Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе
Шрифт:
Генри Уотермен не мог понять, почему столь очевидный успех не интересовал Каупервуда. Он опасался, что уход юноши не лучшим образом скажется на их с братом бизнесе.
Вскоре Каупервуд убедился, что новая работа больше устраивает его во всех отношениях: он была не более трудной, но более выгодной. В отличие от компании Уотермена фирма «Тай и Кo» располагалась в красивом здании из зеленовато-серого камня на Третьей улице, которая тогда и еще долгое время была финансовым центром Филадельфии. Здесь находились крупные национальные банки и компании с мировой репутацией: банкирские дома Дрекселя и Эдварда Кларка, Третий Национальный банк, Первый Национальный банк, фондовая биржа и другие подобные учреждения. Эдвард Тай, глава и мозг своей фирмы, был ирландцем из Бостона, сыном иммигрантов, который добился успеха и процветания в этом консервативном городе. Он приехал в Филадельфию, привлеченный местным спекулятивным бумом. «Это хорошее и правильное
– Да хранят меня небеса, – сказал он вскоре после прибытия в город, – эти пенсильванцы никогда не платят наличными, а расплачиваются векселями.
Дело было в те времена, когда кредитная история Пенсильвании, как и Филадельфии, была очень плохой, несмотря на огромные богатства штата.
– Если начнется война, то батальоны пенсильванцев будут маршировать с векселями наперевес, чтобы оплачивать свои пайки, – ворчал мистер Тай. – Если бы я собирался жить вечно, стал бы богачом, скупая их векселя и облигации. Думаю, когда-нибудь они заплатят, но, бог мой, как они с этим тянут! Я сойду в могилу, когда правительство штата рассчитается хотя бы с процентами по своим долгам.
Он был прав: городские финансы находились в плачевном состоянии. И город и штат были достаточно богаты, но существовало так много способов казнокрадства, что любое новое предприятие неизбежно сопровождалось выпуском облигаций. Эти облигации, или «гарантии», как их называли, ходили под шесть процентов годовых, но когда наступал срок платежа, казначей города или штата ставил штамп с датой предъявления, после чего «гарантийные» проценты начислялись не только на первоначальную сумму, но и на проценты по ней. Иными словами, шло постепенное накопление процента. Но это не помогало человеку, который хотел получить свои деньги, так как ценные бумаги нельзя было заложить более чем по семьдесят процентов от их рыночной стоимости, а продавались они по цене девяносто процентов от номинала. Человек мог купить или принять их для принудительного взыскания залогового имущества, но ему приходилось долго ждать. Кроме того, при окончательном выкупе большинства из них процветало кумовство, поскольку лишь казначей знал, что определенные «гарантии» находятся в руках его добрых знакомых, и мог объявить им о погашении той или иной серии облигаций.
Более того, денежная система Соединенных Штатов тогда лишь начинала переходить от хаоса к некоторому порядку. Банк США, у истоков которого стоял Николас Биддл, прекратил свое существование в 1841 году, а казначейство США с отделениями в штатах появилось в 1846 году. Тем не менее оставалось множество банков с необеспеченным капиталом, так что любой биржевой брокер становился знатоком платежеспособных и неплатежеспособных учреждений. Однако положение постепенно менялось к лучшему, поскольку телеграф ускорил расчеты и обмен биржевыми котировками не только между Нью-Йорком, Бостоном и Филадельфией, но и между местным брокером и его фондовой биржей. Появились частные телеграфные линии, и коммуникация становилась лучше, быстрее и свободнее.
На всех концах США были построены железные дороги. Биржевые сводки и телефоны еще не появились, создание расчетной палаты лишь недавно было задумано в Нью-Йорке и еще не представлено в Филадельфии. Вместо расчетно-клиринговой службы между банками и брокерскими фирмами ежедневно сновали курьеры, которые сводили балансы в банковских книжках, обменивали векселя и раз в неделю доставляли золотую монету – единственное средство для погашения балансовой задолженности, так как устойчивой национальной валюты еще не существовало. Когда биржевой гонг возвещал об окончании дневных торгов, молодые люди, называвшиеся расчетными клерками, на манер, позаимствованный из Лондона, собирались в центре зала и сверяли сделки между некоторыми фирмами по первичным и вторичным продажам, взаимно аннулируя их. Они просматривали счетные книги и объявляли названия сделок: «Делавэр и Мэриленд, продано Тай и Кo», «Делавэр и Мэриленд, продано Бомонт и Кo», и так далее. Это упрощало бухгалтерские расчеты и ускоряло коммерческие операции.
Место на бирже стоило две тысячи долларов. Учредители биржи недавно ввели правило, ограничивавшее время торгов между десятью часами утра и тремя часами дня (раньше они происходили в любое время с утра до полуночи), и устанавливали жесткие ставки на брокерские услуги, в отличие от прежних грабительских схем. Нарушители подвергались крупным штрафам. Иными словами, биржевая торговля приобретала ясные очертания, и Эдвард Тай вместе с другими брокерами полагал, что его делу суждено великое будущее.
Глава 6
К тому времени семья
Здесь семья стала устраивать небольшие приемы, и время от времени их навещали представители разных кругов, с которыми Генри Каупервуд познакомился, двигаясь по служебной лестнице к должности главного кассира. Они не принадлежали к высшему обществу, но многие из них добились не меньшего успеха, чем он сам, – хозяева небольших фирм, которые вели дела с его банком, торговцы мануфактурой и кожей, оптовые агенты по продаже зерна и бакалейных товаров. Дети завели собственные близкие знакомства. Миссис Каупервуд тоже иногда устраивала для знакомых прихожан дневные чаепития или званые вечера, на которых даже Каупервуд пытался изображать светского кавалера, стоя с глуповато-благодушным видом и приветствуя гостей, приглашенных его женой. Поскольку при этом он мог сохранять серьезное и торжественное выражение лица и ограничивался несколькими фразами, это ему не слишком досаждало. Гости иногда пели, немного танцевали, и за ужином собиралась значительно более неформальная компания, чем раньше.
Здесь, в первый же год жизни в новом доме, Фрэнк познакомился с некой миссис Сэмпл, которая чрезвычайно заинтересовала его. Ее муж держал модный обувной магазин на Честнат-стрит недалеко от Третьей улицы и собирался открыть второй магазин на той же улице.
Они познакомились во время вечернего визита супружеской четы; мистер Сэмпл желал обсудить с Генри Каупервудом новое транспортное средство, недавно представленное широкой публике, а именно трамвай на конной тяге. Пробная линия Северо-Пенсильванской железнодорожной компании была запущена на участке длиной в полторы мили от Уиллоу-стрит и вдоль Фронт-стрит до Джермантаун-роуд, а оттуда по разным улицам до так называемой станции Кохоксинк. Считалось, что со временем этот вид транспорта вытеснит сотни омнибусов, которые создавали заторы и делали центральные улицы практически непроходимыми. Каупервуд-младший с самого начала заинтересовался этой темой. Железнодорожные перевозки в целом уже давно привлекали его внимание, но этот конкретный случай был особенно увлекательным. Он уже вызвал широкую дискуссию, и Фрэнк, как и остальные, ходил посмотреть на новинку. Трамвайный вагон выглядел необычно, но привлекательно: длиной четырнадцать футов, шириной семь футов и почти такой же высоты, он катился на маленьких железных колесах и, к всеобщему одобрению, передвигался гораздо тише и легче, чем омнибусы. Альфред Сэмпл рассматривал возможность капиталовложения в другую перспективную линию, которая в случае получения разрешения от законодательного собрания должна была пройти по Пятой и Шестой улицам.
Каупервуд-старший тоже предрекал большое будущее для трамвайных линий, но пока не видел, каким образом можно будет собрать необходимые средства. Фрэнк полагал, что фирма «Тай и Кo» должна попытаться выступить в качестве агента по продаже новых акций трамвайной компании Пятой и Шестой улиц в том случае, если будет получено разрешение на строительство. Он понимал, что компания уже сформирована, что под обеспечение перспективного предприятия будет выпущено большое количество акций и что эти акции будут продаваться по пять долларов с предельным номиналом в сто долларов. Ему хотелось лишь иметь достаточно денег для покупки крупного пакета таких акций.
Между тем и Лилиан Сэмпл завладела его вниманием. Трудно сказать, что именно в ней привлекало молодого Каупервуда, поскольку она не была ему ровней ни в каком отношении. Он был не лишен опыта в общении с девушками и женщинами и до сих пор поддерживал дружеские отношения с Марджори Стаффорд. Но, несмотря на то что Лилиан Сэмпл была замужем (что оправдывало лишь уважительный интерес к ней) и не казалась умнее или рассудительнее других, это не делало ее менее привлекательной. Ей было двадцать четыре года, а Фрэнку исполнилось девятнадцать, однако по складу ума и внешнему облику она казалась моложе своего возраста. Она была немного выше него, хотя он уже перестал расти (пять футов и десять с половиной дюймов), и, несмотря на свой рост, хорошо сложенной и грациозной в жестах и манерах. Ей было свойственно природное душевное спокойствие, происходившее скорее из-за недостатка понимания, чем от силы характера. Ее пышные, густые волосы были цвета сухого английского каштана, а лицо – матово-бледным с нежно-розовыми губами; оттенок глаз менялся от серого к голубому и от серого к карему в зависимости от освещения. Ее руки были тонкие и изящные, нос – прямой, лицо – артистически узкое. Она не казалась блистательной или оживленной, но скорее выглядела спокойной и величавой, сама не зная об этом. Каупервуд-младший был пленен ее внешностью. Ее красота соответствовала его тогдашнему художественному вкусу. Она была прекрасной, думал он, милой и одновременно полной достоинства. Если бы он мог выбирать будущую жену, то его выбор пал бы на такую девушку.