Фламандские легенды
Шрифт:
Тем временем община отрядила к герцогу двух почтенных жителей Уккле с поручением надлежащим образом уведомить достойного государя о происшедшем. Они его встретили, когда он был уже на пути в Уккле, ибо, узнав от лазутчиков о замысле Железного клыка, которого тот и не скрывал, герцог тотчас отправился в погоню за ним с хорошо вооруженным отрядом всадников.
Жители Уккле, завидев герцога, бросились перед ним на колени, но добрый государь не допустил этого и велел им подняться и пойти с ним рядом.
Вдруг все увидали место, где была разбита шайка разбойников.
— Кто же, — спросил он, — предал смерти этих лиходеев?
— Наши жены, — ответил один из жителей Уккле.
— Что это еще за басни! — воскликнул герцог, нахмурившись.
— Упаси боже, государь, — прибавил другой, — я вам все расскажу, — что он и сделал.
— Вот как! — подивился герцог, — кто бы мог такое подумать об этих женщинах? Я желаю вознаградить их.
Сказав это, он велел поднять с земли и подать ему шлем Железного клыка, долгое время потом находившийся среди оружия монсеньора Карла, который наказывал его тщательно хранить.
О том, как в Уккле был основан союз женщин-лучниц, и о щедрой награде, которую герцог пожаловал девице Вантье.
Вступив в Уккле, добрый герцог увидел направляющуюся ему навстречу большую толпу и среди нее человека, который жалобно голосил:
— Господин кюре, господин кюре, не бросайте меня в кипящее масло!
На что тот отвечал:
— Мы еще посмотрим!
— Что это за шум? — спросил герцог.
Тут Питер Ганс, завидев его, подбежал к нему и, обняв ноги его коня, закричал:
— Государь, не допустите, чтобы меня сварили в кипящем масле!
— А почему, — спросил герцог, — должны сварить в масле одного из моих добрых подданных?
Тогда выступил вперед преподобный Классенс и с великим негодованием рассказал обо всем случившемся, а Питер Ганс продолжал горько плакаться. Итак, один плакал и стенал, а другой в это время говорил ладно и складно, делал разные умозаключения, так что все очень спуталось, и добрый герцог не знал, кого из двоих слушать.
Вдруг из толпы вышла Вантье и так же, как Питер Ганс, крикнула: «Милосердия и сострадания!»
— Государь, — сказала девица, — этот человек совершил великий грех перед богом, но в простоте сердечной и по природной трусости. Дьявол его запугал, он ему и покорился. Простите его, государь, ради нас!
— Девушка, — сказал герцог, — ты хорошо говоришь, и я тебя послушаюсь.
Но преподобный Классенс возразил:
— Государь, вы не думаете вовсе о боге!
— Отец мой, — ответил герцог, — я никогда не забываю о боге. Однако я полагаю, что ему не очень-то приятно видеть, как поднимается чад от растопленного жира христианина и как варится его мясо, но что он любит тех, кто кроток душою и не преграждает ближнему путь к раскаянию. А особенно сегодня, когда пресвятая дева соблаговолила сотворить чудо для нас, я не хочу опечалить ее материнское сердце смертью христианина. Итак, никто из обвиняемых, ни Питер Ганс, ни другие на сей раз не будут преданы казни.
Услышав это, Питер Ганс залился
— Хвала государю! — закричал он, — я не буду вариться в масле! Весь Брабант любит доброго герцога.
И все закричали вместе с ним:
— Хвала государю!
Тогда герцог велел им замолчать.
— Вот что, — улыбаясь, сказал он, — женщины, совершившие этой ночью мужской подвиг, подойдите сюда, я награжу вас, словно мужчин. Первым делом я вручу тяжелую золотую цепь самой храброй из вас. Где она?
Женщины подтолкнули Вантье к герцогу.
— А, это ты, моя милая говорунья! Не хочешь ли поцеловать меня, хоть я и старик?
— Да, государь! — ответила она. Так она и сделала, хотя и очень смутилась.
И добрый герцог, надев ей на шею золотую цепь, продолжал:
— А для всех вас, добрые женщины, которые отважно сражались в эту ночь, я учреждаю прекрасный союз под покровительством пресвятой девы. Я хочу, чтобы здесь водрузили длинный-предлинный шест и чтобы каждое воскресенье вы приходили сюда стрелять из ваших луков в память о том, как с их помощью вы спасли жизнь мужьям своим и детям. И ежегодно самая искусная из вас получит прекрасный лавровый венок и кошелек, полный звонких золотых монет, который остальные поднесут ей на подушечке. И этот кошелек послужит ей приданым, ежели она девица, и подспорьем в нужде, ежели она замужем.
Так был в Уккле основан союз женщин-лучниц, и каждое воскресенье под покровительством девы Марии они стреляли из луков подобно мужчинам».
[1] Gans (флам.) — гусь. В переносном значении — простофиля, глупец.
[2] Kuyf (флам.)
[3] Благослови (господи) (лат.) — начало католической молитвы, произносимой перед едой.
[4] О любви (лат.)
[5]Моя вина (лат.)
[6] Brand (флам.) — пожар.
БЛАНКА, КЛАРА И КАНДИДА
О трех благородных девицах и о великой их красоте.
В лето от Рождества Христова шестьсот девяностое жили три милые девицы, происходившие по отцовской линии из благородного рода великого императора Октавиана.
И звали их Бланка, Клара и Кандида.
Хоть и посвятили они богу цвет своей невинности, вовсе не следует думать, что сделали они это по недостатку воздыхателей.
Ибо всякий день, когда шли девицы в церковь, собиралась большая толпа народу поглядеть на них, и все говорили:
— Смотрите, до чего хороши у них глаза! А руки-то какие белые!
И не один из тех, у кого слюнки текли при виде девиц, с сокрушением прибавлял:
— И подумать только, эти пригожие девицы посвятили себя богу, да ведь в его райских кущах таких, как они, одиннадцать тысяч, если не больше!