Финал
Шрифт:
– Что ты сделал?
– Ты полностью завладела мной, Лилли, - говорит он.
– Мое богатство - твое богатство. В конце концов...
– он постукивает себя по губам.
– ...по закону ты не можешь выйти замуж за мертвеца. Я хочу, чтобы у тебя было все, чем я когда-либо владел, - говорит он мне.
– Все, Лилли.
– А как насчет другой половины?
– спрашиваю я.
– Я отдал моему брату-близнецу, - говорит Джереми.
– О ком СМИ были тщательно осведомлены. Так что если кто-нибудь сфотографирует меня на публике, с тобой...
– Джереми, это великолепно!
– Я
– Но это же настоящий подвиг, Джереми, - поражаюсь я.
– Ты убил двух зайцев за раз.
– Я знаю, что уединение очень важно для тебя, Лилли. Это еще одна причина, по которой я сделал то, что сделал. Я хочу прожить жизнь с тобой, только с тобой без ограничений и фильтра. Я хочу, чтобы у нас была жизнь, где каждое наше появление на людной улице не будет сопровождаться камерами и вспышками. Я сомневаюсь, что мы сможем вернуться в Америку в ближайшие несколько месяцев. Но потом, когда всё уляжется?
Он протягивает руку и берет меня за руку.
– Мы с тобой можем отправиться куда угодно.
– Я никуда не хочу, Джереми, - ласково говорю я ему.
– Я лишь хочу быть там, где ты.
Глава 34
Лилли
Заверения Джереми прошлой ночью вызвали у меня головокружение и волнение по поводу нашего будущего. Этого достаточно, чтобы заставить меня забыть на те несколько драгоценных мгновений, когда я грезила наяву, все препятствия, которые нам придется преодолеть. Точнее, которые мне придется преодолеть. Я не питаю иллюзий, что только потому, что я вырвалась из рук Эстебана, я свободна. Доктор Телфэр продолжает проводить свои тесты и наблюдать за мной. Я спрашиваю его, когда он сможет прийти к какому-то выводу. Он говорит, что не может давать обещаний, но надеется получить более полное понимание в течение месяца.
По прошествии первой недели, когда нам с Джереми запретили физическую близость, мы делаем еще одну попытку. После получения разрешения врача, конечно. Сначала я очень возбуждена...но всего через несколько минут прелюдии вся моя энергия иссякает. Я падаю, мгновенно обессилев, не в силах продолжать.
Джереми останавливается. Я говорю ему, чтобы он продолжал. Он не должен отказывать себе из-за меня. Но он меня не слушает. Вместо этого он просто берет меня за плечи и прижимает к себе. В тот момент, когда я закрываю глаза, я вижу стерильную белую камеру, в которую я была заключена. Я задыхаюсь и вырываюсь из его хватки, резко выпрямляюсь и смотрю широко раскрытыми глазами, все еще ничего не видя, и делаю короткие, панические вдохи.
– Лилли. Лилли, - голос Джереми возвращает меня назад.
Я смотрю через плечо на его озабоченное лицо.
– В чем дело?
– Я думала..., - я качаю головой и вздрагиваю.
– Ничего. Я вела себя глупо.
Джереми приподнимается, мышцы его плеч и груди при этом сокращаются.
– Скажи мне, - настаивает он.
Твердость в его голосе дает мне понять, что притворство мне не сойдет с рук. Я опускаю глаза.
– Я думала, что снова вернулась
– О, Лилли, - говорит Джереми. В его голосе печаль.
– Тебе не нужно прятаться от меня. Ты можешь рассказать мне все, что чувствуешь. Неужели я что-то натворил? Я давлю на тебя...
– он оглядывается на скомканные белые простыни.
– ...слишком рано?
– Всё было хорошо. Дело не в тебе, Джереми. Это все из-за меня, - я подношу руку ко лбу.
– Жаль, что я так чертовски слаба.
– Ты не слаба, - настаивает Джереми. Он придвигается ближе и берет меня за руки. Он гладит мои пальцы большим пальцем.
– Ты действительно самый сильный человек из всех, кого я знаю.
– Тогда почему я так испугалась?
– шепчу я.
– Ты прошла через многое. Поразительно, как быстро ты смогла восстановиться и полноценно функционировать как обычный человек.
– За исключением таких эпизодов, как этот, - бормочу я.
Джереми крепче сжимает мои руки.
– Эпизоды вроде этого доказывают, что ты человек. Не жалей о них и не отгораживайся от них, Лилли. Ты не можешь подавить этого. Мой брат говорит, что попытки могут быть опасными.
– Но я ненавижу это, - говорю я.
– Мне нравится быть здесь, с тобой, на этом великолепном клочке земли, в этом великолепном месте, где я больше не пленница. Почему мое настоящее теперь должно быть запятнано тем, что случилось в прошлом?
– Оно не запятнано, - подчеркивает Джереми.
– Оно обогащается. Я знаю, тебе нравится быть практичной. Так что думай об этом так. Мгновения, которые ты проводишь со мной, мгновения, которые мы разделяем, становятся еще более драгоценными. Вот почему я наслаждаюсь каждым мгновением с тобой. Вот почему каждый час, проведенный вместе - это еще одно чудо. Нам необязательно заниматься сексом, Лилли. Нет, пока ты не будешь готова. Я счастлив, даже доволен, быть рядом с тобой.
Он такой милый, что я готова расплакаться.
– Спасибо, - шепчу я.
– А теперь возвращайся, - говорит он. - Обнимись со мной.
Я вытираю слезу, шмыгаю носом, робко улыбаюсь и забираюсь к нему под руку. Он рисует круги над моим плечом. Я чувствую, что засыпаю. На этот раз кошмары меня не мучают.
На следующий день я иду к доктору Телфэру для инъекции.
– Бедро или плечо?
– спрашивает он меня.
Я задираю юбку.
– Бедро.
Он протирает место спиртовым тампоном, а затем делает инъекцию тонкой инсулиновой иглой. Я почти ничего не чувствую.
– Не брезгливая, - замечает он.
Я чуть не смеюсь.
– Я имела дело с гораздо худшими вещами, - прикрываю я ногу.
– А что будет, если я пропущу дозу, доктор? Я вернусь к...
Я замолкаю, не в силах вымолвить ни слова.
– Снова стану...неуравновешенной?
– Да, - говорит он.
– Но не сразу. У нас очень агрессивное введение препарата. Со временем я попытаюсь отучить тебя от этого, если захочешь.
– Что, совсем?
– спрашиваю я.
– Нет, не совсем, к сожалению, - он качает головой.
– Просто реже. Во-первых, побочные эффекты будут менее выраженными. Это и есть главное преимущество. Ты сможешь проводить время на солнце.