Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе
Шрифт:
Семья состояла из матери, миссис Катрин Кэллиган, которая работала портнихой и овдовела десять лет назад – ее муж, занимавшийся передвижением домов, погиб под рухнувшей стеной, – и ее двадцатитрехлетней дочери Мэйми. Они жили в маленьком двухэтажном кирпичном доме на Черри-стрит неподалеку от Пятнадцатой улицы. Миссис Кэллиган была не очень умелой портнихой; во всяком случае, недостаточно хорошей для семейства Батлеров при их нынешнем богатстве, которые предпочитали первоклассные ателье. Эйлин иногда приезжала к ней за льняными домашними платьями, нижним бельем и для подгонки некоторых дорогих предметов туалета, изготовленных превосходной модисткой на Честнат-стрит. Она бывала в этом доме в основном потому, что ходила с Мэйми в одну школу при церкви Св. Агаты, когда семья Кэллиган выглядела довольно благополучной. Мэйми зарабатывала
Мэйми Кэллиган была далеко не такой хорошенькой, как ее мать в молодости. Миссис Кэллиган в свои пятьдесят лет все еще была полненькой, расторопной, жизнерадостной и улыбчивой. Мэйми не блистала умом и не была особенно привлекательной. Она отличалась серьезностью, вероятно, обусловленной жизненными обстоятельствами, ей сильно не хватало живости и женского очарования. Вместе с тем она была доброй и искренней, прилежной католичкой, а также обладала той благоприобретенной и часто избыточной добродетелью, которая отгораживает многих людей от мира, – чувством долга. Для Мэйми Кэллиган долг (привычное следование идеям и представлениям, усвоенным с детства) был исключительно важной вещью, главным источником ее покоя и утешения. Ее опорой в мудрено устроенном и неопределенном мире был долг перед церковью, долг перед школой, долг перед матерью, долг перед друзьями и так далее. Ее мать часто хотела, чтобы Мэйми ради своего же блага была менее послушной своему долгу и более привлекательной физически, чтобы она могла нравиться мужчинам.
Несмотря на то что ее мать была портнихой, Мэйми никогда не одевалась модно или просто привлекательно, иначе она чувствовала бы себя не в ладу с собой. Ее обувь была слишком велика и плохо сидела на ноге, платье из хорошего материала, но дурного покроя свисало унылыми складками от бедер до щиколоток. В то время вязаные вещи только входили в моду, а поскольку вязаная одежда плотно облегала фигуру, она шла женщинам с хорошими формами. Увы, к Мэйми Кэллиган это не относилось. Требование моды заставляло ее носить такое платье, но ее руки и грудная клетка были недостаточно хороши, чтобы эта одежда выглядела на ней привлекательно. Ее головные уборы, как правило, ограничивались шляпкой-блинчиком с единственным пером, которое почему-то всегда нелепо торчало. Она часто выглядела немного усталой, но обычно это была не физическая усталость, а скука. В ее жизни было очень мало настоящей красоты, и Эйлин Батлер, несомненно, была для нее главной романтической фигурой.
Общительный характер матери Мэйми, чистенький, хотя и бедный, дом, где можно было играть на пианино, миссис Кэллиган, заинтересованная в заказах для дочери Батлера, – все это в конце концов определило выбор Эйлин. Время от времени она приходила туда отдохнуть от светской жизни, поговорить с Мэйми Кэллиган о книгах – литературные вкусы у них совпадали. Им нравились одни и те же книги: «Джейн Эйр», «Кенельм Чиллингли», «Трикотрин» и «Оранжевый бант» [31] . Эйлин следовала рекомендациям Мэйми и восхищалась ее познаниями.
31
«Кенельм Чиллингли» – роман Эдварда Бульвер-Литтона (1803–1873) об английской жизни; «Трикотрин» – авантюрный роман Марии Луизы Раме (1839–1908), писавшей под псевдонимом Уида; «Оранжевый бант» – женский роман Амелии Бэрр (1831–1913).
В разгар семейного скандала Эйлин вспомнила о Кэллиганах. Если отец действительно столь непреклонен и ей придется временно покинуть свой дом, она отправится к Кэллиганам. Они примут ее и никому ничего не скажут. С ними не были знакомы Батлеры, так что отец вряд ли узнает, куда она ушла. Она без труда может спрятаться в домике на Черри-стрит, и ее не будет видно и слышно в течение нескольких недель. Кэллиганы, как и семья Эйлин, и заподозрить не могли у нее предосудительных поступков. Таким образом, ее бегство из родительского дома, если оно произойдет, будет рассматриваться как дерзкая выходка и не более того.
С другой стороны, если говорить о семье Батлеров в целом,
На глазах старика Батлера его маленькая дочь превратилась в прекрасную, цветущую женщину. Он наблюдал, как она ходит в начальную, а потом в монастырскую школу, учится играть на фортепиано, что для него было большим достижением. Он видел, как меняются ее манеры и вкусы, как расширяется ее кругозор, который его впечатлял. Ее остроумные и уверенные суждения изумляли его. Она лучше разбиралась в живописи и литературе, чем Кэллам или Оуэн, а ее светские манеры были безупречными. За завтраком, обедом или ужином на нее всегда было приятно посмотреть. Он был отцом Эйлин и гордился этим. Он обеспечивал ее деньгами, чтобы она ни в чем не нуждалась, и он продолжит это делать. Никакому выскочке не будет дозволено разрушить ее жизнь. Он собирался всегда заботиться о ней и оставить ей такое юридически безупречное завещание, что, даже если ее будущий муж обанкротится, это никак не повлияет на ее благосостояние. «Ты самая очаровательная дама сегодня вечером» и «Как мы сегодня великолепны!» – ласково говорил он ей. За столом она неизменно усаживалась рядом с ним и глядела на него. Так ему хотелось. Он завел этот обычай уже много лет назад, когда она была ребенком.
Мать тоже безмерно любила Эйлин, а Кэллам и Оуэн щедро одаряли ее братской любовью. До сих пор Эйлин отдавала им свою красоту и внимание, так что вся семья оставалась довольна. Когда она отлучалась на день-другой, в доме становилось скучно и еда казалась не такой вкусной. Когда она возвращалась, все снова были веселы и счастливы.
Эйлин понимала это. Теперь, когда пришло время задуматься об уходе из дома, чтобы избежать поездки, к которой ее принуждал отец, ее решимость основывалась главным образом на ощущении своей важности для семьи. Она размышляла над словами отца и пришла к выводу, что должна действовать немедленно. На следующее утро после ухода отца она оделась для выхода на улицу, но решила приехать к Кэллиганам около полудня, когда Мэйми вернется домой на обед. Тогда она мимоходом упомянет о цели своего визита. Если Кэллиганы не будут возражать, она останется у них. Иногда Эйлин задавалась вопросом, почему в такие тяжелые времена Каупервуд не предлагает уехать вместе куда-нибудь подальше, но полагала, что ему лучше знать, что он может или не может сделать. Его растущие трудности тревожили ее.
Когда она пришла, миссис Кэллиган была дома и чрезвычайно обрадовалась ее визиту. После обычного обмена новостями Эйлин, не вполне представлявшая, как поступить дальше, села за пианино и сыграла грустную мелодию.
– Вы прелестно играете, Эйлин, – заметила миссис Кэллиган, которая была довольно сентиментальной женщиной. – Я люблю вас слушать. Хотелось бы, чтобы вы почаще заходили к нам. Теперь вы так редко навещаете нас!
– О, миссис Кэллиган, я была очень занята, – ответила Эйлин. – Этой осенью у меня накопилось столько дел, что я просто не могла. Родители хотят, чтобы я отправилась в Европу, но это меня не интересует. Бог ты мой! – вздохнула она, и ее пальцы пробежали по клавишам, исполнив романтические и печальные аккорды. В этот момент дверь отворилась, и вошла Мэйми. Ее некрасивое лицо озарилось при виде Эйлин.
– О, Эйлин Батлер! – воскликнула она. – Откуда ты взялась и где ты так долго пропадала?
Эйлин встала, и они обменялись поцелуями.
– Я была очень занята, Мэйми. Как раз говорила об этом твоей маме. Но как ты сама поживаешь? Как твои дела?
Мэйми стала перечислять школьные проблемы: количество уроков растет, работы становится больше. Пока миссис Кэллиган накрывала на стол, Мэйми отправилась в свою комнату, и Эйлин последовала за ней.
Пока Мэйми стояла перед зеркалом, поправляя волосы, Эйлин задумчиво смотрела на нее.
– В чем дело, Эйлин? – спросила Мэйми. – Ты выглядишь такой… – Она замолчала и посмотрела на подругу.
– Как я выгляжу? – поинтересовалась Эйлин.
– Как будто ты в чем-то не уверена или тебя что-то беспокоит. Раньше так никогда не было. В чем дело?
– Ни в чем особенно, – отозвалась Эйлин. – Просто я думала…
Она подошла к одному из окон, которое выходило на небольшой двор, размышляя, вытерпит ли она такую жизнь хоть какое-то время. Дом был слишком тесным, мебель оставляла желать лучшего.