Флейта бодрости
Шрифт:
Экспедиция прошлого года должна была закрепить Землю Франца-Иосифа за Советским Союзом. В этом году задачами экспедиции были: сменить зимовщиков на Земле Франца-Иосифа и достигнуть Северной Земли с запада, т. е. с совершенно неизвестной еще стороны.
О. Ю. Шмидт.
В будущем году мы думали оставить
Плывя по пути к востоку от Новой Земли, по которому еще никто не шел, мы вдруг наткнулись на неизвестную землю. Я говорю — вдруг, хотя существование этой земли было, на основании изучения дрейфа погибшего судна „Святой Анны“, заранее предсказано профессором Визе, который, таким образом, открыл новую землю, ни разу не видав ее.
Залп аплодисментов приветствует т. Визе.
— До нашего путешествия пространство на карте между Землей Франца-Иосифа и Северной Землей было пусто. Мы стерли это белое пятно, заполнили его рядом островов.
Надо вам сказать, что вновь открытая Земля Визе, не в обиду будь сказано товарищу Визе, — земля очень мрачная, пустынная и коварная. Сам тов. Визе заявил однажды:
— Ну, и паршивая же земля моего имени!
Эта земля впустила нас, а выпустить не захотела — окружила льдами. Нам пришлось отступить к югу, идти, все время пробиваясь среди льдов. Капитану некогда было спать. Судно находилось в тяжелом положении. Нам уже казалось, что оставить станцию на Северной Земле не удастся. Думали отступить и оставить людей в Сибири, чтобы они на собаках обследовали Северную Землю. Но однажды наш капитан заметил на горизонте голубоватые просветы свободной от льда воды. Мы направились туда и неожиданно нашли хорошее место для высадки. Здесь мы пожали руки четверым, остающимся на два года, товарищам и ушли.
Нам не хотелось уходить совсем. Ведь впервые человек забрался так далеко на север. Надо было использовать это. Мы отправились глубже на север и там нашли еще один остров, покрытый ледяной шапкой. Дальше идти было некуда, и мы решили возвращаться обратно.
„Седов“ снова оправдал нашу надежду. В Архангельск мы вернулись с грузом новых побед.
Флаг, рдеющий над Кремлем, взвился на таинственной Северной Земле, до сих пор остававшейся белым пятном на географических картах. Горжусь доверием советского правительства и трудящихся СССР. Обещаю быть вместе с товарищами достойным этого доверия. Сквозь льды, снега, туманы и полярные метели будем продвигать все дальше и дальше к северу серп и молот на алом поле. Северная Земля будет исследована,
30 августа 1930 года.
Северная Земля.
17. „В медвежьих шкурах лежал мертвый Баренц“
…Теперь я доскажу конец истории о флейте бодрости.
Смелый Виллем был смел до конца.
— У нас есть шлюпки. Мы обогнем на них Новую Землю. На юге ее мы встретим груманланов. У нас есть медвежье мясо. Нам хватит пищи, — ободрял он матросов, — скоро весна.
Когда пришла снежная новоземельская весна, матросы снесли Баренца в шлюпку на руках. Смелый Виллем не мог ходить. Ободряя других, он не щадил своих сил. Сейчас приходила расплата.
Флейта бодрости осталась в покинутом зимовье.
— Она больше не нужна мне, — сурово сдвинул брови Баренц: — В Голландии — в Амстердаме — я куплю себе новую. Пусть на старой играет тот, кого ледяная судьба занесет в зимовье.
Смелый Виллем знал, что ему не придется покупать себе новую флейту в лавках шумной амстердамской гавани.
Пока хватало сил, Баренц сидел в шлюпке, закутанный в медвежьи шкуры. Последние жизненные силы он тратил на черчение карты пути.
— Эту карту, Геррит, отдашь в магистрате Амстердама. Мореплаватель со смелою волей отыщет по ней на своем корабле путь в Китай.
Умирая, смелый Виллем был попрежнему уверен, что за льдами Карского моря лежит знойный Китай.
Когда шлюпка обходила Ледяной мыс, Баренц попросил де-Вера:
— Геррит, Геррит! Дай мне воды.
Де-Вер налил оловянную кружку из боченка с пресной водой.
Но пить ее было некому.
В медвежьих шкурах лежал мертвый Баренц.
…В музее Гааги, в Голландии, одна из зал изображает внутренность полярного зимовья. Стены зимовья сложены из окаменевших бревен океанского плавника. Над углями потухшего очага висит медный котел. На стене — старинные часы, в углах стоят алебарды. На грубом самодельном столе лежит флейта. У одной из убогих коек из медвежьих шкур — кожаные рваные башмаки. Последний раз пламя костра лизало дно котла триста лет назад. Триста лет назад в последний раз пела флейта.
Это — копия хижины Виллема Баренца, первого человеческого жилья в Арктике.
Развалины зимовья Баренца и по сей час стоят на берегу в ледяной бухте Новой Земли.
…Вырвав у Арктики последние тайны, мы достойно отплатили ей за гибель первого человека, с пением флейты, с улыбкой бодрости взглянувшего в ее ледяные глаза…