Финляндия на пути к войне
Шрифт:
Как и вопрос о верховном руководстве, так и проблему организации связи с финнами стали обсуждать лишь 27 января 1941 г. во время планирования операции «Зильберфукс»: «Офицером связи в Ставку Финляндии предстояло назначить в высшей степени компетентного старшего офицера генерального штаба, который обладал бы соответствующим авторитетом».
В бумагах ОКВ, которые датированы 1 мая 1941 г. и связаны с подготовкой переговоров в Зальцбурге, об этом говорится следующее: «Для установления связи с армейским руководством Финляндии предлагается учредить немецкий орган связи под названием „немецкий генерал в Ставке Финляндии“ (курсив. — М.
В Зальцбурге 25 мая 1941 г. констатировали: «При маршале Маннергейме находится немецкий офицер связи от штаба верховного главнокомандования вооруженными силами и генерального штаба сухопутных войск (назначает ОКХ)». Единственное число в этом предложении несомненно означает, что один и тот же человек должен представлять в Миккели и ОКВ, и ОКХ. В Берлине (Цоссене) 26 мая 1941 г. об этом было сказано так: «С Финской армией поддерживает контакты немецкий штаб связи, который создается при генеральном штабе Финляндии. Шифрованная связь организуется в максимально сжатые сроки».
Немецкий план того времени, очевидно, предполагал, что офицер связи в ставку Маннергейма будет направлен из Осло. В приказе фюрера о сохранении секретности, последовавшем после окончания переговоров в Зальцбурге и который отдал Кейтель 28 мая 1941 г., говорится, что сроки создания постоянного органа связи в Финляндии должна предложить армия «Норвегия». Этот орган связи будет представлять командующего армией «Норвегия», но в него войдут также офицеры связи ОКВ и генеральных штабов родов войск.
Во время переговоров в Хельсинки 3–6 июня 1941 г. полковник Бушенхаген говорит о том, что немецкий штаб связи сможет начать свою деятельность в финской ставке 15 июня 1941 г. Из протокольной версии полковника Кинцеля видно, что обсуждение вопроса носило более продолжительный характер. Финны не желали видеть в этой должности никого из неизвестных им немецких офицеров (генералов). Они выказали свое расположение к германскому военному атташе Рёссингу. Бушенхаген взялся за решение этого вопроса в ОКВ.
В это же самое время, 6 июня 1941 г., независимо от переговоров в Хельсинки, в ОКХ была подготовлена «Инструкция для начальника штаба Verbindungsstab Nord». Согласно ему, в Хельсинки планировалось послать офицера связи напрямую подчиненного ОКХ и «для использования его руководством Финской армии». Помимо контактов с ОКХ он поддерживал бы связь с армейской группировкой «Норвегия» и Heeresgruppe Nord; одновременно он представлял бы ОКВ перед высшим руководством Финляндии. По целому ряду причин документ долгое время не вступал в силу, и весь вопрос о представительстве был решен по-иному.
О прикомандировании главного представителя в Финляндию речь шла на совещании у Гальдера 27 мая 1941 г. На следующий день, получив сообщение Кинцеля из Хельсинки, он продолжил обсуждение этого вопроса у Кейтеля, прямо заявив, что «армейский корпус „Норвегия“ может представлять в Финляндии только свои интересы, а не всю юго-восточную операцию». Гальдер хотел видеть на этом посту человека не ниже генеральского звания. Он предложил кандидатуру генерала и доктора Вальдемара Эрфурта. Очевидно, Кейтель согласился, ибо 11 июня 1941 г. Эрфурт нанес визит Гальдеру перед своим отъездом в Финляндию. Вторая кандидатура — подполковник Герман Хёлтер, служивший до этого в высшей военной школе Румынии, — отпадала, поскольку кандидат был еще слишком молод для столь ответственной должности, к тому же предстояло работать с высокопоставленными представителями германских родов войск: с генерал-майором Лоренцом (Люфтваффе), с контр-адмиралом фон Бонином (военно-морские силы).
Поначалу официальное звание Эрфурта звучало так: командующий «Verbindungsstab Nord». Позднее это звание было заменено «германским генералом», которое уже применялось к немецким военным представителям, находившимся в войсках союзников, в частности в Италии, Венгрии
13 июня 1941 г. Эрфурт в штатском костюме вместе со своим начальником штаба подполковником Хёлтером и квартирмейстером капитаном Бёлезом вылетел из Берлина в Хельсинки. Сотрудники его штаба прибыли в Хельсинки только 19 июня 1941 г., и их разместили поначалу в помещениях кадетской школы. Эрфурт совершил 20 июня 1941 г. совместно с прибывшим в Хельсинки генералом Энгельбректом ознакомительную поездку в район Ханко, в результате которой они пришли к выводу о нецелесообразности нападения на столь мощную крепость без применения специальных средств, и по этой причине 163 дивизию следовало бы перебросить на иное направление. Утром 21 июня Эрфурт сообщил Хейнриксу об ожидаемом следующей ночью начале Барбароссы, после чего представители Германии рассчитывали с разрешения Маннергейма прекратить маскировку и облачиться в свою униформу. 24 июня 1941 г. Эрфурт нанес визит президенту Рюти. Большой налет советской авиации 25 июня 1941 г. успел начаться ранее, чем его штаб во второй половине того же дня отправился из Хельсинки на место своей постоянной дислокации в Хеймари, близ Миккели. Свидетельством изменившихся планов был и тот факт, что Ставка вновь, как и во время Зимней войны, была размещена в Миккели. Во время разработки планов оборонительной войны ее намеревались разместить в Вирро, где уже с осени 1940 г. началось строительство необходимых помещений в гранитных скалах.
Одна из первоочередных задач Эрфурта заключалась в получении согласия финнов на отправку их генерала в качестве офицера связи в ОКВ и ОКХ. Маннергейм 12 июня 1941 г. предложил на этот пост генерала Оквиста, кандидатура которого была одобрена немецкой стороной. 16 июня Эрфурт имел встречу со своим финским коллегой до его отлета в Берлин.
В обычной обстановке у германского и финского генеральных штабов не имелось офицеров связи, текущие дела решались дипломатическим путем через своих военных атташе. Теперь, задолго до начала войны, офицеры связи взяли на себя решение заметно возросшего числа общих дел. Исходила ли эта акция из сугубо оборонительных задач? Подробные пометы в дневнике генерала Эрфурта не дают основания для подобного предположения, они свидетельствуют о том, что его послали для планирования совместных наступательных операций.
При планировании в Берлине «Директивы № 21» были учтены опыт и знания командующего армией «Норвегия» и его начальника штаба. В конце январе 1941 г. под их руководством был разработан более точный операционный план северного фланга Барбароссы, известного как «Зильберфукс». В своих расчетах они уже могли учитывать предстоящую переброску XXXVI армейского корпуса из Норвегии в Финляндию. Но поскольку в ходе восточной кампании предстояло думать и об обороне Норвегии от возможного английского вторжения, то перевод всего штаба армии «Норвегия» в Лапландию для руководства операцией «Зильберфукс» представлялся невозможным. Одно из последних решений ОКХ, перед тем как он полностью передал в руки ОКВ даже тактическое руководство в Норвегии, состояло в разделении штаба армии «Норвегия» на две части: одна оставалась в Осло, вторая переводилась в Рованиеми.
Некоторые германские офицеры отправились в Рованиеми через Хельсинки. Как видно из документов, начальник разведки майор Мюллер прибыл в Рованиеми уже 7 июня. В последующие три дня он занимался перебазированием штаба, прибывшего в Рованиеми 10 июня 1941 г. и расположившегося в 8 км от города в так называемом Лесном лагере, который уже с сентября 1940 г. являлся одним из этапов транзита немецких войск через территорию Финляндии. 11 июня штаб армии «Норвегия» взял под свое командование XXXVI армейский корпус. Его части во главе с генералом Файге только что прибыли морем в порты Похьянмаа. Отряды СС находились уже в Рануа. За четыре дня до появления Бушенхагена немецкий штаб в Рованиеми уже действовал с полной нагрузкой.