Флирт с дьяволом
Шрифт:
– В МонтеКарло нет трущоб, а арабы если и встречаются, то очень богатые, – заметил Харитон. – Стефания получила прекрасное воспитание, она красива и вовсе не капризна. Что плохого в том, что женщина хочет быть любимой? Может, она просто начиталась любовных романов?
– Мне плевать, чего она там начиталась, – решительно сказал Драчинский. – Она старше меня на десять лет. Если учесть вольные нравы нынешней молодёжи, будь она ещё чутьчуть повзрослее, она по возрасту годилась бы мне
– Это у тебя комплекс, – заметил Ерофеев. – Тоже мне, любитель нимфеток нашёлся.
– С несовершеннолетними я тоже не сплю, – обиделся Влад.
– Принципиально? – подколол его Харитон.
– Идите к чёрту, – разозлился Драчинский. – Я поэт, и я свободный человек. Я делаю только то, что хочу, и я сплю лишь с теми женщинами, с которыми хочу.
– Ты считаешь себя свободным человеком? – удивлённо вскинул брови Ерофеев.
– Я не придерживаюсь теории, что свобода воли – всего лишь миф, поскольку законы природы и общества накладывают естественные ограничения на волеизъявление человека… – начал Влад.
– Нишкни, яйцеголовый! – рявкнул на него Харитон. – Ты мне тут философией мозги не пудри. Тоже мне, умник нашёлся. Ты лучше скажи мне, когда заканчивается твоя шенгенская виза!
Драчинский испуганно посмотрел на него. Вращающийся в среде излишне склонных к интеллектуальному онанизму непризнанных писателей, художников и поэтов, Влад не привык к грубым и вульгарным простонародным выражениям.
– Послезавтра, – сказал Драчинский. – А что?
– А у тебя есть деньги, чтобы послезавтра пересечь границу Объединённой Европы? – насмешливо прищурился Ерофеев.
– Нет. А что? Я пока не собираюсь возвращаться в Россию, – пожал плечами Влад. – Вот Эразм Васькин полгода по Европе мотался вообще без всякой визы.
– Эразм Васькин – это тоже свободный поэт с твёрдыми принципами? – поинтересовался Харитон.
– Нет. Это знаменитый хичхайкер, – пояснил Драчинский. – Он написал книгу "Задарма по Европе и Америке".
– Вот и будет тебе "задарма по Европе", – усмехнулся Ерофеев. – Только это "задарма" ты получишь в европейской тюрьме, а уж я позабочусь о том, чтобы эта тюрьма была далеко не самой лучшей.
– Вы не посмеете! Это подло! – грозя Ерофееву кулаком, закричал Влад.
– Если не согласишься охмурить Стефанию, то увидишь, посмею я или нет! – пожал плечами Харитон.
– Да оставь ты его в покое, – неожиданно вмешался в разговор Пьер Большеухов. – Пусть катится на все четыре стороны. Я сам соблазню Стефанию!
Драчинский и Ерофеев недоверчиво уставились на него.
– Ты соблазнишь Стефанию? – усмехнулся Влад. – Да ты просто старый жиртрест. Ты лучше на себя в зеркало
Харитон не был столь категоричен. Он не хотел ещё больше травмировать друга, на которого и без того свалилось слишком много несчастий.
– Пьер, – смущённо кашлянул он. – Ты, конечно, мужчина видный, но ведь ты на девять лет старше принцессы. Кроме того, хоть и по жене, но ты всётаки граф, а принцессе нравятся молодые стройные простолюдины.
– Ты назвал его "видным мужчиной"? – в запальчивости окончательно переходя на "ты", усмехнулся Драчинский, в запальчивости переходя на "ты". – Одно из двух – или ты влюблённый гомик, или ты псих. Учитывая твою бредовую идею насчёт Стефании, я склоняюсь к последней версии.
– Эта идея не бредовая, а патриотическая, – набычился Ерофеев. – Впрочем, вам, молодёжи, этого не понять. Вы вообще не знаете, что такое патриотизм.
– Я – гражданин мира, – гордо сказал Влад.
– Вот и я о том же, – кивнул головой Харитон. – Только куда катится этот мир с такими гражданами?
– Да не о чем с ним говорить, – снова вмешался Пьер. – Вышвырни его на улицу, и дело с концом. Эта дешёвая балаболка, не способная толком срифмовать две строки, просто дрейфит. Он только и умеет, что языком болтать, да на дороге руками размахивать в надежде, что его ещё бесплатно покормят. Он и официантку охмурить не способен, а что говорить о принцессе! Она даже плюнуть в его сторону побрезгует, не то, что закрутить с ним роман.
– Что? – взвизгнул Драчинский. – Да я только свистну, и такие бабы, как она, толпой ко мне в постель повалят! Да если бы я только захотел…
– Ладно, вали отсюда, трепло, – лукаво подмигнув Большеухову, махнул рукой Харитон. – Пиши себе лучше стишки про розы и морозы, а любовь оставь настоящим мужчинам. Так уж и быть, не буду сажать тебя в тюрьму. На твою попку даже зэки не польстятся.
– Ну знаешь ли, это уж слишком! – завёлся Влад. – У меня великолепное молодое тело и прекрасно развитые ягодичные мышцы. Кроме того, я никогда не рифмую "розы" и "морозы". Я настоящий поэт, а не какойнибудь бездарный графоман. Хотите, я почитаю вам свои стихи?
– Боже избавь нас от этого! – как от назойливой мухи, отмахнулся от него Пьер. – Вали отсюда, бездарь! Кстати, к обеду мы тебя не приглашаем, так что если хочешь есть, можешь порыться в ближайших мусорных баках.
– Ладно! – угрожающе произнёс Драчинский. – Вы ещё не знаете, с кем вы имеете дело. Хорошо. Я предлагаю вам пари. Мы оба попробуем соблазнить принцессу, и когда я выиграю, вы за свой счёт опубликуете сборник моих стихов стотысячным тиражом в России и во всех странах Европейского Сообщества.