Флинкс на распутье
Шрифт:
Транксы тоже представляли для него интерес. Их общественное устройство коренным образом отличалось от человеческого. Но, несмотря на все различия жизненных приоритетов и верований, эти расы прекрасно уживались друг с другом.
Флинкс не жалел времени на изучение цивилизаций транксов и людей. Частично это объяснялось тем, что он постоянно искал кого-то, такого же единственного в своем роде, как и он сам. Поиски, впрочем, были безрезультатными.
Об этом всем он и размышлял, размахивая мачете. На удивление примитивный инструмент — всего лишь кусок металла, заостренная тяжелая полоса. В любой лавке Миммисомпо, торгующей снаряжением, можно было купить
Вокруг высились деревья-гиганты. Флинкс как зачарованный засмотрелся на одно из них. Его ствол, точно колонны, подпирали мощные корни. Они были увиты эпифитами и усыпаны яркими малиновыми цветами. Возле воронкообразных соцветий роились крошечные иссиня-черные насекомые. Четырехкрылые родственники земных мотыльков отпихивали друг дружку, не дожидаясь своей очереди, чтобы набрать нектара.
Менее хрупкие создания пытались прокусить ботинки Флинкса, вязнущие в серой грязи. Эти твари жаждали крови.
Флинкса спасал от гнуса высокочастотный репеллент, пристегнутый к поясному ремню. Кроме того, широкополая шляпа юноши, рубашка с длинным рукавом и брюки были пропитаны сильным отпугивающим составом.
Хотя сам Флинкс и не догадывался об этом, но внешне он был похож на первопроходцев, открывателей Аласпина. Эти люди пошли бы на все, даже на преступление, чтобы обзавестись чудесными электронными и химическими средствами и держать мерзких тварей на приличном расстоянии от себя. А вот транксы совершенно не нуждались в подобных ухищрениях. Ну какой кровопийца прокусит их хитиновый панцирь! Обходились они и без брюк на охлаждающей подкладке. Такая одежда и людям причиняла неудобства, но без них выдержать изнуряющую жару мог далеко не всякий.
Все эти приспособления были ужасно дороги, однако деньги меньше всего волновали Флинкса. Хотя он не был сказочно богат, но и не бедствовал.
Его уши наполнило жужжание. Но присутствие дракончиков он ощутил задолго до того, как услышал гул. Пип, которая до этого покоилась у него на плече, свернувшись калачиком, распрямилась и взмыла в воздух. Снова пожаловали! Вон они, справа, между деревьями.
Каждый из них был чуть больше колибри. Сбившись в стайку, они устремились к Флинксу и закружились вокруг его головы. Он ласково улыбнулся им, а затем, повернувшись, зашагал к озеру, которое обнаружил на топографической карте. Тогда ему подумалось, что лучшего места для прощания не найти. Но в действительности озеро оказалось еще прекраснее, когда он прорубил дорогу сквозь заросли и очутился на высоком, крутом берегу.
Было рано. От гладкой, словно зеркало, поверхности озера поднимался туман, в котором очертания деревьев казались нерезкими, словно размытыми. В тусклом золоте солнечных лучей они тянулись к подернутому дымкой светилу, напоминая образы из сновидений.
Просторная гладь озера, казалось, вдохновила необычных спутников Флинкса. Они принялись кружиться над водой вокруг Пип.
Так повторялось изо дня в день. Но все это время Флинкс знал, что расставание неизбежно. Он чувствовал такую же грусть в своей питомице. Пип была эмпатической
Своим появлением на свет они были обязаны этому, родному для них, миру. Флинкс пришел сюда, чтобы разлучить их с матерью. Он чувствовал, что поступает правильно. Однако понять, в какой степени это решение было его собственным, а в какой — подсказанным Пип, он не мог.
Ему было хорошо в компании годовалых малышей, но они росли не по дням, а по часам. Иметь же при себе семь метровых ядовитых карликовых драконов — это вряд ли по силам одному человеку. Поэтому Флинкс принял решение вернуть их на родину.
На змей они были похожи только на первый взгляд. Даже ксенобиологи называли их карликовыми драконами, хотя на самом деле их ближайшими родственниками были вымершие на Земле динозавры, а точнее — целурозавры.
Стоя на высоком берегу с мачете в руке, Флинкс ощущал замешательство малюток. От Пип разбегались во все стороны, словно круги по воде потревоженного пруда, волны материнского отторжения. Постепенно инстинкт брал верх над непониманием. Круги становились все шире, и Флинкс ощущал, как на глазах ослабевают узы между матерью и ее потомством. Нет, они не обрывались, но теряли свою насыщенность. Это было прекрасное и в то же время печальное ощущение.
Он перестал терзать себя вопросом, хорошо ли сделал, приведя их сюда. Карликовые драконы продолжали выделывать коленца и стремительно взмывать над озером. Их удивительно проворные тельца поблескивали радужной чешуей в лучах восходящего солнца. Наконец, один за другим, словно дети, играющие в салки, они исчезли среди деревьев на дальнем берегу озера. Теперь детеныши по-настоящему вернулись в мир, который даровал им жизнь. Флинкс глубоко вздохнул.
— Слава богу, дело сделано! — произнес он вслух, зная, что, хотя Пип не воспринимает слова, она все поймет по его настроению. — Вот и все, старушка! Нам пора назад. Становится жарко.
Пип тотчас метнулась к нему и зависла в метре от его лица. Перед ним мелькнул длинный раздвоенный язык, после чего она, спланировав, удобно расположилась у Флинкса на плечах и шее.
Флинкс бросил прощальный взгляд на озеро. Его поверхность по-прежнему была гладка, как зеркало. Он повернулся и зашагал по проложенному в джунглях пути.
Даже если Пип и было грустно расставаться с детьми, она не подавала вида. Флинкс чувствовал в ней только удовлетворение.
Разумеется, нельзя было с уверенностью сказать, действительно ли он чувствует то же, что и она. Его особая врожденная чувствительность была для него самого тайной. Порой удивительный талант бывал ощутим и крепок, как сталь, а порой, как раз когда он требовался Флинксу позарез, от пресловутой сверхчувствительности ничего не оставалось. Флинкс едва не вывихнул мозги над загадкой своей природы.
Медленно ступая по густой грязи, он старался не задевать растительности. Здесь, в джунглях, под любым листом могла скрываться какая-нибудь кусачая ядовитая тварь.
Флинкс постепенно проникся уважением к своему Дару. Он уже не внушал былого страха и отвращения. Но если бы он был предсказуем! Как соорудишь изгородь, если в тот момент, когда ты приготовился забить гвоздь, молоток неизвестно почему валится из рук? Пока что таланты Флинкса приносили ему больше хлопот, чем пользы. Но он верил, что рано или поздно совладает с ними. Не искать же способа избавиться от Дара — это все равно что членовредительство.