Физические принципы работы ЭВМ
Шрифт:
Я замерла.
Дышать перестала.
Смотрела испуганно в шоколадные глаза мужчины и не сдвинуться, не прекратить этот “ужас” не могла. Просто потому что все естество и само тело откликалось моментально на каждое… абсолютно каждое движение Демьяна! А когда костяшками указательного пальца Нагорный невесомо коснулся моей щеки, я с трудом сглотнула. Тяга стала просто невыносимой. Мысленно я уже прильнула к мужчине и, встав на носочки, коснулась поцелуем его губ.
Мысленно…
А в реальности я с ужасом поняла, что меня к нему не просто тянет. А с убойной силой!
– Фис, что случилось?! – прилетевшее с другого конца коридора и отрезвляющее нас моментально, даже боюсь представить, чем бы этот “коридорный разговор” закончился.
Я отпрянула. Демьян откашлялся и отступила. А Светка подлетела к нам и замерла. В руках злосчастное ведро с букетом ромашек, который она тут же всучила мне в руки.
– Что произошло? – затараторила подруга. – Пришла в номер, а там…
Нагорный бросил взгляд на цветы и, перебив Светкин поток слов, кивнул, сказав:
– Красивые. Цветы.
– А да, Бадди подарил, – ляпнула, махнув рукой.
– Бадди? – переспросил Демьян, отрывая взгляд от бутонов ромашек и переводя его на меня.
Ну, вот опять! Второй раз за сегодняшний день я впадаю в ступор от удивления, отразившегося на лице собеседника. Первый раз это была Ника, а теперь вот… сам Нагорный.
Почему я чувствую себя непроходимой тупицей? И ощущение такое, будто я что-то упускаю. Важное. Значимое. Но ведь если бы эти цветы прислал Демьян, то он бы сейчас ничего не говорил, правильно? Или неправильно? И Доминика бы тогда точно сболтнула мне, что это от ее любимого “папочки” букет. Да? Или нет? Не зря ведь она, мне показалось, обиделась…
– Бадди, значит, – кивнул Демьян.
– Значит… – сказала я, с каждым мгновением все больше теряя уверенность.
Нагорный ухмыльнулся, добивая.
– Молодец у тебя… Бадди, – сказал мужчина и, развернувшись, ушел, оставил нас со Светкой удивленно переглядываться.
Демьян
Встречи сегодня тянулись, как никогда. А все потому, что я присутствовал на них лишь физически. Мозгами же я был далеко. Примерно где-то в районе Ветровой и гребаного букета ромашек.
Я бесился. Молча и дико.
Почему не сказал девчонке про цветы? Очевидно же, что это выглядело бы глупо. Не хотелось бы в глазах женщины выглядеть мудаком с уязвленным достоинством, который вопит: да это я, я подарил тебе цветы, а не тот блондин смазливый. Даже мысленно это более чем позорно.
Почему не приложил к букету записку? Ну, собственно, были мысли. Но это было бы недальновидно. Попади цветы в руки кого-то кроме Анфисы (как, в общем-то, и случилось), и тогда уж точно девчонка бы от сплетен не отбилась. Она, как ни крути, права. С чего бы Демьяну Нагорному посылать простой горничной букет? Мне-то глубоко плевать, что и кто подумает, а вот по Ветровой такой “финт” мог больно ударить. Злые языки – худшее оружие. Бьет, как правило, беспощадно и без промаху. И это здесь, в ситуации с дурацкой вазой, у меня был рычаг давления и возможность заткнуть эту их Наталью Леонидовну, а с доставкой…
В
– Нагорный, что-то ты сегодня мрачнее тучи, – заметила Кэм, пока мы ехали в такси по дороге из ресторана. Очередной деловой ужин, коих за последние полгода было столько, что не счесть.
За окном уже темнота, город расцветает огнями в витринах магазинов и на билбордах, а я вроде сижу на своем месте, но ощущение, будто не там. Или еще хуже – не с той.
– Слушай, – пересела ко мне ближе Камилла, – Дем, завтра у нас выходной, – потянула свои ладони, заползая пальцами под мой пиджак.
– Вроде как, – отвечаю я нехотя, поворачивая голову. Ибо игнорировать и дальше свою невесту-любовницу было бы крайней степенью эгоизма.
– Может, проведем его вдвоем? – улыбается Кэм, замирая в считанных миллиметрах от моих губ. – Только ты, я, вино, шикарный ужин и жаркий секс, м? Как тебе, Нагорный? – проникновенный шепот, и девушка, не дожидаясь моего ответа, целует. Вроде как обычно. Как всегда. Страстно, умело и многообещающе. Рука ее и подавно уже рубашку наполовину расстегнула и на груди у меня устроилась, сама Камилла всем телом ко мне льнет. И вроде у меня внутри что-то откликается. Я даже отвечаю ей. Но…
Все не так, как прежде. Совершенно не так. Это больше похоже на рефлекс, чем реальное желание. Да еще и в башке эта…
– Ника, – говорю я, как только появляется возможность.
– Твоя мама здесь. Попросим ее посидеть с ребенком.
– Оставить их одних на сутки? – ухмыльнулся я. – Плохая идея.
– Нагорный, что происходит? – психанула девушка, дерганно убирая свою ладонь из-под моей рубашки и отодвигаясь. Водитель такси бросил взгляд в зеркало заднего вида, да тут, же наткнувшись на мой, отвернулся.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – новый вопрос, на который у меня нет ответа.
Ох, видать, хреновый из меня врун. Потому что причина моего отказа далеко не дочь. И я ведь даже скрывать этого особо не хочу. Дерьмо.
– А что тебе объяснять, Кэм?
– Мы как прилетели сюда, ты сам не свой. Отдалился от меня совсем. Когда у нас в последний раз что-то было вообще? И это я уже даже не про секс говорю. Когда мы ходили куда-то вдвоем? Просто время вдвоем проводили, когда?
– Вот буквально сегодня.
– Я про свидание, а не про рабочие встречи! – буркнула Камилла. Все желание с лица подруги слетело махом. И я ее понимаю. Сам себя не то, что не хочу, даже видеть не могу в зеркало от отвращения. Докатился. В отношениях с одной, в голове другая. И все это усложняется привязанностью дочери к Анфисе и идеей-фикс матери, которая даже сегодня, получив от меня выговор за то, что оставила ребенка на Ветрову, раз десять умудрилась мне “мягко и тонко намекнуть”, что девушка была бы мне прекрасной женой и спутницей по жизни. То, что Ветрова младше меня на добрые пятнадцать лет, матушку, кажется, совсем не заботит. И даже то, что на хрен я ей не сдался – Анфисе – тоже не причина держаться от нее подальше.