Финикс. Трасса смерти

Джадд Боб

— Своим автомобилем. Я подстроил ему аварию на гонках.

— Чепуха, Форрест. На гонках постоянно происходят аварии. Не потому ли и ходят смотреть на эти проклятые гонки? Мне кажется, ты на себя зря наговариваешь.

— Все было, как я сказал. Но никто не знает об этом.

— Я знаю.

— Но ты же не веришь мне.

— Да нет, я верю. Посмотри на меня, Форрест, и скажи — что ты видишь?

Я взял в ладони лицо Салли.

— Заглядывая в твои глаза, — сказал я, — я вижу там глупышку.

Она рассмеялась:

—

Вот видишь, мы с тобой очень похожи.

Я держал ее лицо в ладонях и продолжал смотреть ей в глаза.

— Я вижу маленькую девочку, которая все еще пытается привлечь внимание своего отца. Малышку, которой никто не может сказать «нет». А если кто и осмелится, то эта теперь уже большая девочка сумеет спихнуть его со своего пути.

— Форрест, я должна тебе сказать, что в Америке никому не дозволяется безнаказанно называть особу женского пола старше пятнадцати лет девочкой.

— А жаль. Чем больше во взрослых детского, тем больше они мне нравятся.

— Прекрасно, но не стоит называть их так. Назови ковбоя «мальчиком» и получишь по физиономии. А женщина может за это оторвать тебе голову. А за кого ты меня принимаешь? За испорченную и напористую тварь? Считаешь, что я расталкиваю людей со своего пути? Кого же? Таких, как Барнс?

— Я ничего не знаю о Барнсе, — сказал я. — Но если бы он был убит камнем, то я бы заподозрил, что это сделала одна знакомая мне длинноногая девица, — ответил я. — А где здесь озерцо для купания, о котором ты говорила?

— Ты и о женщинах тоже ничего не знаешь?

— Рад буду узнать, — сказал я и, взяв ее за руку, потянул за собой.

Глава 15

Глубокий, быстрый и чистый ручей бежал по дну лощины, склоны которой поросли кактусами, кустарником, мескитовым деревом. Ручей, шириной примерно фута четыре, ниспадал со скалы в глубокое озерцо, голубое, как небо.

Салли взбежала на скалу, нависшую над озером, скинула свою белую рубашку, выскользнула из джинсов и сбросила грязные белые кеды. Она повернулась ко мне — у нее были маленькие крепкие груди, струйка пота стекала по животу, внизу которого кудрявились светлые шелковистые волосы…

— Ну, каштан, — крикнула она, — будешь стоять и глазеть или искупнешься? — Она повернулась и прыгнула в воду — ее тело описало дугу в воздухе, вытянутые над головой руки рассекли голубую поверхность воды. Я увидел на темно-синем фоне очертания ее тела. Она доплыла до другого берега и вынырнула, отряхиваясь и отдуваясь. Брызги воды в сухом воздухе вспыхивали в солнечных лучах.

— Ну же, каштан, прыгай! Это великолепно!

Одним движением я расстегнул ремень, стянул брюки и трусы, скинул ботинки. Рубаха еще летела на землю, а я уже нырнул головой вниз, сгруппировавшись в последнее мгновение и войдя в воду с громким всплеском — брызги поднялись футов на десять. Я был разгорячен, весь в поту и пыли, а вода была холодна как лед — тело

тут же онемело. Я проплыл под водой и, ухватив Салли за щиколотку, потянул вниз. Она лягалась, как жеребенок.

Мы дважды сплавали туда и обратно, потом плавали на спине, ощущая палящий жар сверху и ледяную воду снизу. Наконец вылезли из воды и улеглись на горячей плоской скале. Мы глядели друг на друга, тяжело дыша, вода стекала с наших тел.

— Тут не нужны никакие полотенца, — сказала Салли. — В этой пустыне обсыхаешь буквально за две минуты.

— Я и не беспокоился о полотенце, — сказал я.

— А я было подумала, что ты захватил с собой вешалку для полотенец.

У Салли были влажные свежие губы, ее кожа покрылась мурашками от холодной воды, и я согревал ее своими руками.

— Ты на ощупь как мои ковбойские сапоги, — сказал я.

— Тут у нас не получится.

— Боишься забеременеть или заболеть СПИДом?

— Или лишаем. А может быть, каким-нибудь грибком или болезнью десен. Нет, дело не в этом, Форрест. Просто все это слишком быстро. Я ведь совсем не знаю тебя.

— А разве ты кого-нибудь знала? По-настоящему?

Она взглянула мне в глаза, ее взгляд смягчился.

— Нет. По-настоящему — нет.

— И я тоже, — сказал я. — Но мы можем попытаться.

Ее маленькие и ослепительно белые груди резко выделялись на загорелом теле; соски съежились и затвердели от холодной воды, но когда я брал их губами, они отогревались и становились мягкими.

— Здесь нет подходящего места, — сказала она. — Везде камни и скалы, а в траве муравьи.

— Я лягу снизу, — сказал я, взяв ее за руку, лег спиной на плоский камень и притянул ее к себе. Салли нагнулась надо мной и поцеловала своими пухлыми, холодными от воды губами. Затем прикоснулась ко мне своим телом.

Сначала было ощущение холода и сопротивления, но потом она раздвинула бедра и меня охватила теплая волна, началось ритмичное скольжение вверх-вниз, вверх-вниз. Солнце било мне в лицо, я закрыл глаза. Мы прижались друг к другу, как потерпевшие кораблекрушение на плоту.

— Форрест, это ужасно. Смотри — у тебя течет кровь. Ты ободрал себе всю спину.

Мы легли рядом. Салли подняла голову и, опершись на локоть, смотрела поверх моего плеча.

— Я не сам, ты мне помогла, — сказал я безмятежно.

— Прости — я совсем не хотела этого.

— Ну, так я изложу тебе Закон вероятности Форреста. Ничего никогда не происходит согласно задуманному плану. Если ты что-нибудь задумал, то скорей всего это не произойдет.

— Хорошо, тогда, я думаю, мы не станем планировать снова заняться любовью на скале.

— Ну, не сегодня, Салли.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что ты так красива и соблазнительна, а у меня давно уже никого не было. Меня сильно тянет к тебе, ты мне нравишься.