Флердоранж — аромат траура
Шрифт:
— То, о чем ты мне говорил в прошлый раз, подтвердилось?-спросил он.
— Да, — хрипло ответил Чибисов. — Трубников сказал: одно к одному, как и в тот прошлый раз у Борщовки.
— Ты тело моего сына видел? Сам видел?
— Видел, меня в морг опознавать возили. Но в тот раз мы же ничего с тобой не видели — ни его, ни места… Поэтому я только с чужих слов тебе говорю — вроде тот же случай. Очень похожий. Ты… ты что молчишь? Антон! Алло!
— Извини, ко мне… врач пришел. Тут у нас обход, — с усилием произнес Хвощев.
— Я к тебе
Снова повисла неловкая пауза. Чибисов не высказывал в эти два дня никаких традиционных бодрых пожеланий: Будь здоров, поправляйся; Закончить разговор можно было только одним способом — Хвощев просто нажал на кнопку, отключая мобильный.
Никакого обхода не было. Сиделка вышла. Хвощев был в палате один. Все его внимание снова приковали к себе белые шторы на больничном окне. А за ними была только мгла пасмурного июльского дня.
Глава 6
КОЛОСОВ СНОВА НЕДОГОВАРИВАЕТ
Для того чтобы встретиться с Колосовым, Кате вновь пришлось ждать, пока в розыске закончится очередное совещание. Оно, как всегда, затянулось до бесконечности, и в свой родной кабинет начальник отдела убийств вернулся страшно недовольный окружающими и собой.
Когда Катя вошла, Колосов копался в сейфе. На столе на груде бумаг (очень необычная деталь, потому что стол всегда был девственно чист, как футбольное поле зимой) лежала потертая пистолетная кобура и запасные обоймы. Никита держал в руках сразу два пистолета — свой табельный Макаров и неуклюжий длинноносый, как его называли опера, стечкин. При хмуром, почти свирепом виде раздосадованного вышестоящей критикой начальника отдела убийств это было так внушительно и вместе с тем так забавно, что Катя даже споткнулась в дверях, зацепившись за порог девятисантиметровой шпилькой.
— Кто там еще?! Застрелиться, к такой матери, и то не дадут спокойно! — рявкнул Колосов, обернулся, увидел онемевшую от изумления Катю и медленно поднес дуло длинноносого стечкина к лицу.
— Никита! — вскричала Катя. — Никита, миленький, ты что?
После того что она видела в Славянолужье своими собственными глазами, ей показалось… померещилось… Нет, она просто поверила, она готова была верить во что угодно.
Колосов меланхолично почесал дулом левую бровь.
— Здравствуй, Катя, — сказал он мирно и дружелюбно. — Ну, как съездила?
— Это что… там у тебя? — с запинкой просила Катя, кивая на пистолеты.
— А это… Это я завтра с опергруппой на Плещеево озеро еду. Информация пришла, что один из подельников Шворина вроде бы там объявился. Засады устроим по всем его тамошним адресам — он ведь родом оттуда. Вот решаю, что брать с собой, который в руке лучше лежит, привычнее. — Колосов взвесил оба пистолета.
Катя тщетно искала глазами на столе предмет потяжелее: запустить бы вот этой пепельницей в шутника.
— Ты что? — спросил Никита. — Испугалась, что ли?
Катя, возможно, впервые в жизни не нашлась с ответом.
— За меня
— Серьезно? — Он наклонился, заглядывая ей в лицо.
— А если бы этот урод нечаянно выстрелил? — спросила Катя про длинноносый стечкин.
— У меня?
— У болванов палки стреляют. — Катя отстранилась: Колосов нагнулся уж слишком близко, — Знаешь, я не выполнила поручения, с которым ты послал меня поди туда — не знаю куда.
—У тебя новые духи? — спросил Никита тихо, никак не реагируя на ее доклад.
— Прелесть, правда? Муж подарил.
После этой фразы реакция была полностью предсказуемой: Колосов вздохнул и, помрачнев, отступил. Словечко муж действовало на него всегда отрезвляюще.
— Что ты там не выполнила? — спросил он с наигранным безразличием.
— Не допросила главного свидетеля — Полину Чибисову. Ведь ты меня за этим в Славянолужье послал? Так вот, я не говорила с ней об убийстве Хвощева, даже не пыталась.
— Почему? — Колосов запер сейф на ключ.
— Потому что она на наших глазах пыталась покончить с собой. — Катя с грохотом отодвинула стул и села. — Вот так-то. И ты еще, клоун, передо мной представления разыгрываешь.
— Ну, прости. Мне было так приятно, когда ты так нежно назвала меня миленький. Миленький ты мо-ой… возьми меня с собо-ой, там в краю далеком, буду тебе… — Колосов пропел тихонько, так и не закончив куплета. — Значит, вот какой у нас расклад — меня дня три, а может, и все пять здесь, в главке, не будет. А дело в Славянолужье ждать так долго не может.
— На что это ты так прозрачно намекаешь? — сразу насторожилась Катя.
— Я хочу послушать тебя, что ты мне расскажешь. Кстати, я тебя посылал туда именно за живыми непосредственными впечатлениями, а не ради допроса Чибисовой. Допрашивать ее сейчас, пока она полувменяема, — это просто садизм. Я и следователю это говорил. Да только прокуратура, как всегда, слушает вполуха. Сегодня следователь к Чибисовым выехал… Ну а твое личное впечатление от всего увиденного?
— На лервый взгляд это самая обычная, тихая подмосковная глубинка, — ответила Катя.
— А на второй?
— Опять же тихое и какое-то странное место. Или, может, на меня оно так подействовало… Ты ведь мне не все рассказал, правда?
Колосов помолчал.
— Что ты видела? — спросил он после паузы. — Я хочу знать, что ты там видела — одни голые факты.
И Катя, стараясь быть точной, начала излагать факты по порядку.
— Так, ясно, — подытожил Никита, когда она умолкла. — Заключение судмедэксперта я пока еще не получил, но с ним самим вчера по телефону разговаривал. Так что представление имею. Предварительные исследования по месту происшествия и машине наши в ЭКУ уже сделали. Вот. — Он достал из папки на столе документы. Катя заметила, что в папке документов было прилично, а знакомил ее Колосов пока лишь с двумя тонюсенькими заключениями.