Флагман в изгнании
Шрифт:
Но пять из шести ее кораблей выжили, и Хонор с горечью подумала, что это свидетельствует скорее о таланте инженеров, которые спроектировали и построили суда, чем об уме командира, приведшего их на бойню. Но они свое дело сделали, сказала она себе. Она потеряла тринадцать миллионов тонн и двадцать тысяч человек, а хевениты – больше сотни миллионов тонн, а количество жертв просто не поддавалось воображению. За пять минут боя она уничтожила столько кораблей, что они могли бы составить целый национальный флот мирного времени. Остатки соединения Альфа убегали, а соединение Зулу уже шло к гипергранице.
Она прислушалась к Нимицу, сидящему на спинке кресла. В их связи еще мерцала вспышка возбуждения и эмоциональное эхо боя, которое доносилось от экипажа «Грозного», но Хонор чувствовала, как не доволен он ее вечным самобичеванием. И, думая рационально, она соглашалась: он прав. Со временем она вспомнит мужество экипажей, как они справились с собственными недостатками и великолепно провели битву. Со временем она научится вспоминать этот ужасный кровавый день с гордостью, и от этого ее мутило, хотя ее люди и заслуживали гордости.
Хонор снова закрыла глаза и глубоко вздохнула, потом выпрямилась в кресле. Повернув голову, она увидела, что офицеры штаба с бледными и напряженными лицами смотрят на нее. Она знала, что они тоже потрясены, так что повернулась к ним и заставила себя улыбнуться и выглядеть уверенно, несмотря на боль в сердце.
Хонор собралась заговорить, но ее перебили.
– Миледи, – тихо сказал коммандер Фредерик Бэгвелл, – соединение Зулу только что сократило до нуля ускорение по отношению к гипергранице. – Он заглянул ей в глаза. – Они больше не убегают, миледи.
Глава 34
Нa флагманском мостике корабля Народного Флота «Завоеватель» было очень тихо.
Их приборам, работавшим на скорости света, потребовалось три с половиной минуты, чтобы передать детали короткого и ужасного боя в шестидесяти трех миллионах километров позади, но исчезновение большинства импеллерных сигнатур боевой группы 14.1 уже подсказало им, какими будут эти детали. Один линкор, тупо думал Томас Тейсман. Только один линкор выжил!
Теперь он знал, кто это – кто, скорее всего, командовал силами противника. Разведка ошиблась насчет того, с какой скоростью Грейсон способен переоборудовать захваченные супердредноуты, но вот насчет местонахождения Хонор Харрингтон они оказались правы, потому что эта жестоко профессиональная бойня была явно в ее стиле. Она опять разделалась с нашим флотом, подумал он. Разделалась одной левой.
Он хотел ненавидеть ее, но не мог. Он ненавидел то, что она сделала с его флотом, и хотел разбить ее, но Тейсман знал саму женщину, не только ее имя. Он видел, чего ей стоило убивать врагов и терять своих людей, и это не позволяло ему ее ненавидеть.
Тейсман понимал, что надо уходить. Операция «Кинжал» только что завершилась – взорвалась вместе с человеком, который ее задумал, и тысячами других жертв.
На этом курсе Харрингтон вполне может захватить его за миллионы километров от гиперграницы, но его линкоры
Он не удостоил вниманием потрясенное молчание штаба, побелевшего комиссара в соседнем кресле и ввел команду на своей панели. Компьютеры послушно восстановили, что смогли, из короткой жестокой битвы за кормой «Завоевателя», и он прищурил глаза.
– Меган, останови торможение. На секунду начальник оперотдела уставилась на него в молчании, потом она сглотнула.
– Есть, гражданин адмирал.
Тейсман услышал, как она передает приказы боевой группе.
– Что вы делаете? – прошипел ему в ухо Деннис Ле Пик, и он повернул голову, глядя на комиссара со спокойствием, которого на самом деле не ощущал.
– Я думаю – вместо того, чтобы просто реагировать, сэр.
– Думаете? – повторил Ле Пик. Тейсман кивнул.
– Именно. Я думаю, что, возможно, бежать – не лучший вариант для нас.
Ле Пик недоверчиво уставился на него, и Тейсман слегка улыбнулся.
– Это Хонор Харрингтон, – сказал он легко. – Разведка предупреждала, что она на Грейсоне, и она единственный там офицер, у кого хватило бы и нервов, и умения на такое. Но она не бог, гражданин комиссар. Она пострадала, и наверняка сильно. Возможно, настолько сильно, что мы сумеем ее прижать.
– Прижать ее? – На лице Ле Пика после уничтожения оперативной группы Мередит Чавес явно читался ужас. – Вы с ума сошли? Вы же видели, что она сделала с двадцатью четырьмя линкорами, а у нас только двенадцать!
– Правильно, гражданин комиссар. Двенадцать неповрежденных линкоров, которые теперь знают, с чем они имеют дело.
– Но у нее супердредноуты!
– Верно. Но один из них уничтожен, второй явно сильно поврежден, да и оставшиеся четыре наверняка тоже повреждены. Ракетные подвески у нее закончились. Она не сможет нас затопить ракетами, как гражданку адмирала Чавес и гражданина адмирала Терстона. Нет, сэр, – он покачал головой, – наши шансы не так плохи, как вам кажется.
Ле Пик снова сглотнул, но он явно успокаивался, обдумывая слова Тейсмана.
– Вы серьезно, гражданин адмирал? – тихо спросил он.
– Да. – Тейсман повернулся к начальнику оперотдела. – Каков твой анализ, Меган?
– У меня его нет, гражданин адмирал. На таком расстоянии у нас слишком мало данных.
– Тогда используйте пока то, что есть, – настаивал Тейсман.
Он скосил глаза в сторону Ле Пика, и Меган Хатауэй прочитала его предупреждение. Она глубоко вздохнула и заговорила медленно и осторожно, ради гражданского не позволяя себе показать и тени паники.
– Что ж, – сказала она, – вы правы, они потеряли супердредноут, и, судя по тому, что видно отсюда, еще один получил такие повреждения двигателя, что ему трудно оставаться в строю. Шесть линейных крейсеров погибло, и наверняка много больше повреждено. – Она помедлила и нахмурилась, накручивая прядь волос на палец. Когда она продолжила, то голос ее звучал почти удивленно. – Возможно, вы правы, гражданин адмирал. Остальные супердредноуты наверняка получили какие-то повреждения. Вопрос только в том, какие.