Флирт
Шрифт:
Она лежала, вытянувшись в горячей воде, раздумывая над тем, почему у большинства людей нет ванных возле их спальных комнат, ведь, кроме всего прочего, это избавило бы их от множества хлопот. Хотя вообще-то в богатых домах всегда хватало горничных и лакеев, готовых носить серебряные или латунные кувшины с водой на любую высоту.
Анцелла добавила в воду фиалкового масла, которое, как она прочитала на этикетке, было изготовлено в Грассе. Она подумала, сможет ли когда-нибудь в жизни увидеть фабрику, которая изготавливает самую известную французскую парфюмерию.
Ей хотелось
Вернувшись в спальню и подойдя к шкафу, чтобы достать платье, Анцелла сообразила, что во время ее купания в комнате побывала горничная, которая разложила на постели ее вечерние туалеты.
Это были два платья — белое, которое она купила накануне отъезда из Лондона, и черное, которое привезла, рассчитывая, что, возможно, наденет его в том случае, если будет проводить вечера только в казино.
Прекрасно понимая, что рискует напомнить кому-нибудь о незнакомке, которая выиграла деньги для господина Харнсуорса и которую капитан Садли настолько выразительно описал во время ленча, Анцелла тем не менее решила остановить свой выбор на белом. Но тут же она заколебалась: «Если меня увидят в этом платье, — подумала Анцелла, — чего доброго, могут вспомнить, как я выглядела вчера ночью. Это, разумеется, маловероятно, однако стоит ли рисковать? Надену черное», — решила она и вновь засомневалась: а вдруг князь не любит черный цвет и это повлияет на его к ней отношение. Придя в отчаяние, стала убеждать себя, что не может бесконечно оглядываться на князя: то, что он считает хорошим или плохим, не должно влиять на ее решения, в правильности которых она не сомневалась.
Однако надев черное платье и взглянув на свое отражение в стоявшем в углу комнаты большом зеркале в раме из красного дерева, Анцелла пришла к мысли, что выглядит мрачновато и достаточно скромно.
Но это было вовсе не так. В тоне ее платья, сшитого из очень тонкой ткани и украшенного на рукавах крапчатой сеточкой, не было насыщенной черноты, и можно сказать, что, покупая его, Анцелла проявила безошибочный вкус. Она выглядела в этом платье такой же юной, как и в белом.
Видя в зеркале не столько себя, сколько туалет, Анцелла не совсем понимала, что он является не более чем прекрасной оправой для той, что в свое время остановила на нем выбор. Платье выразительно подчеркивало тонкость ее небольшого продолговатого лица, огромные серые глаза и мягкие светло-золотистые волосы.
Она не надела никаких украшений — их заменяла какая-то внутренняя одухотворенная красота.
Когда вслед за ее сиятельством Анцелла вошла в салон, князь подумал, что она — как первый робкий луч солнца, которое, поднимаясь над горизонтом, старается разогнать темноту ночи, все еще наполняющую небо.
Князь поспешно отвернулся, опасаясь, что по выражению его лица можно догадаться слишком о многом.
В этот вечер на обеде присутствовало более двадцати человек. Стол, украшенный орхидеями, освещали огромные позолоченные канделябры, привезенные княгиней из России.
Обед был приготовлен еще более
В этот вечер среди гостей было несколько чрезвычайно веселых и раскованных французов, а так как на приемах у княгини строгий придворный этикет был вещью вовсе не обязательной, все они говорили одновременно и не ограничивались лишь ближайшими соседями.
Анцелла поймала себя на мысли, что ей доставляет огромное удовольствие прислушиваться к их болтовне.
Дискуссии касались и политики, но в основном гости обсуждали личные качества отдыхающих в Монте-Карло, не оставляя без внимания и принца Уэльского, который в это время пребывал в Каннах.
И только княгиня выглядела несколько задумчивой. Анцелла прикинула, не астролог ли или цыганка, которые своими предсказаниями могли испортить ей настроение, тому причиной, но тут же решила, что это маловероятно. Они были достаточно хитры и всегда оставляли своим клиентам по крайней мере надежду в том случае, если ничего другого не могли предложить. Молчание же княгини объяснялось либо усталостью, либо желанием побыстрее закончить обед и вновь увидеться в казино с графом Андре.
Анцелла, хотя и сдерживала себя изо всех сил, время от времени бросала быстрые взгляды в конец стола.
Когда она смотрела на элегантного и свободного в обращении князя Владимира, который смеялся и разговаривал то с маркизой, сидевшей справа от него, то с жизнерадостной французской графиней, занимающей место по его левую руку, то начинала сомневаться в реальности того, что произошло сегодня, в его словах. Не было ли это сном? Не ошиблась ли она? Правильно ли поняла его слова и выражение его глаз?
В сравнении с остальными сидящими за столом женщинами она была так молода и наивна. Что мне известно о жизни? — задавалась она вопросом.
И не зря: она была всего лишь юной девушкой из деревни, не искушенной в условностях светской жизни, в которую ее в свое время не ввели, что обязательно сделала бы мать, будь она жива.
Внезапно ей захотелось убежать, вернуться в Англию и остаться одной. Она знала, что причиной подобного желания была боль, которую она ощутила, когда смотрела на князя. Боль, ранившая ее в самое сердце.
Едва обед закончился, княгиня пожелала как можно скорее отправиться в Монте-Карло. Она препроводила общество в салон и уже с порога своей спальни приказала Анцелле, чтобы она тут же пошла за своим вечерним плащом: она-де не намерена никого ожидать.
Как и предыдущей ночью, они одни, опережая всех, поехали по дороге на Монте-Карло.
— Сегодня я намереваюсь поиграть в баккара, — сказала княгиня.
— Надеюсь, вы выиграете, мадам, — ответила Анцелла.
— Мой астролог сказал, что мне благоприятствуют звезды. Нужно признать, что он не смог точно назвать день, когда все звезды окажут мне содействие, но это наверняка должно произойти на нынешней неделе.