Фима и всё. Том 1

Гращенко Анна

«Интересно, какой дар у Бажена, — подумала она. — Если такой же, что и у Краса, то будут у меня кое-какие вопросы».

— О, ты в его толстовке, — заметил Роман. — Снова.

— Сегодня довольно тепло, — промямлила Фима.

Язык её стал вдруг ватным. Появилось ощущение, что Роман поймал её за чем-то постыдным.

— Да ладно тебе, — он похлопал её по плечу. — Не кипишуй.

— Рома, я не… — она замялась. — У меня иммунитет к его чарам.

— Знаю, — только и ответил тот, пожав плечами.

Фима хотела ещё как-то оправдаться, но её оглушал вопль внутреннего

голоса. Тот был мощным, будто берсерк среди внутренних голосов, и орал, что ей не за что оправдываться. И уж тем более нет смысла врать. В конце концов, не в первый раз она толстовку эту надевала. И вообще Красибор её подарил, так что она имеет полное право.

Вскоре вернулся Красибор. Он быстрым шагом приблизился к ним и бросил на ходу:

— Пойдёмте.

Он провёл их до конца коридора, где их ждала винтовая лестница. Фима шагала медленно и держалась за перилла — ступеньки были крутыми, а голова слегка закружилась. Она так и замерла на середине спуска, когда её взору открылась гостиная Бологовых.

— Ты здесь живёшь? — выдохнула она.

— Дом, конечно, запущен, — Красибор скрестил руки на груди и наклонил голову в бок. — Но да, живу. Мы с отцом.

— Тут потрясающе! — воскликнула Фима и тут же зажала рот руками, боясь, что побеспокоила кого-то.

Если бы эта комната была частью дома Фимы и тётушки Негомилы, они бы точно прозвали её «Зелёной гостиной». Стены, потолок и часть пола были плотно увиты плющом и вьюнками. Последние только-только зацвели. В центре стояли пара мягких кресел и большой диван, на котором могли уместиться четверо людей. Перед ними расположились низкий столик и добротный, сложенный из белого камня камин, скучающий по дням, когда его нутро щекотал огонь.

Одна из стен была практически полностью отдала под огромное сводчатое окно: оно тянулось от пола и до самого потолка, упираясь в него своей острой верхушкой. Покрытое затейливым рисунком, оно походило на одно из тех потрясающих готических окон, что сохранились в европейских замках. Центральная его часть и арка вдоль рамы были витражными: как раз сейчас они рисовали на полу яркий цветочный орнамент на оранжевом фоне.

Фима едва дышала, смотря на заглядывающие в гостиную ветви деревьев и пушистые кустарники, закрывавшие всю землю за окном. Было сложно определить, пытался ли сад захватить территорию людей, или люди строили своё жилище так, чтобы саду было уютно жить вместе с ними. Растительность буйствовала на всём пространстве перед домом, сколько хватало глаз. Но девушка безошибочно определила ещё одного участника этой утренней встречи: до её слуха дотянулся плеск волн.

Фима сорвалась с места и выбежала в приоткрытый в окне проход. Она пробралась на несколько метров вперёд — дальше не пустили заросли шиповника. Они цеплялись колючками за её одежду, кусали за руки. Но и отсюда она разглядела океан, который волновался совсем близко. Настолько, что Фима могла разглядеть мелкую гальку, которую облизывали волны, и делового краба, спешащего по своим крабьим делам.

— Я смотрю, такой буйный рост в начале мая тебя не смущает? — спросил Роман, опасливо шагнув за порог.

— Так всегда происходит

там, где много колдуют, — Фима с восторгом разглядывала зелёное буйство вокруг себя. — Лес рядом с моим посёлком в цвету с середины марта, а в теплицах Александра все растения были на пике своего роста круглый год.

— Но ни я, ни отец не колдуем, — мрачно заметил Красибор. — Мог сад так разростись из-за порчи?

— Теоретически да, — девушка задумчиво гладила плотный лист на веточке дерева. Ветки его были усыпаны готовыми вот-вот раскрыться бутонами. — Но я думаю, что скорее всего кто-то здесь колдует регулярно.

— Не может быть, — нахмурился Красибор. — Мы бы заметили.

— Ну так вы и заметили, — Фима развела руками. — Вот это вот всё.

Оба мужчины мрачно наблюдали за тем, как Фима, едва переставляя ноги в зарослях, подходила то к одному дереву или кустарнику, то к другому.

— Смотрите, это вот — лиран. Или тюльпановое дерево. Я сразу на него обратила внимание, — она указала на самое высокое дерево в саду. — Давно оно тут?

— Не уверен, — признался Красибор. — Я не вникал в то, какие растения тут есть. Это мамин сад, она в нём почти всё время проводила. А мне, признаться, не очень-то интересно было. Дерево и дерево, трава и трава.

— Оно не растёт в наших широтах, — объяснила свою мысль Фима. — Ему нужен более тёплый и влажный климат. Вот Краснодарский край, Чёрное Море — это ему подходит. А не наши холодные места. Однако, посмотри как оно вымахало. Даже с магической подпиткой нужно много лет, чтобы дерево так выросло, — она прикоснулась к шершавой коре и прислушалась к своим ощущениям. — Если предположить, что его удобряли волшебством каждый день, ему понадобилось бы лет десять или даже больше, чтобы стать таким мощным. И оно питается до сих пор, — она нежно погладила жёлтые бутоны. — Крас, когда пропала твоя мама?

— Несколько месяцев назад.

Красибор напрягся всем телом в ожидании следующего вопроса девушки. И, чуть выждав, она его всё же задала:

— Ты уверен, что она не практиковала магию?

Глава 21

Глава 21

Лис бежал по лесу, и мох щекотал ему лапы. Рыжий хищник ухмылялся про себя, думая о том, что скоро он получит угощение и, наевшись до отвала, завалится греться в просторной гостиной напротив горящего камина. Тепло будет согревать его старые лисьи косточки, лапки будут отдыхать, а живот — переваривать вкусное рагу из кролика. От мыслей о таком чудесном вечере пасть Лиса наполнилась слюной, а лапы ускорились.

Ещё за много метров от дома Лис почувствовал запах гари и услышал топот ног. Разных ног — чью-то поступь он узнал, чью-то — нет. Он подоспел как раз когда двое крепких мужчин уносили куда-то его близкого друга. Александр лежал на импровизированных носилках и не шевелился. Однако, Лис точно унюхал, что тот был жив. Он хотел уже приспустить вслед за ними, когда ощутил острый запах. Опасный. То был запах смерти.

Лис понюхал воздух и быстро определил, откуда тянется смрад. И лёгкой поступлю направился в том направлении, оставаясь невидимым и неслышимым.