Флеш Рояль
Шрифт:
Из ванной вышел Тимур, кровь он смыл, но лицо было все в ссадинах и кровоподтеках. Динка сцепила зубы и бросилась на него, он разве что полотенце успел отбросить.
— Ты гад, Тимур, сволочь, скотина, — она пинала его, царапала и даже попыталась укусить, но он схватил ее за кисти рук и молча удерживал на расстоянии, ожидая, пока она выдохнется. И выдохлась, обмякла, и тогда он аккуратно отпустил ее руки. Динка медленно сползла на пол и накрыла руками голову.
— Ты останешься здесь, Дина, — голос Тимура звучал глухо, но твердо, —
— Что? — она издала смешок, потом еще один, а потом смеялась долго, громко, до слез, слезы катились по щекам, а она продолжала смеяться, глядя ему в глаза, пока не умолкла, сцепив пальцы перед собой так, что они побелели.
— Успокоилась? Вот и хорошо. Идем, поможешь мне обработать ссадины, — Тимур повернулся к ней спиной и направился в кухню. Динка бросилась следом и хотела снова наброситься на него, но Тимур развернулся, поймал ее и, глядя в глаза, сказал, четко выговаривая каждое слово:
— Дина, с Максимом у тебя все кончено, чем быстрее ты это поймешь, тем будет лучше для всех. Он женится на Маргарите, дочке Чайковского, и это не обсуждается. Ты выйдешь замуж за меня, и это тоже не обсуждается. Брак фиктивный, я не вынуждаю тебя спать со мной, но жить со мной тебе придется, — он выпустил ее и пошел дальше. Динка побежала за ним и схватила за руку.
— Как женится, Тимур? Он на мне женится! Мы же заявление подали и платье… — но увидев спокойный, холодный взгляд Тимура, осеклась и выпустила руку. Он прислонился к стене.
— Максим отдал тебя мне, Дина. Бетховен при смерти, он предложил Максиму занять его место и жениться на его дочери. Он просто сделал выбор, или ты думала Макс стал Горцем только из-за того, что его до сих пор не убили? Этот спектакль он и придумал, чтобы Марго поверила, что у него с тобой все. Я не самоубийца, чтобы по своей воле усыплять тебя и увозить из его дома.
Динка глотала слезы и смотрела на Тимура, не смея поверить в то, что слышит.
— Этого не может быть, — еле смогла выдавить, — ты врешь. Вы дрались по-настоящему.
— Давно хотел набить ему рожу, — Тимур отлепился от стены, — не смог отказать себе в этом маленьком удовольствии.
— Я тебе не верю, — Динка решительно взяла со стола телефон и протянула Тимуру, — набери его, я хочу с ним поговорить.
Тимур молча взял трубку, нажал вызов и, услышав голос Макса, передал ей.
— Макс! Макс! — она закричала, чуть ли не раздавив трубку пальцами. Там стало тихо, а потом чужой, отдающий могильным холодом голос Домина сказал: — Нам больше не о чем говорить с тобой, Дина. Отдай телефон Тимуру.
Она начала, что-то лепетать, но потом поняла, что Максима на противоположном конце уже нет и, умолкнув, таращилась на кнопки, чувствуя, что потихоньку сходит с ума.
— Может, ему угрожали, Тимур? — она с надеждой вскинулась, но, столкнувшись с отрешенным взглядом Тимура, опустила руки. Трубка выскользнула, Тимур успел поймать почти у самого пола.
—
— Бетховен распорядился отправить тебя в какую-нибудь глухомань, чтобы ты не путалась под ногами. Как моя жена ты сможешь остаться здесь, тебя будут охранять, и тебя никто не тронет.
— Разве мне что-то угрожает? — она обхватила себя руками.
— Я просто хочу перестраховаться, — уклончиво ответил Тимур и достал аптечку. — Ну что, ты мне поможешь?
— А тебе это зачем? — тихо спросила, подходя ближе. — Ты же знаешь, что я не люблю тебя.
— Потому что я тебя люблю, Дина. Я хочу, чтобы ты стала моей женой по-настоящему и буду ждать столько, сколько понадобится.
— А если.. Если никогда не стану? — внимательно смотрела на упрямо сжатые губы, вертикальную складку на лбу, сведенные на переносице брови.
— Тогда я тебя отпущу, — он открыл аптечку. Смочил перекисью ватку, приложил наощупь к ранке на скуле и зашипел. Динка подошла и отобрала бутылочку с перекисью.
— Сядь и подними голову.
Тимур терпел, пока она обрабатывала раны и ссадины, глубоких не было, все же, по лицу он пропустил немного ударов, могло быть и хуже. А когда закончила, Тимур поймал ее руку и поцеловал в ладонь. Дина отдернула руку, как ужаленная.
— Тимур, пожалуйста. Ты же обещал…
— Дина, — он привлек ее к себе, дыша часто и прерывисто, прижавшись щекой к виску, — хочешь, я тебя увезу? Брошу все, к черту, и увезу? Нас никто не найдет, только будь моей, Диночка…
Она осторожно отстранилась, Тимур тоже понял и опустил руки.
— Я никуда не поеду, Тимур, здесь моя семья, я не могу их бросить.
— А я хочу, чтобы у нас была семья, с тобой. Я хочу тебя, Дина!
Она замолчала и снова обвила себя руками. Тимур устало потер лицо.
— Иди ложись спать. Нам обоим надо отдохнуть.
— Я не буду спать в твоей спальне, Тимур, у тебя есть свободная комната?
Он кивнул и вышел из кухни, указывая, куда ей идти. Еще один командир. Тимур привел ее в небольшую уютную комнату с диваном вместо кровати.
— Здесь останавливается моя мама, когда у меня ночует. А потом я собирался переделать ее в детскую, — сказал, не глядя на нее, — постель возьмешь в шкафу, там же чистые полотенца. Если нужно, я дам тебе свою футболку, пока не заберу у Макса твои вещи.
В сердце словно всадили нож по самую рукоятку. И провернули несколько раз. Максим сам соберет ее вещи и выставит чемодан из дома за порог. Так же, как выставил Дину из своего сердца и из своей жизни. А она будет жить здесь, в этой чужой квартире, с чужим мужчиной и носить пахнущие этим чужим мужчиной вещи. Она пошатнулась и чуть не упала, Тимур поддержал, но мир упорно не хотел фокусироваться в одну точку, предметы вокруг прыгали, потом закружились каруселью и, наконец, спасительное забытье окутало ее, и последнее, что она помнила, это испуганное лицо Тимура.