Финикс

Джадд Боб

Я снова загудел, подражая пароходу, и ветер подхватил и унес этот звук.

Глава 28

Я с трудом мог сосредоточиться — голова кружилась, я чувствовал слабость. Даже поднять голову требовало усилий. Приходилось дожидаться, когда одна волна схлынет, готовиться, ждать, когда начнет нарастать другая, потом — легкое движение руками и ногами, и в тот момент, когда волна начнет спадать, — поднять голову и вдохнуть воздух.

Волны и ветер увлекали меня в сторону дока.

Каждый раз, когда я поднимал голову, я видел вдалеке столб с какой-то надписью. Вначале, пока был далеко, я не мог разобрать, что там написано, но с расстояния в двадцать ярдов надпись можно было разобрать даже в темноте: «Муниципальный командный порт».

— Черт его знает, что это означает!

Я собрался было плыть дальше — к следующей пристани, но был не в состоянии это сделать. Руки больше не слушались. Я мог только держаться на поверхности, расслабившись, опустив лицо в воду и время от времени, когда волна подбрасывала меня, — поднимать голову, чтобы сделать вдох. Я мог так качаться еще довольно долго, но плыть уже не мог. Ухватившись рукой за ступеньку лестницы, я подтянулся — одна ступенька, вторая, еще одна…

И вдруг прямо в лицо ударил луч фонарика.

— Я держу тебя на мушке, — сказал голос. — Без шуток!

Я открыл было рот, но вместо того, чтобы заговорить, просто сплюнул морскую воду.

— Ты что, в самоволке? — спросил он скрипучим голосом.

Фонарик был совсем рядом с моим лицом, и я мог разглядеть маленькую лампочку, светящуюся спираль и серебристый отражатель.

— Ты говоришь по-английски? На этой неделе сюда заходило несколько иностранных судов. — Фонарь качнулся, он отступил на шаг назад. — Постой, я понял, ты ирландец — не так ли? У меня двоюродный брат в Ирландии.

Еще один шаг, и я с изумлением обнаружил, что стою на твердой земле. Голова моя, казалось, все еще качается на волнах.

— Вот так, не двигайся. Руки за голову! — сказал он.

Я сел.

— Эй, подожди минуту, — сказал он с тревогой в голосе. — Я же сказал — никаких шуток. Я целюсь тебе прямо в голову, ты понял? Встань!

— Я не могу, — сказал я, закрывая глаза.

Когда я снова их открыл, фонарь лежал на настиле и был направлен на меня, освещая навес над пирсом. Мой собеседник сидел рядом, прислонившись к стойке, его силуэт четко выделялся на темном фоне.

— Так вот, я вызвал «скорую» из больницы Сан-Винсент. Пусть они разбираются, ведь им за это деньги платят, так ведь? Я никогда не имел дела с наркоманами — у них своя жизнь, у меня своя. Но вскоре начинаешь думать, что кругом одни наркоманы. Пусть я порой мошенничал с пробегом, как какой-нибудь извозчик, но я никогда не ввязывался в драку — ты понимаешь, о чем я говорю?

— Что происходит? — спросил я.

— «Что происходит?» — передразнил он меня. — Мы сидим на задницах и ждем Сантуччи, который должен сменить меня.

— Просто сидим и ждем?

— Да, просто сидим.

— А когда придет Сантуччи?

— Около

четырех, может быть, опоздает минут на десять. Он тебя посторожит, а я вызову копов.

— Копов?

— Ты что, не знаешь, что так называют полицейских? Да откуда ты взялся?

— Давай вызовем их прямо сейчас.

— Нет уж, Хосе! — сказал он. — Меня не проведешь, я стреляный воробей. Мы пойдем в контору, а ты набросишься на меня или придумаешь что-нибудь в этом роде. Я вовсе не хочу неприятностей. Не так часто выпадает ночная работа.

— Так что, военный флот нанимает гражданских нести вахту?

— Это не флот. Причал принадлежит флоту, а они сдают его в аренду частной компании. Здесь хотят построить комплекс — парк, ресторан, конторы. Полагаю, что ждут оформления лицензии. А может, дополнительных субсидий от банков. Вот я здесь и сторожу по ночам, чтобы никто не устроил пожара.

— Как же ты можешь быть ночным сторожем и сторожить одновременно меня?

— Но погляди сам — ведь именно это я и делаю, — сказал он.

— А откуда ты знаешь, что я один? Остальные мои ребята сейчас плывут по другую сторону пристани — вон они взбираются по лестнице, они уже у тебя за спиной.

— Ну да, и у них зеленая чешуйчатая кожа и выпученные глаза, так, что ли? Как тебя зовут?

— Форрест Эверс.

— Ну, без дураков! Форрест?

— А тебя как звать?

— Торчеллино. Томми Торчеллино.

— Но ведь ты говорил, что у тебя есть двоюродный брат в Ирландии?

— Это двоюродный брат моей жены — ее зовут Маргарет Мэри О’Бойлан Торчеллино. Я женат, мне пятьдесят два.

— Есть дети, Томми?

— У меня семнадцать внуков, — сказал он. Я почувствовал в темноте, что он улыбается.

— Томми, я хочу добраться до кармана своей рубашки, вынуть оттуда бумажник и достать стодолларовую бумажку.

— Ты что, думаешь, что я буду рисковать своей работой за сто долларов?

Я вынул бумажник и показал ему сто долларов.

— Я хочу, чтобы ты мне позволил позвонить в полицию. Я не прошу тебя рисковать работой — просто дай мне позвонить.

— Сто долларов? Но у тебя в бумажнике гораздо больше!

— Сто долларов за телефонный звонок. А потом еще сто.

Он сразу поднял трубку, но не сказал «хэлло».

— Я смотрю телевизор. Зачем вы меня беспокоите?

— Кларенс Хармон?

— Вы можете говорить побыстрее? Через минуту начнется фильм. — Я слышал в трубке музыкальное сопровождение рекламы.

— Говорит Форрест Эверс.

— Я помню вас.

— Вы говорили, что ищете связь между смертью Барнса и Бобби Робертсом. — Последовала пауза. Возможно, звонки в полицию записываются на пленку, и он не заинтересован узнать важную информацию по телефону. Или, может быть, на экране в это время Мадонна открывает банку пива. — Кому я должен рассказать о партии в сто тонн наркотиков в доке Военно-Морского флота? — спросил я.