Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы)

Автор неизвестен

В делах родственных есть свой порядок, и любовь его необходимая принадлежность. В делах дворцовых есть свое содержание, и уважение главное в нем. В трауре есть едой ритуал, и скорбь главное в нем. В применении оружия есть свое искусство, и справедливость — его основа. Когда основа устанавливается, то дао вступает в действие, а когда корень поврежден, дао разрушается [793] .

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ИСКУССТВО ВЛАДЫЧЕСТВОВАТЬ

793

В кит. оригинале с. 126 — пустая.

Пребывать в недеянии, наставлять без речей — в этом заключается искусство владык. Чистый и спокойный, он недвижим, соразмеряется с единой мерой и не колеблется, придерживается «следования» [794] и служит низшим, исполняет должное и не трудит себя напрасно. Сердцу его известна колея, и наставники и советники ведут по ней: уста способны к речам, и придворные его красноречивы, он способен к движению, и министры его выступают с инициативой; уши его способны слышать, и политики выступают с советами. Поэтому все обдумано так, что не бывает упущений, предусмотрено так, что не бывает ошибок. Речи его искусны, поступки — образец для Поднебесной. Во всяком своем предприятии он соразмеряется со временем, в движении и покое следует [внутреннему] закону вещей. Не делит на прекрасное и безобразное, любимое и ненавистное, не награждает, не карает, не

выказывает ни радости, ни гнева. Каждое называет его именем, каждого причисляет к его роду. Дела предоставляет их естественному ходу, ни в чем никогда не исходя от себя.

794

Т е не нарушает естественного хода событий, не идет против их течения, а только вслед ему.

Поэтому в древности цари носили головной убор с подвесками, закрывающими глаза, с желтыми шариками на нитях, закрывающими уши, — чтобы притупить зрение, притушить слух. Сын Неба был отделен экраном [795] , чтобы оградить себя. Сфера его управления простиралась далеко, а то, что он подвергал исследованию, лежало близко; то, что он упорядочивал, было огромно, а то за чем он следил, было мало. Когда глаза безудержно смотрят, рождается беспокойство; когда уши безудержно слушают, рождается смятение, когда уста безудержно говорят, рождается смута. Эти три «заставы» нельзя не охранять бдительно. Если страстям определена мера, они отступают, если же им потворствуют — они становятся разбойниками.

795

Экран, или щит, сооружался перед воротами дома и, по поверьям, должен был охранять хозяина от злых духов. В царском дворце он стоял у ворот с внешней стороны, в то время как у домов знати — с внутренней стороны, во дворе. Здесь этот обычай толкуется иначе: этим способом государь якобы ограждал себя от суеты.

Небесный эфир образует душу хунь, земной эфир образует душу по. Возвращаясь в обитель Мрака [796] , каждая из них поселяется в своем жилище, хранит его и не теряет. Вверху объединяется с Великим Единым. Частицы цзин Великого Единого проникают в небесное дао. Небесное дао темно и безмолвно. Нет у него ни нутра, ни края. Велико беспредельно, глубоко безмерно. А какова его связь с человеческими делами, и вовсе не постижимо.

796

Т. е. в пустоту, в бесформенное.

В древние времена, когда Священный земледелец управлял Поднебесной, дух не метался в груди, ум не устремлялся ко всем четырем краям света, а душа была полна добрых и честных помыслов. Тогда сладкие дожди выпадали вовремя, пять злаков густо взрастали. Весна порождала, лето растило, осень приносила урожай, зима прятала. По лунам рассчитывали, по сезонам проверяли. Год заканчивался возблагодарением за труды, и молодое зерно вкушали своевременно [797] . Жертву свершали в Светлом зале. Светлый зал имел крышу, но не имел стен. Он был доступен порывам ветра и дождя, холод и жара ему были не страшны, свободно можно было входить в него. В народе воспитывали сознание общего блага. Люди были безыскусственны и правдивы, не затевали ожесточенных тяжб, а имущества было достаточно; не истощали тела, а успешно вершили свой труд. Следовали тому, что давали им небо и земля, и объединялись с ними в гармоническое единство. Они были грозны, но никого не убивали; казни существовали, но их не применяли; законов было мало, и ими не докучали. Поэтому изменения в те времена происходили как по велению духа. Их земли простирались на юг до страны Спящих ногами вместе, на север — до Темной столицы, на восток — до Солнечной долины [798] , на запад — до Саньвэй. И не было таких, которые бы им не подчинились. В те времена законы были снисходительными, а наказания мягкими, тюрьмы пустовали, а вся Поднебесная жила одними обычаями, никто не таил злобных помыслов

797

Автор хочет сказать, что в то время все сезоны были уравновешены и в природе царствовала гармония.

798

Страна Спящих ногами вместе (Цзяо чжи) — так древние китайцы называли племена мань, у которых, по преданию, был обычай спать ногами вместе, а головами — врозь. Темная столица (Ю ду) — крайний север. Солнечная долина (Ян гу) — место, откуда восходит солнце.

Правление же последующих поколений было не таково. Высшие стремились к добыче и не знали меры, низшие стали жадны и недобры. Народ обеднел и озлобился, истощал силы в трудах, но безуспешно. Мудрствования и ложь повсюду пустили ростки. Разбойники и воры поднялись во множестве. Высшие и низшие возненавидели друг друга. Распоряжения и приказы не действовали. Политики и все чины не исполняли своей службы и шли наперекор дао, вырывая его корень и совершенствуя верхушку. Истощили добродетель, приумножили наказания и думают, что это и есть управление, а это все равно что приманивать птицу с арбалетом в руках, приручать собаку, обламывая об нее палку. От таких действий смута только возрастет. «Когда вода загрязняется, то рыба задыхается, когда управление навязчиво, народ охватывает смута» [799] . Тот, кто выкармливает тигров, барсов, носорогов и слонов, помещает их в загоны и клетки, потакает их желаниям, угождает им в пище, избегает их гнева и ярости. Однако звери не доживают до конца дней своих, оттого что тело их испытывает принуждение. Вот почему чем больше выдумывают всяких уловок высшие, тем более лживы становятся низшие; чем деятельнее высшие, тем ленивее низшие; чем беспокойнее высшие, тем неувереннее низшие; чем требовательнее высшие, тем больше тяжб среди низших. Не утвердиться в корне, а предпринимать что-то в верхушках все равно что вздымать пыль, желая смести ее, хватать в охапку хворост, спасаясь от огня. Поэтому мудрецы были умеренны в деяниях и управляли легко, скромны в требованиях, и царило довольство. Не делали раздач, а были милостивы; не произносили речей, а пользовались доверием; не требовали, а получали; не действовали, а свершалось.

799

Согласно комментатору — цитата из ханьского списка «Песен».

Подобный глыбе, мудрец хранит естественность; опирается на благо и воплощает правоту. Поднебесная следует ему как эхо — звуку, как тень — форме, ибо то, что он совершенствует, — это корень. Наказаний и штрафов недостаточно, чтобы изменить нравы; казни и убийства не могут пресечь зла. Только там, где чтят преобразования духа, совершенные частицы цзин в него превращаются [800] . Ведь окрик не слышен далее ста шагов, в то время как воля способна распространяться на тысячу ли.

800

Надо помнить, что всякая абстракция в данном тексте мыслится предметно, так что и дух — это тончайшие частицы шэнь, в которые при определенных условиях могут превращаться частицы цзин, ответственные за сферу ощущений и чувств.

Зимой тьма вещей тянется к солнцу, а летом ищет тени — их никто не побуждает к этому. Так и образ Совершенного цзин [801] никто не призывает, он сам приходит; никто ему не приказывает, он сам уходит. Глубокий, глубокий мрак. Кто здесь творит — неизвестно, а все само успешно свершается. Умные не могут его воспеть, красноречивые не могут его описать.

В древние времена Суньшу

Ао безмятежно спал, а жители Ин [802] не имели повода затупить свои клинки. И Ляо, что жил к югу от рынка, играл шариком, а два семейства, даже будучи в крайности, снисходительно отнеслись к его отказу [803] . Панцирь и латы, грозный взор и сильный взмах руки — всего этого далеко не достаточно, чтобы защитить от копий и мечей. Обязательства и шелковые ткани в дар, наказания и казни — все это слишком слабо, чтобы спасти от беды. Смотреть, полагаясь на глаза; отдавать приказы, повинуясь ушам, — таким образом управлять трудно. Когда Цюй Боюй был министром, Цзыгун [804] и навестил его и спросил: «Как ты управляешь страной?» Тот ответил: «Управляю с помощью неуправления». Цзяньцзы [805] собирался походом на Вэй и послал туда своего главного астролога Мо. Вернувшись, тот доложил: «Цюй Боюй стал министром, и теперь нельзя вести войска». Надежные границы, опасные преграды — разве их достаточно для достижения победы? Так, Гао Яо был немым, а учредил Великий закон, и в Поднебесной не стало лютых казней — и потому он значительнее говорящих. Наставник Куан был слепым, а стал Главным жрецом, и в Цзинь исчезли беспорядки в правлении — и потому он значительнее зрячих. Таким образом, приказывать не говоря; видеть не глядя — это то средство, с помощью которого наставляли Фуси и Священный земледелец. Ведь народ воспитывается, следуя не за речами, а за деяниями. Так, циский Чжуан-гун сам был храбрым удальцом, но драк не поощрял. Царство же его тем не менее претерпело много бед, вплоть до мятежа Цуй Шу [806] . Цин Сян был сладострастник, но не поощрял вольностей. Народ же его был охвачен смутой, пока все не кончилось делом Чжао Ци [807] . Итак, то, что приведено в движение Совершенным цзин, [неизбежно идет своим путем] так, как весенний эфир рождает, а осенний — убивает. Мчись на курьерских, лети на почтовых — не сравнишься с ним в быстроте!

801

Многие категории и просто предметы и вещи возводятся здесь, как некогда в мифологии, к своему родоначальнику, который теперь предстает в виде идеальной родовой сущности, существующей отдельно, но, как показывает и данный фрагмент, управляя сферой своего влияния и контролируя ее.

802

Суньшу Ао — министр в царстве Чу. Ин — столица царства Чу.

803

И Ляо — чусец по прозванию Сюн (Медведь), известный силач. Однажды к нему обратился сын убитого наследника чуского престола Шэн с просьбой помочь убить человека, помешавшего ему отомстить за отца. Но этим человеком был Цзы Си — первый министр соседнего царства У. Вмешательство И Ляо могло повлечь за собой смуту в царстве Чу. Поэтому И Ляо отказался. Когда же ему пригрозили мечом, он не двинулся с места и спокойно играл шариком, катая его на ладони. Ни одно из двух семейств — ни Шэн, ни Цзы Си — не преследовало И Ляо за его отказ.

804

Цзыгун — ученик Конфуция.

805

Цзяньцзы — министр в царстве Цзинь в VI в. до н. э. Гао Яо (ниже) — советник Шуня, создатель закона, учредитель тюрем.

806

Цуй Шу, сановник в царстве Ци в VI в. до н.э., поднял мятеж против гуна Чжуана и убил его.

807

Цин Сян — чуский ван в III в. до н. э., Чжао Ци — чуский сановник.

Разве не подобен управляющий людьми стрелку? Здесь попадает в осеннюю паутину, там — должен охватить сюньчан [808] . Поэтому нужно быть внимательным к причинам тех или иных влияний. Юн Цици [809] только раз тронул струну, а Кунцзы три дня испытывал наслаждение, взволнованный ее гармонией. Цзоу Цзи [810] нажал на лад, и [циский] Вэй-ван грустил весь вечер, взволнованный печалью. Игрой же на всех струнах циня и сэ, воссозданием всех звуков можно заставить человека печалиться или радоваться. Когда же установление законов, введение наград не может исправить нравы, изменить обычаи — это значит, что чистые помыслы не смогли осуществиться. Нин Ци [811] пел, лежа под телегой, песню странствующего купца, а [циский] Хуань-гун, выслушав, вздохнул и понял, [что Нин Ци необыкновенный человек]. Совершенное цзин входит в человека глубоко. Поэтому говорится: «Вслушиваясь в звуки музыки, узнаешь нравы. Наблюдая нравы, познаешь, как их изменить». Кунцзы учился игре на цине у Мастера Сяна [812] , а понимал мысли царя Просвещенного. Наблюдением малого достигал мудрости. Яньлинский Цзицзы [813] , слушая лускую музыку, постигал нравы Инь и Ся, вникал в близкое, чтобы познать далекое.

808

Сюньчан — мера длины, «двойной сюнь», а каждый сюнь равен восьми чи (0,32 м в современном измерении).

809

Юн Цици (Учитель долголетия Юн) — даосский отшельник. О встрече с ним Конфуция рассказывается в «Лецзы» (6; Атеисты…, с. 47). Л. Д. Позднеева перевела это имя-прозвище как «Юн, Открывающий Сроки».

810

Об этом персонаже ничего не известно.

811

Согласно комментатору Ван И, Нин Ци родился в Вэй, будучи простым торговцем, отличался высокой добродетелью. Ночевал как-то вместе с купцами за восточными воротами царства Ци. Циский гун Хуань вышел ночью на прогулку и услышал песню, которую пел Нин Ци. По ней он понял, что Нин Ци — человек необыкновенный, и призвал его к себе на службу.

812

Мастер Сян, согласно комментарию, был главой музыкального ведомства в царстве Лу, на родине Конфуция.

813

Яньлинский Цзицзы, или Яньлинский Учитель Цзи, — младший сын уского вана Юй Мэя (VI в. до н. э.). Отказавшись от престола, стал правителем удела Яньлин. Отсюда его прозвище.

Создания далекой древности распространяются на тысячу лет вперед, не утрачивая своей красоты. Тем более возможно преобразование народа в своем поколении!

Во времена Тана в течение семи лет была засуха, и он молил небеса на краю Рощи шелковиц [814] . И все облака Поднебесной сгустились, и дождь пришел из-за тысячи ли. Простотой и чистосердечием Тан тронул небо и землю. Дух его проникал за пределы всех сторон света. Разве можно достигнуть этого, рассылая приказы, вводя запреты?

814

Тан — основатель династии Шан (XVIII в. до н. э.). В священной Роще шелковиц Тан молил небеса о ниспослании дождя, говоря: «Если я один совершил преступление, не карай весь народ. Если народ совершил преступление, покарай меня одного».