Флорентийка и султан
Шрифт:
Не поверив услышанному, она переспросила:
– Я?
– Да, именно вы,– радостно сказал Запольяи. Кресченция и Мария смотрели друг на друга так, как будто только что услыхали о втором пришествии.
– Этого не может быть,– Фьора растерянно развела руками.– Я вам очень благодарна, господин Тамаш,– с трудом подбирая слова, сказала она.– Но я не понимаю, в чем дело. Как такое может быть?
Лицо Тамаша стало серьезным.
– Всему, что со мной произошло, я обязан вам. Все, что я имею, также принадлежит вам,– он запнулся.– А если бы...
Фьора опустила глаза.
– Не отвечайте сейчас,– торопливо сказал Тамаш.– Не нужно спешить, я подожду.
Фьора поняла, что у нее появилась хоть какая-то надежда. И, хотя душа ее рвалась на родину, она прекрасно понимала, что ни во Флоренции, ни в Париже ее никто не ждет. С одной лишь оговоркой – там не ждут прежнюю Фьору Бельтрами, лишившуюся денег и вынужденную просить то здесь, то там.
Если же она будет богата... То не все ли равно, где. Она словно бросилась с головой в омут.
Те чувства, которые она испытывала по отношению к своему спасителю, трудно было назвать чем-то большим, нежели обыкновенная благодарность. Но она надеялась, что со временем сможет полюбить.
Ведь главное – надежда...
– Мой ответ готов,– тихо сказала она.– Я буду вашей женой.
От неожиданности Тамаш едва сумел проговорить:
– Фьора...
Некоторое время он стоял в нерешительности, а затем бросился на колени перед Фьорой и стал целовать ее руки.
– Я благодарю вас. И благодарю господа за то, что он услышал мои молитвы. Я непременно сделаю так, что вы будете счастливы. Вы забудете обо всех неприятностях, которые вам причинили в этом доме. Вы забудете о всем том страшном, что вам пришлось испытать прежде, еще до того, как я встретил вас. Неужели я не ошибся? Вы согласны?
– Да,– снова повторила она.– Только...
Он вскинул голову.
– Я исполню любое ваше желание. Все, что угодно. Просите.
Фьора слабо улыбнулась.
– Нет, нет, я... Я не это хотела сказать. Я хочу, чтобы госпожа Мария и госпожа Кресченция остались в этом доме. Я считаю их своими близкими, господин Тамаш.
Теперь на колени рухнула Кресченция Жигмонд. Она принялась громко голосить, обняв Фьору за колени.
– Дорогая моя, я тебе так благодарна! Вот увидишь, я тебе все отслужу!
Мария с презрением посмотрела на мать.
– Мама, поднимитесь. Не стоит так унижаться.
Не обращая внимания на ее настроение, Тамаш сказал:
– Мария, о себе вы тоже можете не беспокоиться. Я подарю вам приданое, и вы будете счастливы в браке с вашим женихом.
На лице Марии не дрогнул ни единый мускул. Она не произнесла ни слова.
Зато Кресченция поднялась с пола и кинулась благодарить Тамаша:
– Господин Левитинца, мой хороший, мой дорогой, я даже не знаю, как еще назвать вас. Бог отблагодарит вас за все.
Фьора стояла в стороне, чувствуя, как необъяснимое спокойствие охватывает ее душу. Это совсем не было похоже на то, что ей приходилось испытывать раньше.
Она
А она, напротив, была равнодушна. Она восприняла все так, как будто именно этого и ожидала. Как будто она знала, что человек, который помог ей бежать из ненавистного турецкого плена, станет чем-то большим в ее жизни, нежели просто благородным избавителем.
Как же так? Почему она не чувствует биение своего сердца? Почему ничто не дрогнуло в ее душе, хотя судьба ее снова круто изменилась? Почему так переживает госпожа Кресченция? А она, Фьора Бельтрами, молчит? Правда, молчала и Мария, но это продолжалось недолго, только до тех пор, пока Тамаш не сказал:
– Мария, хотите, я сам сообщу Ференцу о том, что вы можете пожениться уже в ближайшее время?
Девушка гордо подняла голову и с недоброй улыбкой сказала:
– Господин Левитинцы, вы напрасно думаете, будто я собираюсь стать женой господина Ференца Хорвата. Он меня больше ни капли не интересует. Я с ним порвала, он мне больше не нужен. А у вас в доме я могу остаться горничной. Надеюсь, что смогу справиться.
Свадебная церемония прошла в городском соборе Сегеда пышно и торжественно. Здесь собрался весь цвет местной знати. Присутствовали сегедский воевода, гостьи из Буды, торговцы, банкиры, адвокаты, все, кому так или иначе приходилось иметь дело с богачом Тамашем Запольяи.
Несколько смущало гостей только одно обстоятельство: невеста выглядела абсолютно равнодушной. Нет, на ее лице не было написано глубоких душевных мук и страданий, но и радости особой тоже не было.
Гости в один голос восхищались необыкновенной, неземной красотой невесты, богатством и умом жениха.
Не успели обрученные выйти из церкви, как гости тут же бросились с поздравлениями.
Тамашу еще никогда в жизни не приходилось выслушивать столько слов восхищения, но чувствуя полное равнодушие и даже холодность, которые исходили от его супруги, он стал нервничать и думал только об одном: почему?
Гости донимали Тамаша поздравлениями и восхищениями и в его новом огромном доме. Он получил множество приглашений от окрестных магнатов посетить их замки с красавицей-супругой.
К концу вечера Тамаш мечтал только об одном – чтобы все гости побыстрее оставили его наедине с молодой женой.
Наконец гости начали разъезжаться по домам. Фьора вошла в свою просторную спальню, где стояло ее новое супружеское ложе.
– Я просто с ног валюсь от усталости,– проговорила она, оставшись наедине с Марией.– Это торжество было очень утомительным. Помоги мне снять платье.
Она уселась перед медным зеркалом и увидела в отражении лицо усталой, ничему не удивляющейся, и ко всему готовой женщины. Это была совсем не та жизнерадостная девушка, которая несколько лет назад сводила с ума и восхищала Флоренцию и Париж.