Философы от мира сего
Шрифт:
Несчастный священник удостоился лишь сокрушительного ответа Рикардо:
Возможно, хотя его собрат купец, располагающий той же прибылью, но отказывающий себе в щедрых тратах на предметы роскоши и источники удовольствия, разбогатеет куда быстрее нашего героя [87] .
Бедный Мальтус! Он никогда не был силен в открытой дискуссии. Наверное, он и сам знал, что его доводам действительно не хватает внятности. Однажды он даже написал: "Я придерживаюсь настолько высокого мнения об одаренности мистера Рикардо в области политической экономии и настолько убежден в его искренней любви к истине,
88
Malthus, op. cit., p. 12.
Нам осталось обсудить последний, но довольно важный вопрос. Чем можно объяснить заметное отличие взглядов и методов анализа обоих героев этой главы от мировидения Адама Смита? Ответ на вопрос наглядно продемонстрирует нам механизм преобразования податливых, сырых впечатлений в строгую и устойчивую интеллектуальную конструкцию. Странным образом, несмотря на все расхождения в анализе, в прогнозах на будущее и соответствующих рекомендациях, позиция Мальтуса и Рикардо на базовом уровне почти не отличалась от системы воззрений Смита.
Каким же было это общее для всех восприятие окружающего мира? В его основе лежал взгляд на "общество" как огромный механизм. Он приводился в движение стремлением к получению прибыли, сдерживался повсеместно присутствующей силой конкуренции, а также тщательно следил за тем, чтобы, с одной стороны, отвести государству пространство для маневров, а с другой - удерживать его внутри этого пространства. Почему в таком случае они пришли к настолько разным выводам? Конечно, здесь не обошлось без личностного фактора, как не обходится никогда. Можно привести и иное, куда более серьезное объяснение. Оно затрагивает различия в восприятии тремя экономистами функционирования нашего общества. Эти различия не касаются мотива получения прибыли, роли рынка в экономике или роли государства - здесь все трое согласны между собой. А вот когда дело доходит до влияния технологических усовершенствований, подобного единства не наблюдается.
Согласно Смиту, воплощением подобных усовершенствований является разделение труда. Конечно, мы помним его восторженную оценку (пусть и с несколькими отрезвляющими оговорками) того, что этот процесс может сделать для производства конкретного товара, например булавок. Но мы также помним, что оценка Смита вовсе не предполагает, что, поспособствовав производству одного продукта, разделение труда тут же перекинется на новые изделия вроде тканей, чугуна и кто знает чего еще. Достигнув "полного обладания богатствами", страна останавливается в развитии или даже входит в полосу спада, и причину этого стоит искать прежде всего в технологии.
Подобные ограничения неведомы технологиям капиталистического производства, полвека спустя расцветавшим на глазах у Рикардо и Мальтуса. Прядильная машина "Дженни", паровой двигатель, пудлингование железа, как очень скоро стало очевидно, открывали совершенно новые возможности для роста. Настал конец Смитовой эпохи ограниченных возможностей для развития, с ним пришло и предчувствие проблем, которые принесет с собой эпоха начинающаяся. Во-первых, рост населения теперь представал в куда более мрачном свете, поскольку экономическое развитие не сдерживалось никакими барьерами. Следуя той же логике, растущее число возможностей для развития предполагало дальнейшее обогащение землевладельческого класса. Экономические системы Мальтуса и Рикардо ослаблены неурядицами и склоками. Вполне вероятно, что в этом можно винить произошедшие вследствие расширения технологических горизонтов изменения в общем взгляде на экономическую жизнь.
Как нам подытожить достижения двух главных героев этой главы, одновременно столь похожих и столь отличающихся друг от друга?
Рикардо оказал человечеству вполне ощутимую услугу. Выбросив все второстепенные с его точки зрения детали, он дал нам возможность как следует изучить устройство мира. Нереальность его модели обращалась в ее достоинство; строгая структура очищенного
Поскольку Мальтус не был таким мастером абстрактного мышления, до нашего дня дожила куда меньшая часть его наследия. Но его имя живет хотя бы потому, что он первым указал на таящуюся в перенаселении опасность. Помимо этого, он предчувствовал возможность возникновения всеобъемлющей экономической депрессии, пусть и не смог связно сформулировать свои подозрения. Спустя столетие после появления на свет его книги именно этот вопрос полностью завладел умами экономистов.
Оглядываясь назад, мы понимаем, что главная заслуга этой пары лежала за пределами чисто научных достижений. Даже если они и не отдавали себе в этом отчета, Мальтус и Рикардо сделали удивительную вещь. Они превратили обитателей с оптимизмом смотревшего в будущее мира в безнадежных пессимистов. Отныне рассматривать нашу Вселенную как среду обитания природных сил, которые с неизбежностью принесут каждому члену общества счастье и процветание, было откровенно нелепо. Совсем наоборот: если раньше казалось, что эти силы целенаправленно пытаются привнести в мир гармонию и спокойствие, то теперь они выглядели угрожающе и зловеще. Если человечеству удастся справиться с армией голодных ртов, то, вполне вероятно, ему придется столкнуться с потоком никому не нужных товаров. В любом из этих двух случаев итогом продолжительной борьбы за прогресс станет довольно печальная картина. Получаемых работником денег будет едва хватать на пропитание, усилия капиталиста будут приносить выгоду кому угодно, но только не ему самому, и один помещик сможет по-настоящему ликовать.
На самом деле взгляды Адама Смита, Мальтуса и Рикардо роднит не только общая для них структура, как мы бы сегодня сказали, капиталистической экономики. Помимо этого, все они считали рабочий класс по существу пассивным. Ни один из этой троицы и намеком не допускает, что в один прекрасный день нищие работники задумаются над возможностью внесения изменений в функционирование системы, а то и построения своей собственной системы на месте старой. Так что пора начать новую главу, где будет рассказано о новом взгляде на жизнь общества, завоевавшем воображение многих философов от мира сего.
Понять, почему мир виделся Мальтусу и Рикардо в таком дурном свете, не так уж и сложно. Англия 1820-х годов была не лучшим местом для проживания; выйдя победительницей из изнурительной схватки на континенте, страна оказалась охвачена куда более серьезными внутренними проблемами. Любому минимально заинтересованному человеку было ясно: постоянно растущая сеть заводов и фабрик ложится на общество тяжким бременем и день платы по счетам невозможно откладывать вечно.
Действительно, у современного читателя могут волосы встать дыбом от рассказов об обычных для тех лет условиях работы на предприятиях. В 1828 году радикальный журнал "Лев" опубликовал невероятную историю Роберта Блинкоу, одного из восьмидесяти детей-бедняков, отправленных на фабрику в Лаудеме. Девочек и мальчиков - всем им лет по десять - денно и нощно пороли кнутом не только за малейшую оплошность, но и для того, чтобы стимулировать их производительность. Впрочем, условия работы в Лаудеме можно было назвать гуманными по сравнению с фабрикой в Литтоне, куда позднее был переправлен Блинкоу. Там детям приходилось отнимать у свиней отбросы, которыми тех кормили; они частенько бывали биты и подвергались сексуальному насилию. Хозяин фабрики, некто Эллис Нидем, обладал жестокой привычкой щипать детей за уши до тех пор, пока его ногти не встречались, прорезав плоть. Мастер на заводе был еще хуже. Он подвешивал Блинкоу за запястья прямо над машиной и клал тяжелый груз ему на плечи, так что тот сгибал ноги в коленях. Ребенок и его маленькие товарищи по несчастью холодными зимами ходили почти голышом; мало того, им вырвали зубы (по-видимому, в порыве чистого, бессмысленного садизма)!