Финал новогодней пьесы

Дубинянская Яна

Пюпитр крался за ним, тихонько полязгивая каким-то плохо пригнанным сочленением.

– Диез, – негромко отозвал его Альберт. – Привет, Джо.

– Госпожа Полянски заболела, – пробормотал, не поздоровавшись, Сведен. – Математичка, я ее заменял в седьмом и девятом классах. Пять часов без единого окна.

Фальски поморщился. Было бы слишком большой роскошью выслушивать сейчас бесконечные жалобы Джозефа. Ал понимающе кивнул и достал ноутбук. Не вставая, откуда-то из-за камина. Да, ну и квартирка. Хотя пора бы привыкнуть.

– Значит, так, – начал

Филип. Сведен тем временем никак не мог устроиться на стуле, ерзая на сиденье и мучительно вздыхая. – Директор вчера намекнул, что если репетиции не начнутся через неделю, нас не поймут. Так что придется поработать, даже если это кому-то не нравится.

И что за тон я взял, подумал он. Действительно, старик, становишься занудой не хуже Шведа. Гениально создаешь подходящую обстановку для совместного творчества.

Он выдержал паузу, набрал воздуха и заговорил заново:

– Есть потрясающая идея, ребята. Ну, не то чтобы очень… Но вместе мы вытянем! Значит, так. Герой – обычный среднестатистический мужик: работа, жена, дети… Мелкий адвокат или учитель, если ты не против, Джо. Ни денег, ни надежд на будущее. И вот под Новый год…

Ал громко хмыкнул.

– У нас коммерческий проект, – жестко пояснил Филип. – Новогодняя история, в меру фантастическая, в меру сентиментальная. «Жизнь и мечта», одним словом. С названием я помучился дай боже, зато теперь под него можно подогнать все, что угодно. Не понравится – предлагайте свои идеи.

Черта с два они что-нибудь предложат. Идеи всегда принадлежали ему, и никому больше. Сведен был способен только выполнять черную работу, а Сон…

– И вот под Новый год к нему приходит незнакомец и обещает претворить в жизнь все его мечты. Все! А взамен просит…

– Душу, – равнодушно проронил Ал.

Внутри Филипа все взвилось, перевернулось и схватило Сона за горло. Это было уже слишком! Эти двое тянули до последнего, не могли найти времени, чтобы собраться, – с тех пор, как закончили «Снежинку и Музыканта», то есть уже больше полугода! Они, наверное, думают, что торговая марка «Сведен, Сон и Фальски» обеспечит им спокойную жизнь до глубокой старости,

– а между тем, если сорвется «Жизнь и мечта», это будет их последний контракт. Интересно, тогда Альберт тоже будет безмятежно ронять насмешки, протянув ножищи вдоль камина?

Он на мгновение стиснул в ниточку губы, а затем продолжил ровным голосом:

– В литературе не так уж много тем, Ал. Джо тебе скажет, сколько именно. Талант писателя или драматурга в том и заключается, чтобы заставить вечную тему зазвучать по-новому. Значит, так…

– Не психуй, старик, – перебил Альберт. – Меня другое интересует: как это практически?

– Что?

Альберт Сон встал, в одну секунду сделавшись гораздо убедительнее, и еще потянулся всем телом, задрав длинные ручищи.

– Объясни мне, Фил, – он смотрел на него чересчур сверху. – Каким образом этот самый незнакомец собирался исполнять мечты того парня. Чисто технически: как? Прости, но я пока что не понимаю. Я подумаю, конечно…

Филип

бессильно застонал сквозь зубы. Это повторялось каждый раз, от «Мужа» до «Снежинки». Как это делается, как практически… пока Альберт не объявлял, что во всем разобрался, пьеса не рождалась. Никогда, даже если Сведен и Фальски за его спиной сговаривались не обращать внимания на эти глупости. Не получалось, не писалось, даже не вымучивалось, – и они покорно ждали результатов эмпирических изысканий Ала. Но тогда было время

– время! – которого теперь катастрофически не хватало…

– Это неважно, Ал, – он старался, чтобы голос звучал безаппеляционно, чего было трудно добиться, находясь где-то внизу. – Театр, как ты знаешь, – условное искусство. Есть масса постановочных фокусов, которые придадут эпизоду сценическую достоверность. Да что я объясняю, ты же у нас заканчивал режиссерские курсы! Кроме того, может, я неясно выразился, но воплощение в жизнь мечты в данном случае не стоит воспринимать конкретно, это просто символ…

Альберт Сон заложил руки за спину и теперь уже беспокойно заходил по комнате, меряя ее из угла в угол гигантскими шагами. Творческий процесс пошел. Только Фальски отнюдь не был уверен, что его это радует.

– Живой пюпитр Музыканта в «Снежинке» – тоже символ, – горячо заговорил Альберт. – Но если бы на самом деле его не было, спектакль получился бы мертвым, можешь мне поверить!

Мерзкая железка высунулась из спальни и тут же юркнула обратно.

Филип передернул плечами. Идея с живым пюпитром, – не рояль, не скрипка и не дирижерская палочка, что было бы банально, а именно пюпитр, – возникла у него, у кого же еще. Разумеется, на сцене бутафорское устройство на шарнирах приводилось в движение с помощью невидимых нитей, как марионетка, что вполне устраивало зрителей. Уже после премьеры, зайдя к Альберту отпраздновать это событие втроем, по-домашнему, они с Джозефом были встречены в дверях этим… аппаратом?… существом?…

– Зрители не полные идиоты, – все больше распаляясь, продолжал Ал. – Они никогда не поверят в то, что в принципе невозможно…

До сих пор молча глядевший в камин Сведен вдруг заерзал и вскинул голову.

– Невозможно, – подтвердил он.

– Что?

Джозеф тоже встал.

– Это невозможно, я заранее предупреждаю, чтобы потом не было претензий. Я не напишу. За неделю… да вы с ума сошли оба. Сейчас такое время… контрольные, сочинения, диктанты… педсоветы постоянные… Конец четверти, вы это понимаете?!

Я кого-нибудь убью, обреченно подумал Фальски. Если не одного, то другого. Если не прямо сейчас, то через несколько минут. Если они и дальше…

Он поднял глаза и пересекся взглядом с Альбертом Соном.

Ал кивнул.

Он подошел к камину и, раскинув длинные руки, обнял обоих соавторов за плечи.

– Мы все вс? понимаем. Так что кончаем болтать и давайте работать, – он сел, открыл ноутбук, взглянул поверх него на стенные часы и добил Филипа лаконичной фразой:

– Потому что в семь часов меня ждут.