Флагелляция в светской жизни
Шрифт:
— Как ты, наверно, знаешь, Берлин, Битва за Британию длилась 113 дней и закончилась для твоей родины сокрушительным поражением. И чтобы память об этом дне и о служебном долге навсегда впечатались тебе в память, я высеку тебя этой канцелярской линейкой. Ты получишь ровно 113 ударов по своей немецкой заднице. Если ты вскочишь со стола или еще как-то попытаешься прервать наказание, то мистер Салливан узнает про тебя все. Ты поняла меня?
— Да.
— И еще я хочу чтобы ты считала удары. На английском или на немецком — все равно. Но если собьешься со счета, мне придется начать наказание с начала. Поняла?
— Да.
Джулия
— Айн!
Джулия занесла руку для второго удара и с удовлетворением отметила, как быстро вспыхнула на белоснежной попе алая полоса. Второй удар не заставил себя ждать. Берлин вновь вздрогнула, и из ее груди вырвался крик.
— Цвай! — добавила она тут же. Почти сразу же последовал и третий удар.
— Тебе должно быть стыдно, Берлин! — сопровождая свою речь ударами линейки принялась Джулия отчитывать свою незадачливую коллегу. — Тебя ставят в пример коллегам, а ты тратишь впустую рабочее время! — эта лекция больше была нужна самой Джулии, чтобы завести себя и убедить в собственной правоте. — А раз тебя ставят в пример, ты должна соответствовать! Какое впечатление ты создаешь о себе, о немцах вообще? Не задумывалась?
Берлин поначалу лишь вскрикивала и считала удары, но вскоре принялась ерзать на столе и бить ногами, пытаясь хоть как-то увести ягодицы от жалящей словно оса линейки. Джулия, быстро перехватила обе ее руки и навалилась на коллегу, прижимая ее к крышке стола. Попа у Берлин была уже почти равномерно розовая. Сама же немка уже ревела в голос. Джулия даже подумала было не хватит ли с нее, но тут же без особого труда прогнала эту мысль. И поймала себя на новой — что ей приятно выбивать спесь из этой немецкой зазнайки. Линейка раз за разом опускалась на уже начинающую краснеть попу.
— Фюнф унд фирцих! Джулия! Зекс унд фирцих! Пожалуйста! Зибен унд финцих! Хватит! — взмолилась несчастная немка и забилась, пытаясь вырваться, но англичанка сумела ее удержать.
— Хочешь, чтобы мистер Салливан увидел видеозапись? — не прекращая удары поинтересовалась она.
— Драй унд фюнфцих! Нет! — Берлин вновь забилась, но и на сей раз Джулии удалось ее удержать. Эта попытка вырваться стала последней. Немка выбилась из сил и уже лишь горько плакала под равномерными ударами линейки. К чести для нее со счета она так и не сбилась, но Джулии было даже все равно. Не так у нее много было времени, чтобы пороть коллегу заново, сбейся та со счета. К последнему удару попа немки стала ярко-красной. Джулия занесла руку в последний раз и нанесла удар точно по тому месту, где ягодицы переходят в бедра.
— Будем считать, что ты свое получила. — назидательным тоном обратилась она к рыдающей немке и отпустила ее. Берлин обеими руками ухватилась за свою пылавшую огнем попу и с трудом встала со стола. От ее горделивой осанки не осталось и следа.
— Ничего не хочешь мне сказать? — окликнула ее англичанка.
— Удали видео! — прошипела Берлин сквозь слезы.
— Ах да, чуть не забыла! — Джулия достала мобильник и быстро сфотографировала ярко-красную, местами вспухшую попу Берлин, после чего быстро удалила видео. — Надеюсь, это послужит тебе уроком. — назидательно добавила она. — Одевайся. До конца перерыва осталось минуты две. — англичанка направилась к выходу, но остановившись
Остаток рабочего дня она с трудом сдерживала смех, глядя на то, как Берлин ерзает на стуле за своим компьютером.
Майк получает урок
Майк вбежал в дом и сразу направился на кухню, к холодильнику. Из другой комнаты он услышал:
— Майкл, нам надо серьёзно поговорить.
— Мамин голос остудил его пыл. «Серьёзно поговорить» могло означать только одно — он серьёзно влип.
Майк поплёлся в гостиную, где мама ждала его, и сел рядом с ней на диван.
— У меня была беседа с твоей учительницей, мисс Джеймсон, сегодня.
Майк съёжился. Он ОЧЕНЬ серьёзно влип.
— Она говорит, что твои отметки катятся вниз, и если ты не выправишь их, она не сможет поставить тебе удовлетворительную оценку. Что ты можешь сказать по этому поводу?
Майк заёрзал на диване.
— Я просто… я не люблю математику, мам… У меня не получается… а мисс Джеймсон так строго спрашивает… ни у кого в классе нет отличных оценок…
— Майкл, меня не интересуют ничьи оценки кроме твоих. Так вот, мисс Джеймсон говорит, что твои домашние задания сделаны небрежно, а несколько ты просто не сдал. Это правда?!
— Ну да, мам, но…
— Никаких но, молодой человек! Нет абсолютно никаких оправданий, чтобы не делать домашние задания, и ты это знаешь. Я должна сказать, Майкл, я очень разочарована твоим поведением.
Инстинктивно Майк обвёл глазами комнату в поисках ужасной щётки для волос. Мама заметила его взгляд.
— О да, ты определённо заработал свидание со щёткой для своей голой попы… но мисс Джеймсон сказала, что у вас завтра контрольная. Ты уже начал к ней готовиться?
Майк опустил взгляд и помотал головой. Мама вздохнула.
— В таком случае, как бы ни хотелось мне отшлёпать тебя прямо сейчас, я не хочу, чтобы болящая попа отвлекала тебя от учёбы. Так что иди к себе в комнату и готовься к контрольной. Прямо сейчас! Ясно?
Майк энергично закивал:
— Да мама, я всё-всё выучу!
— Обязательно! Но не думай, что отвертелся так запросто, — мама предупредила. — Завтра после школы я, ты и щётка для волос проведём воспитательную беседу. Я понятно говорю?!
Майк снова уставился в пол.
— Да, мама.
— Хорошо, тогда иди. Я тебе принесу бутерброды и молоко попозже.
Майк вошёл к себе в комнату и кинул рюкзак на кровать. Это было несправедливо! Как можно учить что-то, зная, что завтра он будет лежать у мамы на коленях и получать по попе щёткой для волос! Он понимал, что маме не нравится шлёпать его, но она всегда делает это добросовестно.
Он сел и задумался. Может… если он очень хорошо напишет контрольную, мама будет так рада, что забудет о наказании? Это был его единственный шанс. Майк схватил учебник математики и принялся складывать и вычитать дроби.