Философское знание: модусы производства и признания
Шрифт:
Макс Вебер: призвание как назначение. Вебер говорит о призвании к профессии и поэтому понимает само призвание как назначение. При этом Вебер утверждает: «… Для человека не имеет никакой цены то, что он не может делать со страстью» [9] . Понятие «призвание» у Вебера сопрягается с понятием «профессия». Показательно, что по-немецки оба понятия обозначаются одним термином Beruf. Поэтому Вебер и пишет о профессиональном призвании. Если такие мыслители как Дюркгейм, Зиммель или Маркс определяли профессию через понятие дифференциации социальной деятельности, обращая внимание на объективно сложившийся характер разделения труда, то Макс Вебер предложил альтернативный взгляд: соотнести понятие профессии не с потребностями общества, а с потребностями индивида, с его жизненным миром и системой ценностей. При таком подходе профессия понимается как совокупность специальных качеств личности и выступает как форма реализация жизненного призвания человека. Если профессионально разделение труда возникает как ответ на потребность индивида, то какую индивидуальную, субъективную
9
Там же. С. 124.
Пьер Бурдье: призвание как намерение. Концепция призвания П. Бурдье рассматривается через анализ способа включенности интеллектуала в «интеллектуальное поле» социальной науки. При этом, само призвание понимается как намерение личности заниматься определенной деятельностью. Если у человека есть намерение заняться социальными науками, то он должен решать проблему реализации этого намерения, вступив в поле интеллектуальных практик. Профессиональный философ, согласно такой логике знает, что в этом поле всегда есть и иные точки зрения, по отношению к которым его собственная позиция будет определена негативно, через различие. Такое «знание этого пространства возможного» позволяет профессионалу предвидеть возражения и утвердить свое отличие и через защитную форму всех знаков, созданных для того, чтобы заставить признать [10] . Это признание предполагает интеллектуальную среду, в которой идеи философов начинают циркулировать и приобретать статус институционального знания.
10
Там же. С. 146.
Указав на три распространенных концепции понимания призвания, мы можем сказать, что ни в одной из них не возникает оппозиции «призвание – профессия». Но почему все же у философов эта оппозиция постоянно актуализируется и подвергается оспариванию и вопрошанию: «Можно ли говорить о философской деятельности через призму категории профессионализма?»
Представляется возможным дать следующее объяснение этой ситуации. Рассматривать философию как профессию – значит соизмерять ее с другими профессиями и видеть, что объединяет и что разделяет профессию философа от других профессий по их функциональной нагруженности. Тут мы задним числом подчиняем философский процесс процессу разделения труда в обществе и тем самым подчиняем философский процесс некоей абстракции общественной целостности. Тогда и философия выступает как самовыражение общества в практиках риторики, как некий эпифеномен общественных процессов в публичной сфере. Следуя такой логике, мы, понимая риторики общества, понимаем тем самым и современную этим риторикам философию. Эти риторики суть идеология, дух эпохи или мировоззрение. Все три понятия в данном случае выражают одно и то же: востребованность философии как знания, формирующего коллективную идентичность.
Еще Гегель во «Введении в лекции по истории философии» указывал, что каждая эпоха узнает себя в своей философии, ибо последняя тождественна «духу эпохи». Но он же указал и на то, что философия, имея общее содержание с «духом эпохи», отличается от духа эпохи «по форме», способом осознания эпохи – являясь учением определенного рода: учением, в котором следует разделять идеологический аспект и собственно философский. Не составит особого труда показать, что любая философия, вышедшая за стены Академии и имеющая относительно широкий резонанс в интеллектуальных кругах, является выражением и оправданием определенных социальных интересов и, таким образом, представляет собой идеологию.
Конечно, общество объективно нуждается в идеологической рефлексии, но существует проблема ангажированности философа. Указанная ангажированность философа очевидна при наличии конкуренции идеологий, которая является прагматической проекцией философского знания. Что позволяет философу быть не только рупором тех или иных идеологий, но и представлять свою оригинальную и часто спорную, с точки зрения здравого смысла, точку зрения? Необходимо иметь в виду, что философия – это не просто отвлеченное знание, а всегда, и прежде всего, это – критическая мысль относительно общезначимых тем и проблем. Если предметом философии является мышление (истины), то объектом философии являются публичные риторики. И в этом плане философ всегда выступает оппонентом сложившемуся общественному мнению, господствующему стереотипу. Философ в своем диалоге с обществом уподобляется врачу, ведущему диалог с пациентом. Поэтому философ всегда выходит за рамки идеологического дискурса, выступая оппонентом сложившимся общественным стереотипам.
С учетом приведенных точек зрения о содержании концепта призвания, представляется возможным сказать, что быть философом – это иметь намерение воздействовать на других. Философскую деятельность можно рассматривать как квинтэссенцию интеллектуальной деятельности вообще, а современного интеллектуала как человека, профессионально выносящего на суд публики суждения общезначимого характера [11] . «Каждое его действие, слово, статья или книга выносится на суд аудитории, которая осуждает их на жизнь или смерть, на святость или забвение. Поэтому число „других“, которые слышат его слово, определяют ценность „я“ интеллектуала» [12] . И еще одна очень значимая цитата из Режи Дебре: «Быть интеллектуалом означает не столько
11
Данное определение автор сконструировал, исходя из высказываний Режи Дебре о положении интеллектуала в современном обществе. См.: Славный Б. Реферат книги Режи Дебре «Власть интеллектуалов во Франции» // Рубежи. 1995, № 3. С. 107.
12
Там же.
13
Там же. С. 112.
14
Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М., 1990. С. 335.
Именно этим обстоятельством, критической и вместе с тем действенной мыслью философа в отношении общезначимых вещей, наверное, обусловлено то, что философы в глазах общественного мнения остались без ценностной нагрузки, их поведению не предписан моральный императив. В XX веке к философам предъявляют требование политкорректности, но это требование обращено не только к философу, но и к другим интеллектуалам как к публичным фигурам. Представляется, что причина в том, что сами философы могли конкурировать с общественным сознанием в плане производства морали. Философы столь интенсивно предъявляли собственные требования к общественному сознанию, что на них не оказалось направлено ни одного императива извне. В этом уникальность их профессии. Для сравнения скажем, что социологи воспринимаются чаще как технологи, и тогда к ним предъявляется требование моральной ответственности. В то время как социологи-аналитики вообще не попадают в поле общественного внимания. Эти требования к общественному сознанию предполагают акт веры самого философа в то, что он предъявляет обществу. Данный акт веры возможен, как и всякая вера, лишь в модусе усилия.
Если философия как профессия предполагает формирование навыка чтения текстов, то философия как призвание предполагает наличие усилия веры. Причем эта вера – не то же самое, что убеждение, ибо убеждение предполагает момент выбора, а вера предполагает мотивацию. Это усилие веры является одновременно и усилием свободы. Но это не трансцендентная свобода, а имманентная. Вера выступает как разрешение проблемы ангажированности философа, так как в понятии вера подчеркивается чистота мотива.
Говоря о философии как профессии, мы делаем акцент на репродуктивном мышлении, но философия – это не только репродуктивное мышление, но и продуктивное. Философ как профессионал – это тот, кто способен воспроизвести, а философия как призвание предполагает новизну и творческое созидание. Это можно рассматривать как кантовское различие вкуса и гения.
Идентичность и аутентичность современного философа. Современный российский философ Абдусалам Гуссейнов, говоря о ницшеанском делении на философов и философоведов, указывает, что сейчас философ оформлен как преподаватель философии [15] . И ситуация становится несколько запутанной и чреватой для эффективного выполнения своих практик.
Очевидно, что профессора философии, точнее, преподаватели философии опосредуют преемственность в развитии философии. Иное дело, что сейчас профессиональный философ, как правило, является также и преподавателем философии. К чему это приводит? К профессиональному инфантилизму в своих философских практиках. Инфантильность предполагает дистанцию и зазор между преподавателем философии и предметом своих практик. Эта дистанция не позволяет уходить целиком в эти практики, что выражается в формуле идентичности, такие исследователи уже не скажут о себе: «Я – философ», они определят себя иначе: «Я работаю на философском факультете или я – научный сотрудник». Инфантилизм выступает как дистанция между исследователем и центральными предметными практиками тогда, когда происходит отторжение профессиональной идентичности. Это происходит, когда профессиональная идентичность становится ценностной, и быть философом является званием, некоей претензией на что-то великое.
15
О философах и профессорах философии: Беседа с членом-корреспондентом РАН А. А. Гуссейновым// Вопросы философии. 1998, № 3, С. 138.
Московский философ Никита Гараджа высказывается по этому поводу следующим образом: «Есть нечто отталкивающее и сомнительное в понятии „профессиональная философия“. Здесь что-то противоречит обыденному представлению о подлинном философском призвании. Сами профессиональные философы нередко подчеркивают, что они являются не более чем знатоками философии (ее историками), эрудитами, но не философами в подлинном смысле слова… Нынешние генералы от философии, хотят, чтобы философия ни в коем случае не была служанкой идеологии. С садомазохистским наслаждением вспоминают они тоталитарное прошлое и гордятся обретенной свободой. Но ведь на месте идеологии они без зазрения совести поставили корпоративные интересы профессионального сообщества, – вот чему они рабски преданны, вот бог, которому они служат» [16] .
16
Гараджа Н. Лишний билетик на философский пароход // www/russ.ru/culture/20041115.html.