Фламандская петля
Шрифт:
Пока шла к дому, проклиная ненавистное расплывшееся тело и гудящие ноги, позвонила Машке, самой бойкой из девчат. Конечно, они придут…
Во дворе собрались соседи, кто был не на работе. «Суббота же!» – вспомнила Лидия. Заметив ее, загудели, как растревоженный улей. В груди у нее потеплело – мало ли какие стычки у них бывали, беда всех собрала… Даже Анна Жлобина выползла из своих хором. Даже Витюня, сынок ее непутевый, своим мотоциклом в сторонке порыкивал.
– Народ! Наро-од! – зычно гаркнул сосед Рома, школьный физрук. – Тихо,
Народ притих.
– Лидия Семеновна, – обратился Рома к ней, тряхнув смоляными кудрями, – мы тут пообщались… Никто вчера после обеда Нику не видел. Похоже, она из Старого поселка не приходила, там искать нужно. Станислав Сергеевич в район поехал, в автопарк. Хочет поговорить со вчерашним водителем: может, Ника в автобус садилась?
Лидия удивленно посмотрела на кивнувшую ей Жлобину. Вон как? Жлобин старую обиду забыл? Что сынка его в полицию сдала? Что же, Бог все видит, и доброе, и злое…
– Спасибо, люди дорогие… – Лидия прикрыла глаза. Слова показались ей дешевыми, ненастоящими. Как можно высказать благодарность? Вот только Ника пока не нашлась… Она вздохнула и обратилась к соседям: – Я иду с мужиками за мост, кто хочет – присоединяйтесь. Переоденусь только. Там Андрей верховодит, позвоните ему, у кого вопросы будут. А у меня просьба: присмотрите тут, кто останется. Может, Ника домой вернется, пока мы ищем.
– Я останусь, – тихо отозвалась Галина, Вани-дурачка мать.
– Спасибо, Галя, – выдохнула Лидия.
«И правда, – подумала она, – куда ей уходить-то? Ваня следом увяжется, да и сам пропадет. Ищи и его потом». Белобрысого Вани нигде не было видно.
Участковый изо всех сил старался удержать невозмутимый вид, стоя перед широким, словно постамент для памятника, полированным столом поселкового главы.
– Ты, Михайлов, губы тут не дуй! Я должен первым узнавать о таких вещах, и от тебя, а не от жены! – ярился полный, круглотелый Иван Ильич Рецкий.
Он краснел лицом и выплевывал слова по одному, словно водой каждое запивал.
– Так точно, – бубнил Дима и кивал, старательно изображая китайского болванчика.
Все, как учил умудренный жизнью Захар Ильич, когда дела передавал. «Начальство, – наставлял он, – не бывает плохим или хорошим. Это – как болезнь заразная. Кто подцепил должность, будто другим становится. Ты с ними соглашайся, лейтенант. Спорить – бесполезно. Делай, как совесть подскажет, а на словах всегда соглашайся. Целее будешь, уж поверь мне. Я этих начальников на своем веку мно-ого перевидал».
Не согласиться сейчас было бы и вовсе глупо. Это был его, Димин, косяк. Не учел, что в Малинниках ни одно событие дольше пяти минут незамеченным не остается, вот и прокололся.
– Иван Ильич, – не выдержал он наконец, – я пойду? Девочку же искать нужно. Может, и не придется шум на весь район поднимать, сами управимся.
– Да-да, – кивнул глава, круглая голова мелко качнулась на короткой винни-пуховской шее. – Иди, Михайлов. Шум
В приемной лейтенант заговорщицки подмигнул секретарше Наташе, хорошенькой и неглупой девушке лет на пять его помладше. Она улыбнулась и молча показала ему верхний лист из целой стопки – яркое и тревожное объявление о пропаже Ники, с цветной фотографией. Дима кивнул, покосился на дверь начальственного кабинета и приложил палец к губам. Он сильно сомневался, что, предлагая любую помощь, Иван Ильич имел в виду сотню копий на своем цветном принтере. Похоже, знала о жадности своего шефа и Наташа. Она снова улыбнулась краешком полных губ и прикрыла стопку объявлений глянцевым журналом.
На съезде с моста столпилось человек тридцать. Участковый притормозил. Оттянул правой рукой ремень безопасности, высунулся из открытого окна и левой бухнул магнитную колобашку мигалки на крышу своей «четырнадцатой», а потом включил сирену. Народ испуганно прыснул по сторонам. Чистая показуха, конечно, но авторитета прежнего участкового у Димы пока не было.
Посеревшая лицом, но какая-то очень решительная, к машине подошла Лидия Бойко.
– Андрей мужиков организовал, пойдут по заброшенным участкам. Там ведь и подвалы старые, и пепелища с бревнами обгорелыми под зарослями – мало ли? – сообщила она.
– А женщины?
Человек восемь женщин, одетых, будто собрались по грибы, выстроились в кильватере своей предводительницы.
– Мы – на пустырь и в Тропинки, Никины одноклассники пошли вдоль реки до излучины. А завтра приедут волонтеры из отряда «Лиза Алерт», они будут искать в лесу…
Лейтенант подивился произошедшей с женщиной перемене. Утром она была раздавлена случившимся, а сейчас походила скорее на командира воинского подразделения – собранная, уверенная, спокойная. Разве что самую малость слишком. Слишком спокойная.
– Отлично, – ответил он и медленно проехал между занявшими обочины людьми, удивляясь, что их собралось так много. И так быстро. Время близилось к полудню.
Серегин телефон поминутно тренькал сигналами входящих сообщений. К августу из шестнадцати выпускников в поселке осталось только шестеро, не считая Ники: Денис Хлопотов, который, как и Серега, собирался осенью в армию; Дамицкий Игореха, который жил в Старом поселке и вот-вот должен был уехать в город; Никина подружка Лариса и еще две девчонки: Усовкина, чья мать работала главбухом в теплицах, да Шомова Светка – оторва, каких мало. И теперь все они, встревоженные, заваливали общую беседу класса в «Ватсапе» предположениями о том, куда могла подеваться Ника. Подключился даже Смирнов, живущий в Березняках, обещал поспрашивать среди своих, местных, а вдруг ее могло туда каким-нибудь ветром занести? Но Серега Царев знал, что ни в какие Березняки Ника не уехала. Она вообще никуда не могла уехать из поселка…