Физические принципы работы ЭВМ
Шрифт:
“Извиняюсь я и правда редко, Анфиса” – через пару минут приходит ответ. Судя по тону, шутки закончились.
“Но и косячу я тоже нечасто” – прилетает вдогонку.
А нет, еще шутим.
На губы наползает улыбка, а пальцы уже отбивают новое СМС в диалоговом окне:
“Вообще я написала, чтобы сказать “спасибо”. Люблю ромашки!”
“Скажешь завтра “спасибо” Доминике. Это она выбирала букет”
Малышка моя… А я ей сегодня «друг-друг», тьфу,
И следом приходит от Демьяна:
“Я собирался отправить розы”
“Банально”
Пишу и смотрю на экран, не давая тому погаснуть. Сижу в ожидании ответа. Телефон показывает пару раз, что собеседник “печатает…”, но в итоге эта пауза длится слишком долго. И приходит мне не остроумный ответ, а всего лишь:
“Спокойно ночи, Анфиса”.
Сердечко ударилось о ребра и, пару раз трепыхнувшись, улетело в пятки. И я не могу найти логичного объяснения тому, что это простое пожелание спокойной ночи так меня взволновало и вызвало такую бурю чувств внутри.
Казалось бы, буквально полчаса назад тоже самое я слышала от Бадди, но то пожелание не вызвало и сотой доли того отклика, что случился на сообщение Демьяна.
Мне это не нравится.
Сильно не нравится! Но ничего с этим поделать я не могу. И просто набираю в ответ:
“Сладких снов”.
Отключаю телефон и пялюсь на экран телевизора. Там какие-то взрывы, перестрелки, погони, а у меня перед глазами картинка, как в этот самый момент этот самый мистер “заносчивый говнюк” идет в кровать к Камилле. Ложиться с ней в одну постель и крепко-крепко обнимает.
Спокойной ночи…
Какая уж тут спокойная ночь, когда в груди что-то болезненно жжет и давит...
Глава 12
Демьян
Утро началось со звонкого Никиного:
– С доблым утлом, папоська!
Маленькие ножки протопали через всю спальню, и дочурка смачно прыгнула на кровать. Матрас отпружинил даже под невеликим весом ребенка. Доминика захохотала и повалилась на подушки рядом со мной. Я, вздохнув, перевернулся на живот и заполз с головой под покрывало, пытаясь урвать еще хотя бы десять минут блаженного сна, в который провалился уже под утро.
Давненько я не просиживал ночи, бесцельно глядя в окно, с бокалом виски. Вспомнил былые времена. Теперь жалею, потому что выспаться снова не удалось.
– Папуля-я-я, – протянула дочурка, приподнимая край покрывала, заползая на меня верхом. – Ты спись?
– Уже не сплю.
– Сто мы будем севодня делать?
– А есть варианты?
– Да! Давай к Анфисе подем в гости, м? Позовем ее погулять, давай? Я в палк кочу, а Анфиса обесяла мне покататься на велосипеде, м, папоська?
– Ника. Мы можем пойти гулять и кататься, но с Камиллой, – перевернулся я, сцапав свое чудо, крепко обняв. Чмокнул в растрепанную макушку.
– Я не кочу с Камиллой, – законючила мелочь.
– Она не умеет кататься на велосипеде!
– Научим.
– Не кочу. Кочу с Фисой!
– Прости, мартышка, но других вариантов не предвидится, – обрубил я все надежды дочурки
Доминика возмущенно запыхтела:
– Ну, посему у вас, у взлослых, так все слозно?
– Когда вырастешь, поймешь, – поцеловал я надутую щечку.
– Не кочу ласти, если я буду тозе такой слозной. Я кочу всегда быть маленькой! – заявила Ника и, разобидившись, утопала к себе. Умудрившись по дороге недовольно побубнивать, невольно вызывая у меня улыбку.
Расти. Знала бы она как и мне не хочется, чтобы она так быстро росла, и сталкивалась на своем пути с этой “взрослой” сложностью выбора и принятия решений. Но время летит. Меняется, мудреет и умнеет мелочь не по дням, а по часам. Уже на данный момент иногда ловлю себя на мысли, что мыслит Ника гораздо более зрело чем я.
Я глянул на время – начало девятого. Как штык. Восемь – Ника на ногах. Растер ладонями лицо и, откинув голову на подушку, уставился в потолок.
Все, хватит уже. Наверное, прозвучит странно, но пора сделать движение хоть в какую-то сторону. А то это состояние, когда ты завис ровно посередине и не можешь выбрать, куда свернуть, раздражает и вышибает из колеи конкретно. Пара дней промедления для меня и морально, и физически стали выматывающими настолько, насколько меня не выжимали годы работы. Именно поэтому я терпеть не могу дела сердечные и все, что с ними связано. Поэтому много лет предпочитал стабильность этим дурацким американским горкам в груди. Не пускал никого близко. Пока была только Камилла, все было просто. Секс по расписанию, дежурные ухаживания, никаких тебе фонтанов эмоций. Сейчас же, с появлением Ветровой, меня конкретно расшатало. И пора было возвращать свою жизнь либо в прежнее спокойное русло, закрыв себе всякую возможность даже малейшей мысли о девчонке Граф, либо кардинально менять свои устои.
Второе в этом случае грозило вылиться в огромную проблему, но объективно я задолбался с собой воевать. Вчера ночью, когда я, как пацан, сидел и буквально ждал ответа Анфисы на каждое гребаное сообщение, когда сердце бухало за грудиной, как припадочное, а на губах дебильная улыбка была при виде этого “печатает…”, я понял, что нужно сделать последний шаг. К Кэм. Эгоистичный шаг ради того, чтобы убедиться в принятом мною решении. Возможно, она права? И мы отдалились, и именно из-за этого появились наши проблемы? Если моя дурацкая теория верна, то после сегодняшнего свидания все вернется на круги своя.
Если же нет…
В общем, план был прост. Осталось поговорить с Камиллой, которая после вчерашнего до сих пор, наверное, дуется. И встретиться с матерью. Надеюсь, за день без меня внучка с бабулей не разнесут мне отель.
Из постели я выбрался в районе девяти. Удивительно, что мать еще не ворвалась в наш номер с какой-нибудь очередной гениальной идеей. Принял душ и, накинув халат, вышел. Заглянул по дороге в детскую, Ника играла в куклы. Камиллу я нашел в большой гостиной с чашкой кофе в одной руке и журналом в другой. В легком бордовом платье и с укладкой на голове. Идеальная. Что еще мне надо? Кукла просто. Чего не хватает, чтобы, млять, екало?