 8, 1074 B.

101

Кого-то другого — Веллей, вероятно, имеет в виду тот же «ум». Ср.: Аристотель. Метафизика, XI, 7, 1072 B; Он же. Физика, VII, 5, 256.

102

Огонь небесный — ни огонь небесный, т. е. эфир, ни само небо Аристотель нигде в сохранившихся работах не называет богом, однако эпитеты «бессмертный» и «божественный» по отношению к ним применяет.

103

Многочисленные боги — очевидно, боги народной религии, местожительством которых считалось небо.

104

Согласно позднему Аристотелю, «необходимо должна существовать некоторая вечная, неподвижная сущность» (Метафизика, VII, 2, 1028).

105

Спокоен и блажен — по Эпикуру, покой и блаженство — идеальное состояние, в котором пребывают боги. Ср.: I, 24; I, 52.

(34) Да и Ксенократ [106] , тоже ученик Платона, не благоразумнее его в этом вопросе. В своих книгах о природе богов [107] он совсем не описывает божественный облик. Он говорит, что богов восемь: из них пять — те звезды, которые называются блуждающими, и один, который состоит из всех, вместе взятых, остальных звезд, неподвижно прикрепленных к небу, как будто так просто представить себе одно цельное божество, состоящее из рассеянных членов. Он еще добавляет седьмого бога — солнце и восьмого — луну. В каком смысле эти боги могут быть блаженными — понять невозможно. Из той же школы Платона Гераклид Понтийский наполнил свои книги детскими сказками. Он также считает божественными то мир, то разум. Божественностью он наделил также планеты, а у бога отнимает способность чувствовать и приписывает ему изменчивую форму. В той же книге и Гераклид относит к богам небо и землю.

106

После смерти Спевсиппа Ксенократ возглавил Академию (с 339 по 315 г.). И его взгляды Веллей излагает искаженно.

107

В своих книгах — Диоген Лаэртский (IV, 13) упоминает его сочинение «О богах».

(35) А непостоянство Теофраста [108] просто невозможно вынести. Он то ставит на первое место по божественности ум (mens), то небо, то небесные созвездия и звезды. Не следует также слушать и его ученика Стратона, прозванного «Физиком» [109] . Этот считает, что вся божественная сила заключается в природе, и в ней же содержатся причины рождения, увеличения, уменьшения всех вещей, но нет в ней совсем ни чувства, ни облика.

XIV. (36) Зенон же (теперь я перейду уже, Бальб, к вашим) считает божественным естественный закон, который обладает силой повелевать справедливое и препятствовать противному. Как он делает этот закон одушевленным существом [110] , мы не можем понять, хотя нам, конечно, желательно, чтобы бог был одушевленным. Но этот же философ в другом месте называет богом эфир [111] , если только можно представить себе бога, который ничего не чувствует и не отвечает нам ни на молитвы, ни на желания, ни на обеты.

108

Теофраст (371—287) — ученик Аристотеля, также написал три книги «О богах». Ср.: Диог. Лаэрт., V, 42—50.

109

Стратон из Лампсака (Малая Азия) с 286 по 268 г. возглавлял школу перипатетиков.

110

Зенон Китийский (336—270) — основатель стоической школы «считал божественным естественный закон» — ср.: Цицерон. О законах, I, 18; I, 42; II, 8. Диог. Лаэрт., VII, 88.

111

Называет богом эфир — ср.: Учение академиков, II, 126: «Зенону и другим стоикам эфир казался наделенным разумом, верховным богом, который всем управляет».

А в других книгах он считает, что некий разум (ratio), простирающийся на всю природу, наделен божественной силой [112] . Он же приписывает то же самое звездам, затем годам, месяцам, сменам времен года. А когда берется толковать теогонию Гесиода, т. е. происхождение богов [113] , то совершенно уничтожает привычные нам и принятые представления о богах. Ибо он не причисляет к богам ни Юпитера, ни Юнону, ни Весту, ни какое-либо другое божество, имеющее собственное имя, но учит, что этими именами были наделены в аллегорическом смысле неодушевленные, немые объекты природы.

112

Разум… наделен божественной силой — ср.: Диог. Лаэрт., VII 134.

113

Толковать теогонию Гесиода — Зенон и другие стоики стремились толковать мифы таким образом, чтобы сблизить свои взгляды на богов с народной религией. Примеры подобного толкования Цицерон приводит в речи Бальба. См.: II, 63, сл.

(37) Не менее крупную ошибку допускает в своем суждении ученик Зенона Аристон [114] , считающий, что невозможно познать, какой вид имеет божество [115] . Он говорит, что богу не присуще чувство (sensus), и сомневается даже, живое ли существо бог. А Клеанф, который вместе с вышеназванным слушал Зенона, то говорит, что сам мир есть бог, то наделяет этим названием ум (mens) и душу (animus) всей природы, то решает, что истинный бог — это небесный огонь, самый удаленный и выше всего находящийся, со всех сторон окружающий, все обвивающий и все охватывающий, огонь, который называется эфиром. Он же, словно бредящий, в тех книгах, которые написал против чувственного наслаждения, то измышляет некий образ и облик бога, то всей божественностью наделяет звезды, то считает, что нет ничего божественней разума (ratio). Получается, что у него нигде совершенно не обнаруживается то божество, которое мы познаем нашим умом, стремясь, чтобы понятие о нем совпадало с тем, что, словно отпечаток, заложено в нашей душе [116] .

114

Аристон из Хиоса — стоик, ученик Зенона, впоследствии стал разделять некоторые воззрения киников.

115

Какой вид имеет божество — Зенон учил, что бог не может иметь человеческий облик (ср.: Диог. Лаэрт., VII, 47). Эпикурейцы утверждали обратное.

116

Понятие… в нашей душе — Веллей имеет в виду «пролепсис» Эпикура. См.: I, 43 примеч.