Флагман флотилии. Выжить вопреки...
Шрифт:
Механик - знает корабль сверху до низа, с носа до кормы. Машины в его руках сыто урчат, балдея от заботы. Он корабельный бог, шевеленьем пальца дающий жизнь кораблю и обеспечивающий его существование в бою. Какой механик - такой и корабль для экипажа. Если механик в гневе, то нет на корабле ни тепла ни пара, ни света ни воды.
Начинается все с камбуза - нет воды. А почему? Механик, что-то делает, трюмные питьевую систему разобрали, дали воду, ура. Нет, не тут-то было, свет исчез - механик разбирается. Ведь и не скажешь, что так не может быть, просто помощник не захотел механику, что-то там получить, и как итог все знают, почему помощнику душа нет. Один он может не знать, пока
Частенько соседи по каютам сидят, вместе потягивая 'шильцо', когда раз или два в месяц, механик, методом дружественного шантажа и угроз, разводит 'фельшера' на лекарство. Доктор спирт и собирает то, для своего дружка. Сам он так - потихонечку, не в одиночку, а с кем нибуть за компанию. Думать о том, что ворует - смешно. Однажды я сам видел, как доктор принес на корабль баночки со спиртом, купленные в магазине, и поставил в аптечный ящик. Закон один, что потрачено должно быть, немедленно восполнено, даже из своего кармана.
Через руки корабельного военврача и его слуховую трубку прошли все, кто служил на корабле или приходит на выход. Экипаж и прикомандированные на выходах - живые люди. С их хроническими недомоганиями и залетами холостяков на берегу. Этот человек знает обо всех не просто то, что у них снаружи но и то, что у них внутри. Как только я появился на борту, да еще с диагнозом выздоравливающего, еще не попав в свою каюту, оказался в докторской. Живет он в каюте рядом с механиком, внутри которой, как и у его формы одежды - стойкий запах лекарств, йода и прочего. Того чем пахнут почти все доктора на работе, а этот субъект еще в каюте и живет. В общем амбре, от него еще тот - чисто медицинский. И это на корабле, где грязная и неряшливая личность - словно пугало на огороде.
Поднимаюсь на мостик.
– Командир на мостике
Звонкий голос сигнальщика, объявляет о моем появлении, за спиной, сидящих на банкетке. Военкомы поднимаются и выжидающе смотрят на меня.
– Ниткин организуй мне банкетку, и пусть боцмана позовут, боцману, пожалуй, то же банкетка не помешает.
Сейчас краснофлотцы служат не символически, и не под палкой как после войны. Традиции не уголовного пошива, все вокруг добровольцы и истинные ревнители флотских традиций. Ну не буду же я, на виду у всех, тащить себе банкетку, даже несколько метров. Это неуважение не только к себе, но и к экипажу которым управляешь. Ты сегодня понес банкетку, завтра швартов подал, так как краснофлотцу бежать надо, а ты рядышком, послезавтра пожарный рукав в руках держишь, а еще через неделю фекальную систему чистишь. А экипаж на что? Кому нужен такой командир, который вместо того, чтобы все на корабле вертелось, как в часовом механизме, с его малейшим участием и даже без него, делает чужую работу? Для этого экипаж и отрабатывается, учения проводятся и приучаются соблюдения флотских традиций. Они часто кровью написаны. Точно так же надо относиться и к микрокопиям экипажа корабля - его боевым частям.
Присаживаюсь, присаживаются и корабельные 'деды'.
– Иван Александрович, скажи. И к чему такая спешка? Механик говорит, что ты своими руками весь корабль перестраиваешь. Ишь, к чему додумался зенитки на башню поставить. Первым начал беседу фельдшер.
– Александрович вот смотрю я, и не пойму вроде ты все складно говоришь, а работы то куча. Одно только усиление моторного отделения для твоих двух пушек. Где я тебе найду, столько листового
Правильно но, ты не усиливай листом, а закажи силовые дуги, чтобы они в местах пересечении на себе тумбы пушечные держали, а основаниями в палубу а не в крышу упирались. Словно рама зенитных орудий с домкратами.
– Доктор, могу сказать так. Малокалиберные пушки на башни главного калибра еще на броненосцах начали ставить, для защиты от миноносцев. То, что мы будем ставить, это считай большие пулеметы.
– В честь чего это вдруг надо укладывать раненых на палубе, а не в госпиталь отправлять. Мы тут вдвоем подумали и решили задать вопрос. У нас, что война намечается? Вот уже и вопросы прямые появились. Но отвечать 'Да' нельзя, ни в коем случае.
– Понимаешь Павел Данилович. Вот шли мы сюда этим летом и зачем шли? Помните же оба. В неизвестность. Могли и на войну идти. Финская, на Севере только прошла, поляки с немцами сошлись.
Делаю паузу и потом выдаю.
– А румыны взяли и все нам отдали, просто так, за все хорошее? Что скажете? Впереди новая навигация, потеплеет и что?
– Да кто же просто так, свое отдаст. Затаились, время выжидают и силы копят. Выдал механик.
– Товарищ капитан лейтенант , боцман монитора 'Ударный' по вашему ...
Прибыл боцман. Обрываю его на полуслове.
– Да садись рядом, будем разом вопросы решать.
Боцман присаживается.
– Получается на следующий год, что-то может и быть.
Выдает доктор.
– Данилович я как только осознал, что у нас каждый год, что-то да и происходит, как прочитал как итальянцы и немцы англичан топят. Так в голове у меня и щелкнуло. Нам разведчики сказали, что у румын новые самолеты от поляков и немцев появились. Начинаю потихоньку привирать.
– Вот и подумалось, что король румынский в этом году отступил, но свое постарается отобрать назад наверняка. Кто же свое, просто так отдаст - он же это своим считает. Поэтому, если в этом году капиталисты дали нам возможность отдохнуть. То в следующем могут и напасть. А если нападут, то явно тем, что у поляков и немцев взяли - новыми самолетами. Ближе к нам подобрались уже сигнальщики сверху и механики снизу - все стараются услышать, о чем говорит четверка.
– Представил, как они на нас атакуют и тут понял, что они нас как уток перебьют. Мы им ничего не успеем сделать. Полетел. Бомбу бросил. И улетел. А наши зенитчики им только вслед очереди шлют. Одна бомба - бац, и пол корабля уже нет, вторая - и корабля уже нет. А ведь они английскую баржу с одной бомбы потопили. Вот и решил я срочно нашего 'Ударника' зубками и оснастить. А то нападают, а до них и не достанешь.
– Да. Вот так дела.
Задумчиво почесал голову боцман Тимофеичь.
– Ага, вот как раз и тебе работа есть. Актан Тимофеичь, скажи, будь ты королем румынским ты бы, оставляя нам Измаил, шпионов своих бы тут оставил?
– Конечно. Да тут еще куча врагов народа. Ту теперь кулаков и капиталистов куча. Вон сколько магазинов и кузниц, раньше их было, а теперь народное. Вот их жадность то наверняка и давит.
– Правильно. Поэтому все, что наши артиллеристы и механики делают и сделают надо закрывать. Брезентовыми шторами.
– Вы, что товарищ командир разве не знаете, что брезент, страшный дефицит, где же я его столько найду. Это же целый корабль накрыть надо.
– Все да не все а частично. Однако ты прав столько брезента на период установки и сборки вооружения не надо. Вот когда установим, то обязательно. Так чем же, все же проводимые работы, пока прятать? Со стороны берега действительно - все видно. Нам надо много дешевой ткани.