Фиолетовые миры. Новогодний сборник
Шрифт:
Новогодняя слабость
Сразу после Нового года Горворд почувствовал слабость.
Колени Горворда задрожали, спина сгорбилась, сахар в крови подскочил, и на расческе осталось много волос.
Старость загнала его в кровать. Пришлось включить любимые фильмы и объедаться праздничными блюдами до девятого января.
Утром десятого смерть ослабила хватку; Горворд сделал глубокий вдох. Катаракта и изжога прошли. Он откинул тяжелое одеяло, вышел на балкон, подышал, и пошел собираться на работу.
Вечный
Это началось, когда мне исполнилось восемнадцать лет.
Еще с детства мне казалось, что людям открывается сокровенная тайна по достижению совершеннолетия.
Неправильное представление о мире сформировалось благодаря незрелому пониманию сериала "Десятое королевство", где пастушке открылось, что ее семья владеет волшебным колодцем.
Моя семья не обладала секретом. Никто ни в чем так и не признался. Единственное, что настораживало, что я родилась в момент перехода с тридцать первого декабря на первое января.
Мама подарила мне книгу для рисования, папа – карточный домик.
Мы отметили Новый год в полночь, как и полагается. Весь день рождения и утренние часы все шло хорошо. Но после полудня первого декабря я заподозрила неладное.
Мы смотрели новогодний телик, и я прикорнула первым новогодним сном. Папа поставил фильм на паузу, и принес подарок к моему спящему телу. Я прикинулась, что мне не до этого.
– Проснись, Шерн, вот тебе коробка конфет с окошками.
Я открывала одно окошечко за другим. Конфеты дешевские, но сама коробка меня восхитила. Две минуты я разглядывала подарок.
– Подожди, пап, ты же вчера подарил мне карточный домик, этого недостаточно?
– Как этого может быть достаточно на два дня рождения, детка?
Он похлопал меня по макушке, растрепав слабые тонкие волосы.
– Пап…
– Что, моя девятнадцатилетняя?
Я встала с дивана.
– Это тупая шутка, зачем ты так сделал? Я только заснула.
– Зря заснула, все веселье пропустишь. Иди маме помоги нарезать салаты.
– Мам, праздник у нас какой-то?
– Ну да, – мама, выплюнув попку огурца, не поднимала на меня взгляд, – сегодня придет дядя Тирспот, надо сделать больше горячего. Помогай.
Я принялась рубить зелень. Стекла на окнах запотели от кухонного жара. Мама включила новогоднее радио с ноута.
– Мне кажется у меня помешательство, – я немного успокоилась, но хотелось поделиться безумием.
– В чем дело, доча?
– Мне исполнилось девятнадцать?
– Целый год прошел…
– Пролетел, как пуля у виска, – свистнул отец, заходя на кухню и забирая жирную мишуру.
– И что мы делали весь год? – я отхлебнула компота, прикидываясь спокойной.
– Росла, в основном, сдала пару экзаменов, зачетов, тренер тебя хвалит. Почему ты спрашиваешь? Опять тебе кажется, что мы невнимательные?
Мать развернулась с ножом в руке и сделала хищное лицо. Затем взяла верхнюю ноту вместе с певицей,
– Понятно.
Я вышла из комнаты, позвонила Карлну, моему другу.
– Шутишь? Ты ли это, кто автостопом путешествовал со мной по Кинбару?
Я положила трубку и больше не возникала. К тому же гости пришли.
Новый год отметили прекрасно, я легла в четыре, встала в час дня. Там и до дневного сна было рукой подать.
И снова я проснулась от того, что мама меня будит.
– Давай, Шерн, я тебе освободила бигуди, иди завивайся, и еще у меня для тебя подарок на тумбочке.
Она подмигнула.
Я подошла, развернула шелестящий пакет. Внутри коробка и открытка.
«20 лет не шутка, дочка, успехов в личной жизни и с Эльзиром»
– У меня появился парень?
– Эльзир твоя дипломная работа, девочка моя.
«Почему она объясняет? Она знает о заговоре?».
Я развернула коробку. Подарок, ничего особенного.
Папа зашел в комнату.
– Что ты мне подаришь папа?
– Блин…
Он выбежал в другую комнату и вернулся с пакетом.
– Надеюсь, воспоминания? – пошутила я, но родители покосились на меня. Папа протянул пакет.
«Ответы» – гласила надпись на тетради внутри пакета.
– Господи боже, – я поспешила открыть тетрадь.
«Дорогая дочка, тебе уже двадцать лет! Ты молодец! Эта тетрадь дана тебе, чтобы писать сюда все откровения, которые тебе придут по ходу твоей жизни!»
Ну все.
– Ответы? – из глаз брызнули слезы, – Из какой жизни? Я уже как три дня живу в Новом году!
– Тише, тише, – мать подошла ближе.
– Отстань от меня!
Я впервые огрызнулась на мать. Отец мигом посерьезнел.
– Так.
– Вы мои родители! Сделайте что-нибудь! Мне ваши подарки не упали! Я теряю свою жизнь!
– Давай по порядку, детка, что происходит?
Отец усадил меня на диван, плечи колыхнулись. Я еле могла шевелить ртом, вцепилась в свои волосы, отец мягко их отвел назад.
– Давай по порядку, мы постараемся помочь тебе.
– Я, – я плакала, – третий день я просыпаюсь в начале своего дня рождения, с совершеннолетия, и проживаю Новый год, а потом темнота, после сна я снова в дне рождении и Новом году! Годы летят, папа! Ты сам мне говоришь об этом! Скажи, что это шутка, и сегодня третье января восемьдесят шестого, скажи, ну пожалуйста.
Отец сглотнул.
– Девочка моя, но сегодня восемьдесят восьмой. Может, ты головой ударилась?
Он искренне проверил макушку, разведя волосы.
– Дневной сон иногда выдает такую паранойю.
– Я в уме! Но происходит хрень! Папа! Ты же можешь все.
Папа опустил плечи. Мама выжидающе смотрела на дочь.
– Давай звони Хенильму, пусть приедет.
– Он доберется сюда через десять часов.
– Придется потерпеть и не ложиться спать, Шерна и, подождешь?
– Я постараюсь, – я обняла папу.