Фиофант и диофантовы уравнения
Шрифт:
Наш брак был заключен по расчету, поэтому нельзя сказать, что мы начинали с прочного фундамента верности, но я все равно был ошеломлен. Моя семья раскрыла ее секреты, и теперь она за решеткой за убийство. Это была череда сумасшедших событий, но она напомнила мне, как важно всегда быть начеку. Здоровый скептицизм помогает мужчине оставаться в живых. Это урок, который я не скоро забуду.
У Лины был свой план. Я бы поставил на это свою жизнь.
Ее мотив, вероятно, был столь же прост, как поиск кого-то, кто будет финансировать ее роскошный образ жизни, но это все равно был план. И
Однако ее преданность ему была удивительно твердой. Я не пропустил, как она слегка наклонилась в его сторону — от меня — когда села за игровой стол. Я мог бы усомниться в своей способности добиться успеха по ее завоеванию, если бы не крошечная пульсирующая точка у основания ее шеи.
Лина играла свою роль хорошо, но человеку трудно бороться с физиологией. И теперь, когда знал, как мое внимание влияет на нее, я развяжу войну соблазнения, пока она не окажется на коленях, умоляя о моем прикосновении, и не забудет о существовании Лоуренса Веллингтона.
ГЛАВА 3
Слово «напряжение» даже близко не могло описать атмосферу. Целый час Лоуренс и Оран следили друг за другом по обе стороны карточного стола. Ни один из них не вставал со стула, но оба находились в состоянии охоты.
Наблюдать за ними было завораживающе. Особенно за Ораном. Хотя я старалась не обращать на него внимания, его мотивы вызывали у меня невероятное любопытство. Неужели он действительно откажется от членства, если проиграет? Было ли это способом заслужить свое место в клубе, или у него действительно были дела, которые он хотел обсудить с Лоуренсом? И если так, почему он хотел работать с человеком, который явно невысоко его ценил?
Это озадачивало. Еще большее недоумение вызывало бесстрастное отношение Орана к происходящему. Как будто это ему, а не Лоуренсу, было нечего терять. И именно так Оран играл — смело и без страха перед последствиями. Он делал такие рискованные ставки, что Лоуренс постепенно забирал себе большую часть его фишек.
Вскоре Лоуренс загнал его в угол. Чувствуя, что момент настал, Лоуренс поднял ставку, поставив все, что у него было. Орану предстояло решить: сдаться и сохранить шанс сыграть еще одну партию или последовать его примеру и поставить все, что у него осталось.
Другие члены клуба оставили свои игры, чтобы собраться вокруг нашего стола. Шепот напоминал ток электричества, пронизывающий теперь уже душную комнату. Каждый мой вдох становился все более поверхностным, а внутри затягивался тугой узел из ожидания.
И снова я не смогла удержаться от взгляда на загадочного
На мужчине не было ни одного взлохмаченного волоса, ни крошечной капли пота на лбу. Если бы не знала, сказала бы, что он играет на четвертаки, а не на бесценное место среди самых влиятельных жителей города. Он был либо невероятно впечатляющим, либо ужасающе неуравновешенным. Возможно, и то, и другое.
— Полагаю, я всегда могу найти новый клуб, — лениво протянул Оран, затем сдвинул свои оставшиеся фишки в центр стола.
Лоуренс резко вдохнул, как и многие другие, что вызвало хор приглушенных шепотов.
— Джентльмены, — дилер дал знак двум игрокам показать свои карты.
На лице Лоуренса расплылась ухмылка, как у Чеширского кота. Он выложил две дамы и три семерки — фулл-хаус. Снова комната вокруг нас наполнилась гулом разговоров.
— Olympus был не тем местом для тебя. Тебе будет комфортнее где-нибудь еще.
Оран скривился и кивнул.
— Возможно, ты прав. — Он положил свои пять карт стопкой и медленно раздвинул их, открывая идеальный стрит-флеш. Пять карт по порядку, одной масти. — Но я все же останусь.
Он выиграл. Этот мерзавец сделал это.
Комната взорвалась криками шока и смеха.
Лоуренс вскочил на ноги, его лицо пылало красным.
— Я не потерплю мошенничества, — рявкнул он мужчине, сидящему рядом со мной.
Чувствуя себя ограждением, отделяющим голодного льва от его добычи, я медленно отодвинула свой стул.
Оран, по-прежнему расслабленный, оттолкнулся от стола и небрежно скрестил ноги. То, что он оставался сидеть, каким-то образом передавало уверенную власть, несмотря на его более низкое положение, и он это знал. Он умел ориентироваться в конфликтах. Мне было интересно, как часто он оказывался в подобных ситуациях.
— Как ты сказал в начале, ты не проиграл по-настоящему. Все, что я хочу, — это чтобы ты выслушал меня, но если это действительно так отвратительно… — он хитро посмотрел на меня. — Ты всегда можешь отдать мне Лину, — баритон стал густым, как соблазнительный кашемир, скользящий по моей коже.
Когда его слова дошли до меня, мой позвоночник выпрямился, как струна. Он застал меня врасплох, настолько, что я онемела от его наглости и своего стыдливо слабой первоначальной реакции.
— Ты переходишь границы, — прошипел Лоуренс сквозь стиснутые зубы.
Оран поднял руки в успокаивающем жесте.
— Мои извинения. Просто предложил альтернативу. Ты выглядишь как человек, который любит варианты.
Губы Лоуренса, и без того тонкие, сжались так плотно, что почти исчезли.
— Встретимся завтра, в 9 утра. 71-я улица в Верхнем Ист-Сайде, 106. Я дам тебе десять минут, и ни секундой больше. — Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться со стула. — Пойдем, Лина.
Украдкой бросила последний взгляд на Орана. Самодовольный ублюдок ухмылялся, его взгляд столкнулся с моим, словно он знал, что я обернусь.