ФИОЛЕТ
Шрифт:
Солнца как не бывало. Все ее худшие ожидания оправдывались. Напряжение и опасность повисли в воздухе, который сразу стал тяжелым, как желе. Надвигался ураган, и сейчас нужно было срочно найти убежище. Ветер стал налетать мощными порывами, унося за собой листву и мелкие веточки. Очередной порыв чуть не сбил ее с ног. Хорошо было то, что Дарья Федоровна знала, где укрыться. Поблизости находилась изба лесника. Она вспомнила о ней очень ясно, как только почувствовала опасность. Но сил оставалось совсем мало, и женщина боялась, что ей не удастся добраться до избы с ребенком на руках раньше, чем
Сильные порывы налетали все чаще. Вверху ветер уже разошелся вовсю, сгибая могучие стволы деревьев под невероятным углом. Казалось, вот-вот какое-то из них не выдержит и повалится прямо на спасающихся. От сильного напряжения и усталости у Дарьи Федоровны начало темнеть в глазах. Ей приходилось останавливаться для передышки, но как только она это делала, Лиза начинала кричать и умолять убегать побыстрее. Они обе были сильно напуганы.
Навстречу им несколько раз попадались бегущие с перекошенными от страха лицами люди. Дарья Федоровна знала, что многие из них обречены. Они озирались испуганно, но продолжали бежать дальше. В какой-то момент предательская мысль закралась в голову. А вдруг там и впрямь нет никакой избы и она бежит, унося внучку все дальше от спасения?
Но изба все-таки была. Через несколько минут очередного марш-броска с Лизой на руках Дарья Федоровна увидела деревянный домик и самого лесника, который махал обеими руками, показывая дорогу. Последние метры до избы пришлось преодолевать под сильнейшим порывом ветра. Будто ему не хотелось отпускать своих пленников. Но все же им удалось добраться до деревянной двери избы. Лесник тут же захлопнул дверь и со скрипом задвинул внушительный засов.
– Лихая погодка выдалась. Ох, лихая! – причитал лесник. – Давно в наших краях бури-то такой не было.
Лесник, как полагается, был одет в бушлат и шапку. Форма этой одежды не менялась уже лет двести. И борода у него была той же моды. Говорил он размеренно, с говорком. В крепкой срубленной избе рядом с этим лесным человеком было гораздо спокойнее, но не безопасно совсем. Рокот бушующего ветра вокруг нарастал с каждой минутой, а изба то и дело тряслась и скрипела от сильных порывов. Дарья Федоровна посмотрела вверх и увидела крышу из соломы прямо на сваях. Вот где была самая большая опасность.
– Крышу не сорвет? – коротко спросила Дарья Федоровна, обращаясь к леснику.
– Ох, не знаю, крыша крепкая, но и буря-то не слабая! – ответил дед, озабоченно глядя на крышу. – Даст Бог, выдержит.
Так они стояли посредине избы, не зная, что предпринять и боясь присесть, чтобы не прислоняться к стенам.
– Вам бы в углу вон там схорониться. Там горка насыпана, ветер туды не дует, – предложил лесник, показывая в дальний угол.
Только он это сказал, как сильнейший порыв затряс избу так, что они все чуть не попадали. Бревна начали скрипеть. Лиза снова заплакала, и Дарья Федоровна, подняв ее снова на руки, пробежала через комнату в тот угол, куда показал дед, присела, держа Лизу на коленях.
Еще один порыв. И еще один. Как в море: каждый вал все сильнее. Потом неожиданно все враз стихло. Лесник даже встал и попытался выйти на улицу, но Дарья Федоровна его остановила.
– Не открывайте дверь! Это еще не конец! Мы в центре урагана! –
Еще порыв – и следующий порыв. Этому не было конца. Избушка доживает свои последние минуты. Крышу не сорвало еще чудом, и неизвестно было, на каком честном слове она до сих пор держится.
Внезапно раздался страшный грохот. Дарья Федоровна прижала Лизу к себе и сильно зажмурила глаза. Казалось, что бомба взорвалась прямо посередине комнаты. Когда она снова открыла глаза, то противоположной стены уже не было. Она увидела, как ствол огромного дерева исчезал в стороне, унося за собой обломки стены. Лесник стоял на том же месте и, видно, кричал. Глаза его почти вылезали из орбит, а вместо руки торчал кровавый ошметок. Еще секунда и ветер подхватил его, подняв на несколько метров вверх, ударил о ствол стоящего рядом с избой дерева и понес куда-то вверх.
С того момента она больше не открывала глаза. Обхватив балку и крепко прижав к себе Лизу, она повторяла стиснув зубы: «Господи, только бы это закончилось! Пусть это закончится! Пусть это закончится прямо сейчас, Господи!»
Грохот и неистовство ветра длились, казалось, целую вечность. Но и кошмару приходит конец. Ветер вскоре ослаб и постепенно стих совсем. Даже не верилось, что все это наконец закончилось. Дарья Федоровна с минуту не решалась сдвинуться с места. Но все же нужно было выбираться. Женщина оторвала от блузки рукав и обратилась к Лизе.
– Внученька. Сейчас воздух очень жестокий и может повредить твои глазки. Я уже взрослая, и мне это не страшно, а тебе я сейчас повяжу эту тряпочку на глаза, ладно?
– Холосо, бабушка, – еле слышным голосом пролепетала Лиза.
Девочке не нужно было видеть все это. Второй рукав Дарья Федоровна с радостью бы повязала себе, если б могла. В тропе теперь оказалась ненужной. Многовековой лес был практически уничтожен. Большинство деревьев были повалены, как спички. Она рассмотрела невдалеке устоявшее здание станции и направилась к нему с Лизой на руках. Ей встречались изуродованные тела животных и людей. Стихия, длившаяся чуть больше получаса, уничтожила один из прекраснейших природных парков планеты, искалечила жизни сотен людей, приехавших насладиться природой в этот день.
На станции собрались выжившие. Их было много, но далеко не столько, сколько по ее расчетам должны были привести сюда десятки автобусов, которые сейчас в беспорядке лежали около дороги, какие на боку, а какие вовсе на крыше.
Спасатели прибыли только через час. В других автобусах, которые подъезжали взамен разбросанных теперь по дороге, их забрали и отвезли в городскую больницу. От услуг врачей Дарья Федоровна отказалась, и они отправилась домой на рейсовом автобусе.
По дороге она всеми возможными способами пыталась отвлечь Лизу разными историями и байками. Ей самой нужно было отвлечься от пережитого ужаса. К счастью, несмотря на сильный испуг, Лиза оттаяла и уже при подъезде к Москве стала повеселее.