Физик
Шрифт:
Несколько человек хмыкнули.
— Покажи-ка ему хлев, да баню, — сказала Марфа. — А не вздумает кто его трогать — с тем я потом поговорю по-своему.
Она посмотрела на Олега.— Ты пока помолчи. Пусть привыкают к виду. К голосу. А то, чего не знают — боятся.
— Я и сам боюсь.
— И правильно. У страха — два брата: осторожность и понимание.
Хлев оказался действительно хлевом. Запах был такой, будто каждая коза здесь хранила вековую обиду на человечество. Но баня… баня была почти
— Вот и твой чертог, — усмехнулся деревенский мужик, ставя на скамью свёрток с сухой рубахой и парой лаптей. — Не жалуйся. Лучше, чем на болоте.
Олег кивнул.— Спасибо.
— О, гляди, говорить начал, — удивился мужик и вышел, не дожидаясь ответа.
Он остался один.
Печка потрескивала, капли с потолка падали в жестяное корыто, издавая ритм. Он снял рваную одежду, выжал из неё воду, натёр плечи куском мыла, которое пахло дегтем и едва уловимым мёдом.
Он сел, обняв колени, и уставился в камни.
Где я? Почему? И… что теперь?
Разум метался. Логика пыталась найти опорные точки — правила, физику, знакомое. Но ничего не подходило.
Он вспомнил Марфу.
"Шёпот — это память мира". "Ты верил — значит, тебя позвали."
Он выдохнул.
— Ладно… мир. Если ты живой — дай знак.
Он поднял ладонь к огню. Просто так. И вдруг — дым из печи повёлся, как змея. На секунду — не более. Он потянулся в сторону его руки, потом рассыпался, будто засмеялся.
Олег отдёрнул ладонь.
— Нет, ты видел это, да? Это не… ветер. Это не просто так.
Он снова вытянул руку. Сконцентрировался. Вспомнил, как объяснял детям:
— Электричество… идёт туда, где меньше сопротивление… поток всегда ищет путь. Энергия… находит дорогу.
В ушах звенело. Глаза защипало. И вдруг — искра. Маленькая. Между пальцами. Мгновение. Но была.
Он вскочил.
— Охренеть.
Потом замер.
— Тихо. Спокойно. Не разнеси баню, чародей ты хренов.
Он снова сел, закрыв лицо руками. И долго сидел, слушая, как щёлкают угли.
Позднее он переложил на колени тот свёрток с одеждой. Раскатал. Рубаха из грубого холста, лапти — кривоватые, но тёплые. На ткани были вышиты символы. Простые, как рисунки на школьной доске. Он провёл пальцем по стежкам, будто читал.
И вдруг — услышал.
Тонкий шёпот.
"Земля… ветер… друг… искра…"
Он не понял слов, но почувствовал их.
Язык, казалось, был не только в
Он лёг, укутавшись рубахой, как одеялом, и закрыл глаза.
Снаружи баня потрескивала, в печи гудело, а в голове звучала фраза Марфы:
"Кто боится — слушает. Кто слушает — слышит. Кто слышит — изменяет."
На следующий день Марфа отвела его к мельнице.
— Сломалась, — сказала она. — А мука — это жизнь.
— А мне-то что?
— Ты же у нас… как там? Учёный?
— Я преподавал физику, — пожал он плечами.
— А мельница — это что?
Он осмотрел конструкцию. Камень, ось, лопасти. Всё выглядело просто — и одновременно ужасающе ненадёжно. Вода была, ток реки шёл стабильно, но ось не крутилась. Лопасти подгнили, передаточный механизм — заедал.
— Нужно заменить перекладину, подшипник смазать, а эти штуки — лопасти — укрепить. И... — он прищурился. — Лучше чуть изменить угол. Тогда поток будет давать больше тяги.
— Говорит, как заклинания бормочет, — проворчал один из старейшин.
— Или как шаман, — добавила женщина с корзиной.
Но Марфа молча кивнула.— Делай.
Олег взялся за дело. Сначала — расчистка. Потом — импровизированный чертёж на глине. Потом — топор, верёвки, палки. Местные сначала косились, но вскоре несколько мужиков начали помогать — не из доверия, а из любопытства.
Он объяснял, жестикулируя:
— Вот здесь вода толкает. Сила. Она идёт вниз. Мы ставим угол — и получаем вращение. Потом шестерня — и уже крутится всё. Понимаете? Нет? Ничего. Смотрите.
Они смотрели.
Когда колесо, наконец, закрутилось, впервые за, видимо, недели — по деревне прошёл вздох.
— Поехало! — крикнул мальчик.
— Да ладно… — удивлённо протянул старик. — А ведь… работает.
Но радость длилась недолго. Один из старейшин нахмурился.
— Это всё… не по-нашему. Чужие штучки.
— Работает же, — возразил кто-то из мужиков. — Сколько мы сами мучились?
— А вдруг за это… возьмут?
— Кто? Перун?
— А ты знаешь?
Олег понял — сейчас всё решится. Он вытер лоб, поднялся на бревно, которое служило порогом.
— Я не бог. Не враг. И не мудрец. Я просто… знаю кое-что. Если хотите — научу. Если не хотите — уйду. Но пока я здесь — я ваш. Если вы этого хотите.
Повисла тишина. Затем — смешок. Потом — кто-то хлопнул в ладоши.
— Пусть будет. Он нам мельницу починил. Значит, свой.
Марфа лишь кивнула. Её глаза сверкнули тихим одобрением.
И Олег впервые за долгое время почувствовал себя нужным.