Физиология брака
Шрифт:
Изъян, о котором мы говорим и который каждый мог заметить в характере своего соседа, как раз и обрекает многих мужчин на прощание с радостями медового месяца. Мудрейший из людей, благополучно обогнувший все рифы, описанные нами выше, иной раз попадается, таким образом, в свои собственные сети.
По моим наблюдениям, мужчины относятся к браку и опасностям, которыми он чреват, как к парикам, и, быть может, формула всей человеческой жизни заключена в перечне тех изменений, какие претерпевает отношение мужчин к сей принадлежности туалета.
Первый период. Неужели я когда-нибудь поседею?
Второй период. Даже если я поседею, ни за что не стану носить парик. Это такая гадость!
Однажды утром юный голос, более привычный к радостям любви, чем к ее печалям, восклицает: «Как?! У тебя седой волос!..»
Третий период. Отчего бы, собственно, не надеть парик, если он будет выглядеть совсем как настоящие волосы? Приятно одурачить друзей и знакомых; вдобавок парик согревает голову, в нем
Четвертый период. Парик сделан превосходно и вводит в заблуждение всех, кто вас не знает.
Он занимает все ваши мысли, и каждое утро вы уделяете ему столько же времени, сколько искуснейший из парикмахеров.
Пятый период. Парик заброшен. Господи! Как это скучно: снимать его каждый вечер и напяливать каждое утро!
Шестой период. Сквозь парик пробиваются седые волоски, он неплотно прилегает к голове и из-под темных искусственных волос, приподнятых воротником вашего фрака, выглядывает резко отличающаяся от них белоснежная полоска.
Седьмой период. Парик стал похож на пырей, а впрочем, вам на него — простите мне это выражение! — глубоко наплевать!
— Сударь! — окликает меня одна из умнейших женщин, изволивших пролить свет на многие проблемы, которые вставали передо мной при написании этой книги. — Что вы имеете в виду, когда толкуете про этот парик [135] ?..
— Сударыня, — отвечаю я, — если мужчина перестает обращать внимание на свой парик, значит, он... он... он страдает недостатками, какими не страдает ваш муж.
135
...что вы имеете в виду, когда толкуете про этот парик? — На языке «щеголей» рубежа 1820—1830-х гг. слово «парик» обозначало все обветшавшее, устаревшее, вышедшее из моды; «париками» называли людей и книги, которые противоречили современным требованиям хорошего тона.
— Но мой муж не... не слишком здоров; он не... не слишком любезен; он не...
— В таком случае, сударыня, он не обращает внимания на свой парик.
Мы взглянули друг на друга, она с искусно разыгранной чопорностью, я с едва заметной улыбкой.
— Я вижу, — сказал я, — что нужно особенно бережно относиться к слуху слабого пола, ибо это — целомудреннейшее из его чувств.
Я принял вид человека, знающего нечто очень важное, а красавица потупилась, словно предвидя, что речь моя заставит ее покраснеть.
— Сударыня, нынче никто не стал бы вешать министра за сказанное им «да» или «нет»; нынче Шатобриан не стал бы мучить Франсуазу де Фуа [136] ; вдобавок ни у кого из нас нет длинной шпаги, чтобы тотчас отмстить любому обидчику. Меж тем в наш век, когда цивилизация развивается стремительно, когда любой наукой можно овладеть за двадцать четыре урока, на всем и вся отразилось стремление к совершенству. Мы не вправе больше говорить мужественным, резким и грубым языком наших предков. Наша эпоха — эпоха тончайших, сверкающих тканей, изящной мебели, роскошного фарфора — не может не быть эпохой перифраз и обиняков. Значит, наша обязанность — попытаться изобрести новое слово взамен комического выражения, какое употреблял Мольер: ведь язык этого великого человека, как заметил один современный автор, слишком волен для дам, почитающих газ слишком плотной материей для своих нарядов. Нынче не только ученым, но и светским людям известно пристрастие греков к мистериям. Эта поэтическая нация сумела окрасить древние предания своего отечества в баснословные тона. По велению греческих рапсодов, разом и поэтов, и романистов, цари становились богами, а их любовные похождения превращались в бессмертные аллегории. По мнению г-на Шомпре [137] , лиценциата права, автора классического «Словаря мифологии», Лабиринт представлял собою «обнесенный оградой участок земли, засаженный деревьями и застроенный домами таким образом, что юноша, однажды вошедший за ограду, уже не мог отыскать выход». Перед ним то разбегались в разные стороны, то вновь пересекались многочисленные дорожки, меж которых цвели там и сям небольшие рощицы; среди кустарников, колючек и скал героя поджидал зверь, именуемый Минотавром. Минотавр же, сударыня, как вы, надеюсь, соблаговолите вспомнить, был самой грозной из всех рогатых тварей, о которых повествует мифология; дабы умилостивить его, афиняне обязались всякий год приносить ему в жертву ни много ни мало пятьдесят невинных дев; зная это, вы, сударыня, не совершите ту ошибку, какую совершил г-н Шомпре, перепутавший греческий Лабиринт с английским садом, и разглядите в хитроумной старинной басне тонкую аллегорию или, вернее сказать, правдивое и страшное изображение тех опасностей, какими чреват брак. Недавние раскопки в Геркулануме окончательно подтвердили нашу точку зрения. В самом деле, долгое время ученые, опираясь на некоторых древних авторов, полагали, что Минотавр был получеловек-полубык, однако на пятой геркуланумской мозаике у этого аллегорического чудовища все тело человеческое и только голова — бычья, причем не подлежит сомнению, что это именно Минотавр — ведь над ним склонился сразивший его Тезей. Так вот, сударыня, отчего бы нам, все больше подпадающим под власть лицемерия и не дерзающим смеяться так, как смеялись наши отцы, не призвать на помощь мифологию? Ведь обнаружив, что юная светская дама не умеет набросить на свое поведение тот
136
...Шатобриан не стал бы мучить Франсуазу де Фуа... — Имеется в виду, конечно, не знаменитый французский писатель Франсуа-Рене де Шатобриан (1768—1848), а персонаж комической оперы Буйи и Дюпати на музыку Бертона «Франсуаза де Фуа» (1809); действие пьесы происходит в первой половине XVI в.; ревнивый граф де Шатобриан прячет жену, Франсуазу де Фуа, в своем замке и уверяет короля Франциска I, что по причине ее чрезвычайной уродливости ей не место при дворе.
137
Шомпре Пьер (1698—1760) — автор «Словаря баснословия» (1727), многократно переиздававшегося.
138
Вер-Вер — попугай, научившийся у моряков сквернословить, а затем попавший в женский монастырь; заглавный персонаж поэмы Ж.-Б. Грессе (1734).
— Ах, боже мой, — отвечала она с улыбкой, — если нечто существует, не все ли равно, как его назвать — двумя слогами или сотнею?
Тут она с ироническим видом присела передо мной в реверансе, а затем исчезла — отправилась, должно быть, вослед всевозможным графиням и прочим вымышленным созданиям, которых романисты так часто поминают в предисловиях, изображая их владелицами или сочинительницами старинных рукописей.
Что же до вас, менее многочисленные и более подлинные создания, читающие мою книгу и, чего доброго, разделяющие тревоги супруга-мученика, сообщаю вам, что плохо ладить с женой вы начнете не сразу. До этой точки шкала семейного термометра доползает постепенно и незаметно. Больше того, многие мужья не ладят с женами всю жизнь, совершенно этого не сознавая. Домашний переворот происходит всегда по определенным правилам: медовый месяц имеет, подобно луне, свои фазы, которые неизбежно сменяют одна другую во всех семьях без исключения! Разве мы не доказали, что у нравственной природы, как и у природы физической, есть свои законы?
Ваша молодая супруга, как мы уже сказали, заведет себе любовника лишь после серьезных раздумий. К окончанию медового месяца вы разовьете у нее способность к наслаждению, но не удовлетворите потребность в нем, вы откроете перед нею книгу жизни, и ваша прозаическая легкодоступная любовь вселит в нее предчувствие любви поэтической, рождаемой согласием душ и тел. Словно робкая птичка, еще не оправившаяся от ужаса перед только что стихшей ружейной пальбой, она тянет голову из гнезда, оглядывается, знакомится с миром и, разгадав ту шараду, которую загадали ей вы, инстинктивно ощущает пустоту вашей увядающей страсти. Она понимает, что только любовник возвратит ей восхитительную свободу воли в любви.
Вы насушили хвороста для грядущего костра.
Добродетельнейшая из женщин, оказавшись в таком положении, ощутит себя достойной большой любви, примется мечтать о ней и возомнит себя особой исключительно пылкой; ведь самолюбие всегда заставляет нас преувеличивать силы поверженного противника.
— Будь жизнь порядочной женщины только хлопотной, мы бы это стерпели... — сказала мне как-то одна старая дама. — Но она скучна, и я еще не встречала добродетельной женщины, которая не чувствовала бы себя одураченной.
Именно в конце медового месяца, когда ни о каком любовнике нет еще и речи, женщина задумывается о, так сказать, законности его существования; душа ее становится ареной борьбы между долгом, законами, религией и тайными желаниями, внушенными природой, над которой не властен никто, кроме нее самой. Тут наступает для вас совершенно новая пора, тут природа, снисходительная и добрая мать, подающая знаки всем созданиям, которым угрожает сколько-нибудь серьезная опасность, вешает на шею Минотавра колокольчик, уподобляя его страшной гремучей змее, грозе путешественников. В поведении вашей жены проявляется то, что мы назовем первыми симптомами: горе тому, кто не сумеет их побороть! Тот, кто, читая наше следующее Размышление, вспомнит, что некогда наблюдал похожие симптомы в своем доме, может сразу переходить к заключению книги: он найдет там искренние соболезнования.