Физрук 10: Назад в СССР
Шрифт:
– Да от чего она отказалась и, заодно, на что согласился Игорь? Он хоть знает, что отец его погиб?
– Знает. Он теперь все знает. А для того, чтобы удовлетворить твое любопытство, придется прочесть целый курс.
– Ладно, держите при себе свои секреты!
Вездеход катит по городским улицам, подпрыгивая на брошенных чемоданах и детских колясках. Философу хочется закурить, еще больше – выпить, а еще больше – задавать вопросы. Он держится, но надолго его не хватает. Тельма протягивает ему бутылку, а затем – пачку сигарет. Философ расценивает
– А где же ваши мертвецы, инсектоморфы то бишь? – интересуется он. – Идут пешком?
– Мертвецов нет, – отвечает врач. – Они выполнили свою миссию и нашли окончательное успокоение.
– Какую миссию? Напугать до смерти городских обывателей?
– И это тоже. Сами понимаешь, что иначе обывателя не сдернешь с насиженного места, но главное, что мертвые покинули эту землю, чтобы окончательно очистить ее для нового посева.
– Отлично, но ты не ответил мне про инсектоморфов.
– Инсектоморфов тоже больше нет. Можешь считать, что их не было.
– «Где лебеди? – А лебеди ушли. А вороны? – А вороны остались…» – цитирует Философ.
– Здорово сказано, – ворчит Голубев, – но один старый жирный ворон смертельно хочет спать…
– И еще сказано, – не унимается его собеседник: – «Я – это бросок природы, бросок в неизвестное. Может быть, во что-то новое, а может быть, в ничто!»
– И это отменно сказано, – соглашается врач. – Тебя куда подбросить?
– Черт его знает, я бы хотел найти свой чемодан, там моя папка с рукописью.
– Да вон твой чемодан. У тебя под ногами. Скажи спасибо Тельме, это она его разглядела среди груды хлама.
– Сердечно благодарен! – откликается Философ, выдергивая на сиденье злосчастный чемодан, извлекая из него папку, а его самого выбрасывая из машины. – Теперь везите меня, куда хотите.
– Везите нас ко мне, – отвечает Тельма. – И побыстрее. Слышите шум?
Философ и врач прислушиваются.
– Что это? – спрашивает последний.
– Плотина, – говорит девушка. – Ее окончательно прорвало. Самое позднее – через час она смоет город.
– Так вот почему все удрали! – восклицает Философ. – А теперь давайте, колитесь, что здесь все-таки происходит?
– Расскажи ему, Тельма, – просит Голубев. – И постарайся не очень монотонно, а то я засну за рулем.
– Так может тебя подменить?
– Нет. Лучше меня никто не знает строптивого нрава этой лошадки. И если один из рукавов приближающегося потопа, вдруг попытается перерезать нам дорогу, любой из вас может растеряться и нажать не на ту педаль.
– Тогда – жми на всю катушку! – бурчит Философ. – Кажется шум становится громче!
Он оглядывается и ему чудится, что он видит, как водяной вал врывается в старый город. Языки мутной воды растекаются по улочкам, подмывая газетные киоски и рекламные тумбы, подхватывая брошенный скарб, смывая мусор, низвергаясь в подвалы, переполняя ливневки, затапливая оставленные на улицах автомобили, автобусы и трамваи, поглощая велосипеды и мотоциклы. Вода выдавливает витринные стекла, пропитывает
– Ну-с, я жду объяснений, – говорит Философ. – И мне кажется, что имею на это право. Даром я что ли таскал инсектоморфа на закорках, бродил по болотам, корячился, чтобы добраться до каких-то долбанных коконов, похожих на мужские причиндалы, сочинял, как безумный, «Процесс-два», пятился от мертвецов, рожающих белые шары, терпел истерики борзописца, который, кстати, застрелился в религиозном экстазе, когда увидел Бога в лунном пенсне… Я ничего не забыл?
– Ты забыл, что сдал фашиста Соммера, – безжалостно напоминает Тельма. – И еще – выступал перед школьниками, которых едва не увел с помощью шара, изготовленного Мастером. Кстати – где он?
– А черт его знает… Потерял где-то…
– Корабельников застрелился? – уточняет врач.
– Да, прямиком в собственной прихожке…
– Героя убил страх, – задумчиво бурчит Голубев. – И мне кто-то еще будет говорить, что человечество заслуживает лучшей… – Он осекся. – А ну, ребятки, держитесь!
Врач оказывается пророком. Старый «козлик» и без того мчится во всю прыть, а теперь его владелец топит на всю железку, но вода догоняет. Параллельно с дорогой, которая проходит по высокой насыпи, появляется мутный пенный поток. Он выглядит вполне мирно и кажется, что так и будет катить рядом с насыпью, словно по заранее проложенному руслу, но это мирное сосуществование двух стихий лишь иллюзия. И водитель и пассажиры видят, как проседает дорожное полотно. На асфальте появляются трещины. «ГАЗончик» начинает подпрыгивать на них, как будто он и впрямь козел, но в какой-то момент часть насыпи впереди обрушивается.
Глава 6
Голубев проявляет чудеса вождения. Он разгоняет машину до предельно возможной для нее скорости. Она подпрыгивает на вздыбленном куске асфальтового покрытия и словно с трамплина перелетает по другую сторону промыва. Дорога позади перестает существовать, как единое целое. Впереди она идет в гору, так что опасности больше нет и врач сбрасывает скорость. Пассажиры получают возможность выдохнуть. Философ откупоривает бутылку, делает большой глоток и протягивает спиртное своей спутнице.
– Наконец-то нормальная выпивка, – бурчит он при этом. – Кто-нибудь может объяснить, почему в гостинице спиртное превратилось в воду? Это уже дьяволом попахивает… Христос превращал воду в вино, следовательно только его антипод может совершить обратное.
– А ты разве верующий? – спрашивает Голубев.
– Верующий, – отвечает Философ.
– Ну тогда знай, дьявол тут ни причем, – бормочет врач. – Обыкновенный химический процесс.
– Ладно. К черту детали! Мне обещали рассказать о том, что здесь происходит.