Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)
Шрифт:
– Пятый, вы слышите меня?
Я понял, что Люсьен обращается ко мне уже второй раз, и кивнул. Судя по его недовольному тону, витание в облаках здесь не поощрялось.
Мы стояли перед широкой серой дверью с надписью «Кафетерий». Люсьен распахнул ее и сообщил:
– Вы уже видели комнату, в которой будете жить. Кроме нее вам разрешается посещать несколько мест. Это – одно из них.
Я огляделся. Небольшой уютный кафетерий был красиво обставлен. Бар, несколько столиков, прозрачный холодильник с напитками. Разумеется, окон здесь тоже не было. Я вспомнил наш вчерашний разговор и
– Кстати, каким образом отсутствие окон помогает свыкнуться с мыслью о бессмертии?
Он косо посмотрел на меня и неохотно ответил:
– Вы поймете это со временем.
– А вы можете попробовать это объяснить? – спросил я, решив проявить настойчивость.
Люсьен вздохнул. То, что я считал настойчивостью, он явно воспринимал как назойливость.
– Попробовать могу. Но вам это вряд ли поможет. В двух словах: небольшой фрагмент обычного мира, который мы видим в любом окне, может нести в себе множество напоминаний о смерти.
– Разумеется. Если окно выходит на кладбище, – согласился я. – А что смертельного в деревьях или тихом дворе?
– Как я вам уже сказал, вы не сможете понять это сейчас, – ответил он таким тоном, что у меня пропало желание продолжать эту дискуссию.
Помолчав, он продолжил как ни в чем не бывало:
– В своей комнате вы найдете расписание работы кафетерия. Здесь подается трехразовое питание, кроме того, вы можете брать питье и сэндвичи в неограниченном количестве в любое время суток. Разумеется, платить вам ни за что не нужно.
Из кафетерия мы направились в библиотеку, которая, по утверждению моего угрюмого провожатого, была тоже открыта в любое время суток. «Время суток, время суток», – мысленно ворчал я, следуя за ним. Поди пойми без окон, где тут день, а где ночь.
Библиотека представляла собой небольшую, ярко освещенную комнату с десятком уставленных книгами стеллажей. Не то чтобы книг было очень мало, но я ожидал большего. Даже кабинет Тесье скорее походил на солидное книгохранилище, чем это неказистое помещение. Люсьен остановился у входа и жестом пригласил меня ознакомиться с библиотекой.
Я прошел вперед. Нигде не было ни газет, ни журналов. Только книги. Интересно, какие же произведения институт счел подходящими для моего бессмертного персонажа? Скорее всего, мифы о богах-олимпийцах, всевозможные фантастические повествования об эликсирах бессмертия, возможно, классика вроде Свифта. Однако на полках не было ни одного знакомого названия.
Я шел вдоль стеллажей, удивляясь все больше и больше. «Книга Творения», «Мир», «Машины и их назначение», «Основы живописи», «Прикладная филология»… Взяв голубое «Изобретение», я пролистнул несколько страниц. Книга повествовала о каком-то энтузиасте-ученом, который что-то усиленно изобретал. Он беспрестанно произносил длинные монологи о пользе его будущего открытия и нудно описывал удовлетворение, которое ему приносит эта работа. Еще через пару страниц я понял, что он пытался изобрести электрическую лампочку. Подивившись тому, что человек этот именовался Двадцатым, а не Эдисоном, я поставил книгу на место и только тут обратил внимание на имя автора. Имя было простое, запоминающееся и, мягко говоря, неожиданное – Пятый.
«Тезка, что ли? –
– Все эти книги написаны в институте? – спросил я Люсьена, который все это время молча стоял у входа.
Он все так же безмолвно кивнул.
– И для кого они предназначены?
– Для вас и для других людей, находящихся в вашем положении.
– Но ведь от того, что я прочту такую книгу, я не забуду о том, что лампочку изобрел Эдисон, который умер давным-давно.
Он пожал плечами.
– Мы и не ставим перед собой подобных целей.
– А каких целей вы добиваетесь такими книгами?
– На этот вопрос я вам ответить не могу.
Я удивился:
– Но ведь я подписал контракт…
Люсьен покачал головой.
– Пятый, вы подписали только предварительный контракт. Вы должны понимать, что ответы на многие вопросы будут даваться вам только после того, как вы пройдете экзамен и подпишете настоящий контракт, – он сделал ударение на слове «настоящий».
Библиотеку я покинул порядком разозленный той бесцеремонностью, с которой эти люди напоминали о своих запретах. Экскурсия завершилась перед очередной серой дверью, за которой раздавались приглушенные голоса.
– Это класс, где вы будете учиться в течение следующих трех месяцев, – сказал Люсьен. – Здесь вам помогут подготовиться к экзамену. С программой вас ознакомят.
И вот что… – он многозначительно посмотрел мне в глаза. – У вас возникают вопросы. Много вопросов. Вам не запрещается их задавать, и на многие из них вы получите ответы. Но, как я уже предупреждал, на некоторые вам отвечать не будут до тех пор, пока не будет подписан второй контракт. Так вот, не надо задавать такие вопросы вторично. Постарайтесь просто забыть о них до поры до времени. И не пытайтесь найти ответы сами. Для вашего же блага.
Напоследок он еще минуту посверлил меня своими немигающими глазками с короткими ресницами и толкнул дверь.
Мне показалось, что я перенесся обратно в университет – обстановка была точно такая же. Парты с тетрадями и ручками, доска, преподавательский стол. И даже студенты. Двое ребят и девушка, все примерно моего возраста. «… Точно говорю, так и было написано, сам читал», – говорил, энергично жестикулируя, смуглый темноволосый парень, сидевший ближе к двери. Лица остальных выражали веселое недоверие.
– Гм, – громко сказал Люсьен.
Оратор умолк и обернулся к нему. Люсьен неторопливо оглядел притихшую компанию и сказал:
– Знакомьтесь, это – Пятый.
«Студенты» повернулись ко мне.
– Поль, – представился брюнет. – То есть Четвертый, – поправился он.
Девушка прыснула и, сдерживая смех, сказала:
– Восьмая.
Мне она понравилась. У нее было живое подвижное лицо и короткие каштановые волосы. После всех мрачных и хитрых лиц, которые окружали меня с утра, на нее было очень приятно смотреть. Худощавый парень, сидевший рядом с ней, тоже представился: