Физрук-4: назад в СССР
Шрифт:
Глава 9
Выгуляв Машу до упада, я отвез ее домой — к тете. Ну а сам вернулся к Телегиной. Вахтер в проходной встретил меня по стойке смирно, взяв под козырек. То-то. К моему удивлению, Оля оказалась дома. Ну в самом деле, не круглые же сутки ей нести службу! Правда, вид у нее был неважнецкий. Лицо осунувшееся, под глазами мешки. Я ей это, само собой, не сказал. Да и вообще — не лез с разговорами. Разделся и залез под душ, а когда вышел из него, «квартирная хозяйка» пригласила меня
— Спасибо тебе, Саша, за помощь, — сказала Телегина.
— Да не за что! — отмахнулся я. — Как там наше величество?
— Названивала полдня некому Жорику.
— Кто такой?
— Жаренов, Георгий Степанович, тридцати шести лет, приемщик комиссионного магазина и один из крупнейших фарцовщиков столицы.
— И чего Королева от него хотела?
— Похоже, это связной Сутулого.
— Неужто деньги для меня добывала?
— Добывала, только не для тебя.
— Ага, понимаю, она хочет взять со своих забугорных хозяев бабосы, а меня ножичком почикать и Пакет забрать с бездыханного тела.
— Ты не очень-то веселись, — не приняла Оля моего тона. — Вскрылись новые факты биографии Кривошеиной. Она была осуждена за убийство по малолетке. Убила одноклассницу тем же самым способом, что и женщину в гостинице.
— Ничего, как-нибудь справлюсь, — заверил я.
— Проблема в том, что нам нужно, чтобы Королева осталась жива-здорова, получила Пакет и вышла на контакт с Сутулым.
— То есть, лучше позволить ей перерезать мне глотку?
— Не говори глупости, — пробурчала Телегина. — Воспользуйся своим мужским обаянием.
— Слушаюсь, товарищ майор.
— Вольно, — вздохнула она. — Конечно, ребята тебя прикроют. Если что-то пойдет не так, у меня есть приказ начальства прервать операцию. Никто не собирается жертвовать тобою ради задержания резидента.
— Так вот кто этот Сутулый!
— Да. Только держи язык за зубами.
— Не болтлив.
— Ну и ладно. Пора отдыхать. Я с ног валюсь.
— Иди, ложись, — великодушно сказал я. — Я сам все уберу и помою.
— Спасибо, Саша! — растрогано произнесла Оля.
Она ушла в ванную, а я принялся за дело. Благо, что и убирать-то было почти нечего, а мыть — две чашки, две ложки, два блюдца. Тем не менее, я чувствовал себя благородным героем, который не позволил падающей от усталости женщине взвалить на себя бремя домашних забот. Покидая кухню, я глянул на отрывной календарь и тут меня как по голове стукнуло! Сегодня девятое января, значит, завтра — десятое! Нам же с Машуней уезжать! А как я уеду, если завтра в полночь у меня рандеву с Эсмиркой? Майорша вышла из ванной в халатике, увидела, что я торчу посреди кухни, пялясь на календарь.
— Что с тобой? — спросила она.
— У
— Билет придется сдать, — отозвалась Телегина. — По завершению операции мы отправим тебя самолетом, так что — на работу ты не опоздаешь.
— Спасибо и на этом, —отозвался я и отправился чистить зубы.
Утром я отправился в Строгино. Стесняться не стал, а зайдя в подъезд, сразу поднялся на третий этаж и позвонил в дверь Машиной тетки. Дверь открыла незнакомая женщина. Видать, как раз тетя Маша. Она злобно на меня посмотрела и осведомилось:
— Что надо?
— Я за Марией.
— А ты кто таков? Тоже — из КаГэБэ?
— Нет, я ее земляк. Хочу проводить.
— Ишь, провожатый выискался… А я все думаю, с кем это Машка таскается по ночам…
— По вечерам, — вежливо уточнил я, хотя мне хотелось послать ее в непечатном направлении. — Третьяковская галерея, музей изобразительных искусств имени Пушкина, Выставка Достижений Народного Хозяйства…
— Культурный, значить, — хмыкнула тетка. — Ма-аш, подь сюды!.. Хахаль твой приперся…
Вершкова выскочила в прихожую.
— Ой, это ты?! — пискнула она, воровато покосившись на родственницу, та фыркнула и убралась на кухню. — А я вот в дорогу укладываюсь… — продолжала моя «землячка». — Так время быстро пролетело… Словно и не приезжала в Москву… А ты уже собрался?.. А где твой чемодан?
— Маша, — сказал я. — Прости, но ты одна едешь.
— То есть, как это — одна? — опешила модельерша. — А — ты?!
— Мне придется задержаться.
— А как же я одна поеду? — расстроилась она. — В двухместном купе… Подсадят еще кого-нибудь…
— Не подсадят, — ответил я. — Я не стану билет сдавать.
Утешение слабенькое. Когда проводница убедится, что второй пассажир не явился, она сообщит начальнику поезда, что место свободно и билет могут продать кому-нибудь на промежуточной станции. Разумеется, рассказывать об этом Машуне я не стал. У нее и так глаза были на мокром месте.
— Так ты заехал, чтобы сказать мне об этом?
— И проводить.
— Так ведь рано еще!
— Не, ну если ты хочешь провести оставшееся время с тетей, я не возражаю.
— Нет. Подожди, я сейчас.
И она метнулась в комнату. Я снял шапку и дубленку, чтобы не париться, и принялся ждать. Было слышно, как бубнит тетя, упрекая в чем-то племянницу. Наверное, недовольна, что та уезжает днем, а не вечером. Наконец, они обе появились в прихожей. Маша, пыхтя, тащила чемодан, да еще битком набитую авоську. Тетя, поджав губы, наблюдала за ней. Всем видом она показывала, что осуждает строптивую гостью и ее хахаля, который приперся незваным и похищает бедную девочку. Ведь, наверняка, с самыми гнусными намерениями. Интересно, что бы тут было, узнай она, что «хахаль» ночевал в ее квартире?