Фиолетовый
Шрифт:
На следующее утро я загорала на лоджии, а Женька развернула кипучую деятельность, но об этом я узнала только к обеду, когда она появилась у меня.
— Вот. — Женька положила на стол несколько листов бумаги.
— Что это?
— Ксерокопии статей из газет, которые так заинтересовали Аркадия.
Я схватила листы и принялась читать. Речь в них шла о громком уголовном деле. Хищение, растраты и прочее. Вряд ли все это показалось бы мне интересным, если бы не примечательная деталь. Один из фигурантов этого дела внезапно исчез. Вместе с ним пропал и его десятилетний сын. Аркадий
— Это что же получается… — нахмурилась я.
— Подожди, это еще не все, — усмехнулась Женька. — Сегодня я позвонила в районную газету, где у меня знакомый редактор, и поинтересовалась историей с машиной, которую нам старичок вчера рассказывал. Так вот, дед не фантазировал. В самом деле машину нашли в прошлом году. А в ней труп. Мужчина лет тридцати — сорока пяти. На черепе огромная рана.
— Его убили? — Я догадалась, куда клонит Женька.
— Вне всякого сомнения. Потом сунули в машину и утопили в болоте. Случилось это никак не меньше пятнадцати лет назад. Убитого опознать не удалось, учитывая давность преступления.
— Ты у Гудкова была? — нервно спросила я.
— Нет.
— Немедленно к нему.
Гудков нам совсем не обрадовался и даже предпринял попытку от нас отделаться, но Женька была непреклонна, и он сдался. Сидел с унылым видом, готовясь слушать, но длилось это недолго. Стоило Женьке упомянуть о нашей поездке в Зарядино, как он начал багроветь и гневаться.
— Вы чего не в свое дело лезете? Вам это что, игрушки? Уж сколько раз говорили…
— Ладно, — отмахнулась Женька. — Чего ты вопишь? Кое-какая польза от нас все-таки есть.
— Какая польза? — скривился Гудков.
— Тебе сейчас все Анфиса расскажет, у нее лучше получится. — Женька кивнула мне, и я откашлялась.
— Вот, посмотри вырезки из газет, которые, скорее всего, интересовали Аркадия, тут статья о страшной находке в прошлом году. А это все, что нам известно об Аркадии. Обрати внимание на даты. Я думаю, дело было так. Митрошин, зная, что арест неизбежен, исчезает вместе с единственным сыном и некой суммой денег. Они оказываются вблизи деревни Зарядино, где старшего Митрошина убивают. Скорее всего, из-за денег, о которых убийца узнал случайно или отнюдь не случайно, сейчас сказать трудно. Ребенок очутился в одиночестве на вокзале в Костерино, где его и подобрали. То, что он не пошел в милицию, вполне объяснимо, отец скрывался и сына, скорее всего, настроил против ментов. Так что парнишка считал, что нет ничего хуже, как оказаться у них. Хотя есть и другой вариант: после пережитого стресса ребенок действительно ничего не помнил. Бывают такие случаи. Время шло, он вырос и решил перебраться в наш город. И здесь случайно встретил человека, который ему кого-то напомнил. Он постарался узнать о нем как можно больше.
— И этот человек оказался убийцей его отца? — усмехнулся Гудков. — И парня отправил вслед за родителем?
— Да, — серьезно кивнула я, считая свою версию безупречной.
— Это ты мне сейчас сюжет своего нового романа пересказываешь? — хмыкнул
— По времени, кстати, все сходится, — обиделась я. — Посмотри в бумаги, сам убедишься.
— Чушь все это, — насупился Гудков. — Ты же сама говоришь, что Митрошин с сыном были в розыске. Так? И мальчишку тоже искали, точнее, его родителей. Фотографии по телику показывали. Как же его могли не узнать?
— Очень даже просто, — влезла Женька. — Парня нашли в Костерино, а это уже соседняя область. У нас левая рука не знает, что делает правая. Помнишь, ты вел дело Коли Хрипатого? Его во всероссийский розыск объявили, а он у любовницы жил прямо напротив УВД и мог бы счастливо состариться, если бы не загремел в вытрезвитель по пьяному делу.
— Не надо про Колю, — страдальчески сморщился Гудков и машинально почесал шею, должно быть, вспомнив, как ему эту шею из-за Хрипатого намылило начальство.
— То-то, — кивнула Женька. — Так что не надо мне рассказывать, что могло быть, а чего нет.
— Ладно. И кто, по-вашему, убийца?
Мы переглянулись и дружно вздохнули.
— Мы у Михалыча на чердаке чемодан денег нашли, в Зарядино, где он раньше жил, — понизив голос, ответила Женька. — Старых денег. И он с какой-то стати за ними приезжал как раз после нашего к нему визита в кафе.
— Вы и к нему ходили? — возмутился Гудков. — Просто безобразие. Деньги куда дели?
— На чердаке оставили все как было.
Гудков взглянул исподлобья и заговорил спокойнее:
— Вы вот что, давайте домой и займитесь чем-нибудь… за то, что помочь хотели, большое спасибо, а уж дальше мы без вас. Мне дополнительные трупы ни к чему, ясно? А так и будет, если вы… К Михалычу мы присмотримся, в деревню съездим и ему нужные вопросы зададим. Мы, кстати, и без вас им плотно интересовались, алиби у него так себе. Сказал, что из кафе ушел в 23.45, между прочим, последним. Сразу отправился домой. Но живет он один, никого из соседей не встретил, так что подтвердить его слова некому. И погибший о нем действительно расспрашивал. Убийцу мы найдем, можете не сомневаться. Только не лезьте, ради Христа.
Покинув Гудкова, мы отправились в парк. Женька молчала, я тоже, догадываясь: ее беспокоят те же мысли, что и меня.
— Неужели это Михалыч? — не удержавшись, спросила я со вздохом. — Такой симпатичный дядька, и вообще…
— Да уж, — кивнула Женька. — Так можно совершенно в людях разувериться. Думаешь, что имеешь дело с одним человеком, а он на поверку совсем другой.
— Может, мы все навыдумывали, и он здесь ни при чем.
— Хорошо бы. Только в доме он чемодан искал.
— Искал. Но причина визита могла быть и другой.
— Проверить, так это или нет, легче легкого, — вдруг заявила Женька.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.
— Вон телефон-автомат, — ткнула Женька пальцем и направилась к нему. Заглянула в свой мобильный и стала набирать номер на уличном телефоне. Я нетерпеливо топталась рядом, спрашивая уже в третий раз «куда звонишь?», но Женька сделала мне знак молчать, а потом заговорила: — Сергея Михайловича, будьте добры. Сергей Михайлович? Я подруга Аркадия. Вряд ли вы знаете обо мне, а вот мне о вас Аркадий все рассказал. Я потеряла любимого человека, убийцу пока не нашли, да и что мне за радость оттого, что его посадят? Я могу пойти в милицию, но лучше, если мы договоримся.