Фламандские легенды
Шрифт:
— Отлично сказано, храбрая девушка, — молвил дядюшка Бредаль, — ну так пошли! Я вижу по глазам твоим, сверкающим в ночи, что дух божий — а он подобен огню — горит в твоем сердце девственницы. Вы должны слушаться ее, женщины.
— Да, да, — ответили они.
Женская рать двинулась вперед и выстроилась на дороге за церковью.
В тревоге и смятении ждали там женщины, пока не услыхали голоса и шум шагов, которые, приближаясь, становились все громче.
И Вантье взмолилась:
— Пресвятая дева, они идут, сжалься над нами!
Перед ними выросла
— Вперед, друзья, — кричал он, — хватайте добычу для Железного клыка!
Тут добрые женщины все разом ловко пустили свои стрелы; злодеев освещали их собственные фонари, и женщины, стоя в тени, видели врагов как при свете дня. Две сотни разбойников упали: кому стрела угодила в голову, кому в шею, многим в живот.
Одним из первых, как услышали женщины, с ужасающим грохотом свалился Железный клык, ибо стрела, метко пущенная Вантье, вонзилась ему в глаз.
Иные хоть и не были ранены, но у них помутилось в голове, и, видя белые одежды, они решили, что это души несчастных, погубленных ими, явились теперь, чтобы с соизволения господня отомстить за себя. И, припав гнусными своими рожами к земле, полумертвые от страха, разбойники жалобно закричали:
— Смилуйся, Господи боже, прогони обратно в ад эти призраки!
Но, когда они увидели наступающих женщин, страх придал силы их ногам, и они бежали сломя голову.
В которой Питер Ганс ближе к костру, чем к кружке.
Выиграв сражение, женщины вернулись на площадь и стали перед ратушей, но не торжествуя, а печалясь о том, что вынуждены были в опасности пролить христианскую кровь. И они горячо поблагодарили за победу пресвятую деву Марию и господа нашего Иисуса Христа.
Не забыли они и кроткого ангела, который спустился на помощь к ним в виде светлой звезды. И стройными голосами запели прекрасные гимны и прекрасные молитвы.
А в это время во всей округе проснулись петухи и друг за дружкой затрубили в трубы, возвещая приближение ясного дня.
Тут и гуляки продрали глаза и побежали к дверям узнать, откуда доносится столь нежное пение.
А на небе уже улыбалось солнышко.
Мужчины все высыпали на площадь; увидев там своих благоверных, иные мужья хотели поколотить их за то, что они покинули ночью супружеское ложе, но Андре Бредаль помешал этому и рассказал все, как было. Изумленные жители Уккле со стыдом и раскаянием слушали, как за них поработали храбрые вояки в юбках. Питер Ганс, Бласкак и преподобный Классенс, настоятель местной церкви — святой жизни человек, тоже вышли на площадь.
Дядюшка Бредаль обратился к огромной толпе с такой речью:
— Друзья, — сказал он, — если вы все еще дышите божьим воздухом, благодарите за это ваших отважных жен и дочерей! А теперь вы должны дать обещание и поклясться, что впредь не будете пить — разве что только с их
— Полегче, дядюшка Бредаль, — возразил один из толпы. — Никогда выпивка не вгоняет в такой мертвый сон. Уж я-то в этом деле мастак: всю жизнь выпивал, собираюсь продолжать и дальше в свое удовольствие. Но я подозреваю другое: здесь не иначе, как замешан сам дьявол и его злые чары. А ну-ка подойди сюда, Питер Ганс, подойди, мы с тобой немного потолкуем, и если тебе что-нибудь известно, ты нам объяснишь все это дело!
— Ах-ах, — залепетал Питер Ганс, тряся головой и лязгая зубами (бедняга изрядно струхнул), — ах-ах, я ничего не знаю, дорогие друзья!
— Враки! — ответил тот, — ты все знаешь, ведь я вижу, как голова у тебя трясется и зуб на зуб не попадает.
Тут перед Питером Гансом внезапно оказался настоятель Классенс:
— Ты дурной христианин, — сказал он, — я отлично понял: ты был в сношениях с дьяволом на погубу всем этим честным людям. Покайся смиренно в своем грехе, и, может быть, мы помилуем тебя, но если ты будешь запираться, вариться тебе в наказание в кипящем масле!
— Ах, — заплакал Питер Ганс, — я давно предсказывал, что буду вариться в масле, боже милосердный! Бласкак, где же ты, куманек? Дай мне совет, ах-ах!
Но Бласкак, испугавшись священника, уже улизнул.
— Вот, — сказал Питер Ганс, — видите, какой он предатель, он покинул меня в беде!
— Говори! — потребовал Классенс.
— Хорошо, ваше преподобие, — сказал Питер Ганс, заливаясь слезами, — я вам все расскажу без утайки.
— Ваше преподобие, — добавил он, закончив свой рассказ, — если вы меня не очень строго накажете, я из моих скудных грошей ежегодно буду делать свой вклад в церковь. Я истинный христианин, уверяю вас, и никакой не еретик. Примите во внимание и то, что мне нужно порядочно времени, чтобы как следует покаяться прежде, чем умереть. Но не бросайте меня в кипящее масло, молю вас!
— Мы еще посмотрим, — ответил настоятель, — а теперь веди нас в то место, где находится этот дьявол!
Когда они проходили мимо церкви, Классенс вошел туда и набрал святой воды, а потом мужчины, женщины и дети — вся община двинулась в «Охотничий рог».
Настоятель пожелал увидеть того, кто наслал порчу на стольких добрых людей, и Питер Ганс покорно указал на улыбающегося толстощекого мальчугана, в руках у которого был жезл, украшенный виноградными гроздьями и листьями, и женщины все до единой нашли, что для дьявола он слишком красив.
Священник сотворил крестное знамение, погрузив пальцы в святую воду, омочил ею лоб, живот и грудь статуи, и она — так велико могущество божие — тотчас рассыпалась в прах, и послышался жалобный голос: «Oi moi, б phos tethneka!»
И священник пояснил слова дьявола, которые на греческом языке означали: «Горе мне, о ясный свет, я умираю!»
О том, как был изумлен и поражен герцог, узнав о мужестве женщин Уккле.