Физрук
Шрифт:
— Ладно, тащи, — сказал я.
— Я быстро.
Минуты через две он вернулся с двумя чашками чая и полными карманами шоколадок. Не самая здоровая пища, но организм потратил много энергии и ее в любом случае надо восполнять.
Потому что надо жить дальше. Хотя бы для того, чтобы найти чувака, который все это придумал, и голову ему открутить.
Но если такой чувак и существует, то качаться для задуманного мне придется очень и очень долго.
Тем временем Димону удалось запустить телевизор.
Все каналы показывали одно и то
Екатерина Андреева — семьдесят, поди, лет старушке, а она любой зомби-апокалипсис переживет — стояла на фоне нарисованной компьютером карты и что-то вещала взволнованным, наверное, голосом. Наверное — потому что кнопку включения звука Димон пока так и не нашел.
А когда нашел, мы услышали следующее:
— … армия и флот приведены в полную боевую готовность. Президент заявил, что взял ситуацию с альтернативно живыми россиянами под свой личный контроль. О развитии событий мы расскажем вам в следующем выпуске новостей. Оставайтесь на первом.
А потом Екатерину сменили балерины в воздушных пачках и нарисованные на заднике сцены камыши.
— Вот теперь нам точно хана, — сказал Димон.
ГЛАВА 4
— Чего вдруг? — лениво спросил я.
— Ты что, телевизор не смотришь? — спросил Димон.
— Редко, — сказал я. — У меня времени обычно нет. Ну, если там футбол, конечно, или бокс, то я стараюсь следить, а так — редко.
— Нет, я про новости, — сказал Димон. — Если наши шишки про что-то говорят в новостях, значит, оно будет ровно наоборот. Ну там, скажут, что рубль крепок, как никогда, он на следующий день и обвалится. Скажут, что пенсионный возраст не поднимут — и вот тебе реформа. Пообещают цены на бензин не трогать — и они стабильно растут год от года. И если сейчас они говорят, что все под контролем значит, нифига они не отдупляют, что тут происходит вообще.
— Думаешь?
— Уверен. Президенту-то что, он сейчас, наверное, в бункере сидит, километрах в пяти под землей, охраной обложился по самые уши и вылезет он оттуда только тогда, когда мы тут сверху друг друга доедим.
— Ну а что он должен делать? — спросил я. — Возглавить кавалерийскую атаку на белом коне? Сесть в истребитель и самолично напалм оттуда разбрызгивать?
— Да хоть бы и так, — сказал Димон. — Но он не должен говорить, что все под контролем, если все не под контролем. Потому что кто-то обязательно ему поверит и будет сидеть ровно, вместо того, чтобы хоть как-то рыпаться, и будет сидеть ровно до тех пор, пока его не сожрут.
— Я вот смотрю, как ты распалился, и понимаю, что правильно делал, когда все эти годы новости не смотрел, — сказал я. — Не способствуют они душевному спокойствию.
— Странный ты человек, Вася, — сказал Димон. — Мы тут только что малеха зомбей пораскидали, все стены мозгами забрызгали, а ты сидишь, чай пьешь, шоколадкой закусываешь и о душевном спокойствии
— Чай, между прочим, ты мне сам принес.
— Да не в чае же дело.
— Мир изменился, — сказал я. — Хотя, если присмотреться, то изменился он не слишком сильно. Ты ведь и раньше этим шишкам не верил, так?
— Ну.
— И сейчас не веришь. Так в чем разница-то? Пусть говорят, что хотят, мы то знаем, что помощи оттуда не будет и полагаться можно только на себя.
— Да, в этом разрезе ничего не изменилось, — согласился Димон. — Что делать-то будем, Чапай?
— Я лично спать буду, — сказал я.
— А я телевизор посмотрю, — сказал Димон. — Давно я этого балета не видел. Потише сделать?
— Как хочешь, — сказал я. — Мне не мешает.
Когда я хочу спать, мне ничего не мешает.
Собственно говоря, в последние годы у меня было только два состояния: я хочу спать и я засыпаю, заняв любое более-менее устойчивое положение, необязательно горизонтальное. Физрук, конечно, должен быть бодр, здоров и полон сил, но реальность такова, что если ты работаешь на нескольких работах и пытаешься заиметь хоть какую-то личную жизнь, времени на сон у тебя не остается от слова "никогда".
Я вытянулся на раскладушке и сразу заснул. Есть у меня еще с армейских времен такая особенность.
По счастью, мне ничего не приснилось.
Димон растолкал меня в три часа ночи. Я продрал глаза и посмотрел на экран телефона, который по привычке положил рядом с собой.
— Три часа ночи, — сказал я. — У тебя вообще совесть есть?
— Там что-то пищит, — сказал Димон.
— Где?
— В подвале, вроде.
— Понятно. А чего сам не посмотрел?
— А ну как меня там сожрут и ты останешься в неведении, — сказал он. — Пошли лучше вместе посмотрим.
— Разумно, — согласился я.
В подвале действительно что-то пищало, и чем ближе мы подходили к ведущей вниз лестнице, тем отчетливей и противней становился этот писк. Но когда мы спустились, он прекратился.
Тем не менее, уходить просто так, не проверив, было глупо. Я подсветил телефоном и слева от лестницы мы увидели крепкую металлическую дверь, в которую Дион сразу же и постучал.
Монтировкой.
За дверью раздался какой-то шорох, что-то упало, а потом все затихло. Димон постучал еще раз. Если там зомби, то нам вряд ли ответят, но чем черт не шутит?
— Кто там? — донеслось из-за двери.
— Не боись, не налоговая, — сказал я.
— Открывай, сова, медведь пришел, — добавил Димон.
За дверью снова что-то лязгнуло, а потом она открылась и перед нашими глазами предстало очередное странное зрелище.
Открывший нам мужик на первый взгляд был вполне обычным. Невысокий, с некоторым количеством лишнего веса, начинающимся облысением, близорукостью и растущей клочками бородой. Необычным было то, что, открыв дверь, он сразу отскочил внутрь серверной — а это была именно она, а пищали, видимо, УПСы — и обнажил катану.