Флоренция — дочь Дьявола
Шрифт:
— Да что вы тут шепчетесь и шепчетесь? — вдруг рассердился Вальдемар, потрясая у нас над головой фляжкой коньяка. — Есть у вас какая ни то посуда? Мы пьём за здоровье Кшися! Сегодня с утра сплошная конспирация: шу-шу-шу, шу-шу-шу, да что же это такое! Это вы, что ли, его в складчину пристукнули?
— ..если сейчас не выиграет, то конец: на живодёрню такую лошадь, и все! — разглагольствовал рядом пан Эдек. — Кто ему тут будет грозить? Никто! И такой вот Антось косоротый его купит за двести! Уж он-то знает, что делает!
Окончательно бросив русских мафиози, я с большим интересом наблюдала
Метя обалдел ещё больше.
— Знаете, это уже переходит границы понимания. Этот курорт постепенно превращается в дурдом. Масонские ложи, заговоры и тайны мадридского двора, тайны контрразведки! Чтобы Бялас не взял гонорар и не выиграл — тут только Эйнштейн разберётся! Что это может означать? Если бы хоть лошадь не скакала, а он бы изо всех сил старался, можно было бы решить, что жокей дурак, а тут? Вы что-нибудь понимаете?
— Я же говорил, что он не выиграет! — доказывал полковник.
— Так на живодёрню его, рук об него больше марать не стану! — сквозь стиснутые зубы яростно говорил пан Эдя.
Я стала кое-что соображать.
— Есть! — шёпотом сообщил мне Юрек. — Вслух никому не скажу, потому что выигрыш может быть большим, но этот Демос у меня есть!
Меня вдруг осенило относительно Бяласа и Готики. Я пока не понимала, почему он не взял денег, но поняла, почему он придерживал лошадь.
— Если в следующий раз в первой группе лидером будет скакать Готика, и к тому же эта скачка будет премиальной для жокеев, ставь только на Бяласа, — сказала я на всякий случай тоже шёпотом. — Я уже начинаю понимать, почему он и сегодня её придержал. Чтобы все окончательно разочаровались и больше не ставили на Готику. Мол, если во второй группе она не пришла, то в первой тем более не сможет.
— Так на кой ляд мне на неё ставить? Не лошадь, а собачье мясо…
— Сам ты собачье мясо. И пан Эдя тоже. Надо было смотреть: Бялас прикидывался, что посылает, а на самом деле судорожно держал лошадь. Говорю тебе, он пытается именно такой номер отколоть!
Метя нашёл ответ на вопрос о деньгах Бяласа только после седьмой скачки, когда в буфет пришёл Болек Куявский, который в восьмой не участвовал. Они оба сели за столик, а я увидела их и подошла.
— А на кой ему брать эти деньги? — отвечал Куявский на вопрос Мети. — Чтоб потом под дулом отдавать? Он говорит, что не любит пистолетов, а вдруг у кого-нибудь из тех рука дрогнет не в ту сторону?..
Мне подумалось, что уж это мы могли бы и сами отгадать, ведь ходили слухи, что и сотрудникам житья нет. Однако пребывание на скачках отрицательно влияет на умственные способности…
— Ну, теперь я начинаю крепко бояться за Кшися, — сказал Метя, стоя в очереди за последним своим выигрышем. — Или он расскажет то, что знает о ментах, а это, по-моему, нехорошо, или не расскажет, и тогда будет
Он повернулся к кассе, потому что подошла его очередь.
— Ты мне потом перескажешь, что он говорил? — попросила Мария. — Вот мои купоны, а я-то все время думала, что их потеряла…
Карате, которому обучался Зигмусь Осика, оказалось благословением. На него средь бела дня, почти в полдень, напали пятеро. Тренировки уже закончились, Лошади стояли в стойлах, люди разбрелись, и если бы бандитам удалось быстренько с Зигмусем расправиться, то никто бы ничего и не заметил. Напали они на него у ограды навозницы — контейнера, куда собирают голубую мечту огородников, разводящих шампиньоны. Зигмусь отскочил к стенке навозницы, чтобы никто из противников не смог зайти ему за спину, после чего ему только и осталось, что воспользоваться — приобретёнными знаниями и навыками.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент из-за конюшни Капуляса вместе вышли Сарновский, Вишняк и Замечек, направлявшиеся к стоянке, и первый из нападавших с силой вылетел прямо Замечеку под ноги. Замечек вроде бы сделал одно незаметное движение, но агрессор стал абсолютно безвреден. Они посмотрели, что творится у навозницы, и оказалось, что Зигмусь сражается ещё с четырьмя противниками. Замечек, движимый цеховой солидарностью, рванулся в бой, не спрашивая о причинах, и через две секунды у каждого из каратеистов осталось только по одному противнику. Сарновский и Вишняк, оба с недюжинной силой в руках, сочли нужным помочь. Деликатность показалось им необязательной, в итоге через пару минут все пятеро бандитов лежали и отдыхали. Вишняк подобрал ножи и прихватил огнестрельное оружие, которое он выбил из рук последнего противника и нашёл в карманах у прочих.
Сам Зигмусь был цел и невредим, не считая локтя, ушибленного ударом о бетонную стенку навозницы. Все они стали теперь думать, что делать с этими недобитками. Оглядевшись, жокеи обнаружили, что толпа не собралась. Недоразумение удалось уладить без шума и пыли. Помня сражение Флоренции с выродком и действия Ворощака, Зигмусь неуверенно предложил вытащить негодяев украдкой с ипподрома и где-нибудь оставить. Против этого сперва бурно и с отвращением запротестовали остальные трое.
— Такое дерьмо я на горбу таскать буду? — Сарновского аж передёрнуло от одной мысли.
— А что, если их вывезти? — предложил Вишняк.
— А кто это вообще такие? — поинтересовался Замечек и поближе рассмотрел пострадавших. — Э, ребята! Я это рыло знаю! Это русские!
Все внимательно посмотрели и закивали головами. Двоих они точно знали: русская мафия. Остальные трое вызвали сомнение, но на вопрос при помощи осторожного пинка ногой в ребра они ответили на чужом языке, что прояснило дело.
— Иностранцев в нашей стране всегда уважали, — напомнил Вишняк. — Я могу сюда подъехать, но все у меня не поместятся. Йонтек, подъезжай на своей машине. Он прав, вывезем их и выгрузим где угодно, а они потом пусть объясняются.