Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"
Шрифт:
Сам же Аркадий был чрезвычайно занят попытками ускорения технического прогресса. К сожалению, в основном — в военной и связанных с оружием областях. Что поделаешь, каков спрос, таково и предложение.
Впрочем, имелось и одно исключение. Ювелир Авигдор Золотаренко был привлечён им для попытки производства часов. Надо сказать, когда почтенный ремесленник увидел его наручные часы в действии, у попаданца появилось опасение, что толстячка прямо тут же хватит инфаркт или инсульт, так он разволновался. Лицо покраснело, дыхание сбилось, рукой схватился за сердце… Напугал пришельца из будущего весьма серьёзно.
"Чёрт побери, не дай бог, коньки откинет, вот будет
К счастью, обошлось без кровопускания, переволновавшийся ювелир быстро отошёл и оказался вменяемым, приятным в общении человеком. После долгих обсуждений решили, что будут делать не точную копию, а упрощённую модель, без секундной стрелки и механизма календаря. Почти также его впечатлил мультитул, который Аркадий дал Авигдору для ускорения работы. С самого начала оба понимали, что о быстром результате можно разве что помечтать.
Если с Золотаренко у попаданца установились самые хорошие, почти дружеские отношения, то со стекольщиком, точнее, умельцем по шлифовке линз, дело не заладилось с самого начала. Тощий, седой, несмотря на всего лишь сорокалетний возраст, Авраам Резниченко постоянно смотрел волком и норовил сказать гадость. Что для раба, не имеющего статуса полноценного человека, весьма неосмотрительно. Пару раз он нарывался на зуботычины от охраны, но стиля поведения не изменил ни на йоту. Аркадию нужна была от него не столько работа, сколько руководство в обучении нескольких парубков шлифовке линз. Дело кропотливое, но не самое сложное, однако к великому удивлению попаданца шлифовщик пошёл на откровенный саботаж. При опросе учеников выяснилось, что вместо обучения Абрам рассказывает им, какие все русские свиньи. Подавив в себе желание пойти и немедленно набить… (вынужден опустить антисемитскую мысленную тираду) морду, он решил сначала озаботиться добычей необходимой информации о скандалисте. Что-то было в этом уж очень странное и неправильное.
Ошарашенный Аркадий пошёл к Авигдору. Тот сидел в выделенной ему комнате дома попаданца и с явным наслаждением рассматривал механизм "Сейко". Давать на вынос часы и мультитул попаданец не решился, работать бывшему ювелиру, а ныне часовщику пришлось у Москаля-чародея. На раба-каторжанина ремесленник не походил ни в малейшей степени. И не только из-за солидного избытка веса и чистой, не самой дешёвой одежды. Вид у него всё время был деловой и совершенно не страдальческий.
— Слушай, Авигдор, у Абрама Резниченко, не знаешь, с мозгами всё в порядке?
Золотаренко с видимым сожалением оторвался от рассматривания в лупу часов. Помявшись немного, видимо, соображая, что сказать, а о чём лучше промолчать, он-таки ответил.
— Понимаешь, Аркадий… эээ… не могу сказать точно. Раньше он был нормальным ремесленником. Вспыльчивым, правда, но голова у него работала неплохо. Очень любил жену и дочек… эээ… вот из-за них сейчас… не знаю. Убили их этим летом. Всю его семью, он в другое местечко отъезжал, потому и уцелел. А он… неправильно себя теперь иногда ведёт. Так что не знаю, может, и не совсем он сейчас в порядке. Очень семью любил, с жены и дочек пылинки был готов сдувать, и хлопы… страшно их убили… не сразу…
Не первый раз Аркадий встречался с подобными случаями. Ещё в своём времени с одним русским из Чечни приходилось тесно общаться, у него ровно такая же история случилась. Чеченцев бедолага ненавидел люто и людьми
"Жестокий век, жестокие сердца". Уж и не упомню, кто сказал, но здешние времена и люди подходят на все сто. Куда ни глянь — резня идёт, разве что в России сейчас затишье. Но надолго ли? И что мне теперь с ним делать?"
Растерянность Аркадия имела основания. Ремесленники являлись войсковыми пленниками, ему их доверили для эксплуатации на пользу общества, отпустить Абрама, какой бы он ни был несчастный и обиженный судьбой, попаданец не мог. Да и, учитывая реакцию других мастеров — не имел права. Приходилось, стиснув зубы, продолжать дело.
Волна событий, поднявшаяся из-за его инициативы, уже накрыла сотни тысяч человеческих судеб, одних лишила семьи, других обратила в неволю, третьих выгнав с родных мест, заставила искать лучшую долю. Много народу просто бесследно сгинуло в годину беспощадного лихолетья. Страшная беда пришла в Польшу, на Балканы, в Малую Азию… Из-за вздорожания хлеба очутились на грани смерти от голода бедняки Франции и Англии, ухудшилось и без того катастрофическое положение простого люда в Германии. Он знал об этом, но одно дело знать вообще, это воспринимается как статистика, совсем другое — встретиться с таким злосчастным горемыкой лично, прекрасно понимая, что доля вины за его несчастья лежит и на тебе самом.
Не был Аркадий человеком, призванным вести за собой народы, спокойно обрекать на смерть огромные массы людей. Да и прогрессорством, честно говоря, занимался с натугой, с помощью Васюринского насилуя свои мозги, расплачиваясь частыми головными болями и депрессией. Но что поделаешь, если никого другого, способного сделать всё лучше, нет?
— Слушай, Авигдор, а привести его в порядок, как ты думаешь, удастся?
— И кто из нас знаменитый колдун?
Аркадий вспомнил несчастную бабу, на свою голову излеченную в прошлом году, и решил больше подобными экспериментами не заниматься. Без того хлопот хватало. В который раз за последние месяцы заныло сердце, в двадцать первом веке его практически не беспокоившее. Однако, зажав себя в кулак, приходилось жить дальше. Спасая одних людей и неся беду другим.
Взгляд зацепился за положенную ремесленником на стол лупу. Попаданец вспомнил, что ювелиры здесь не столько гранят камни, сколько полируют.
— Слушай, а ты линзы делать умеешь?
— Я что, стекольщик?
— Так камни же ты шлифовал! А они же твёрже стекла.
— Ха! Если ты на чёрте верхом, как говорят, ездил, значит, на любого жеребца без страха сядешь? — в глазах ювелира промелькнула усмешка. То, что Аркадий был не самым умелым всадником, замечали многие.
— У жеребцов рогов нет, держаться не за что, — не стал отпираться от поездки на нечистом Москаль-чародей. Более того, слова он сопроводил жестом — как бы взявшись за воображаемые рога перед собой.
Удивлённый прозвучавшей аргументацией, Авигдор растерянно моргнул. Собеседник говорил с самым серьёзным видом. Учитывая, сколько слухов ходило о хозяине дома, совершенную диковинность вещичек, ему показанных… шутить ремесленнику расхотелось.
— Эээ… в шлифовке линз есть свои секреты, мне неведомые.
— Ладно, работай. Найдём выход.
Собственно, и искать особо не пришлось. Немец из Данцига оказался мастером широкого профиля, умел не только делать стекло, но и изделия из него, в том числе — линзы. Его и запрягли обучать молодёжь за дополнительную плату.